Измена. Я отомщу тебе, предатель (СИ)

И директор, когда узнает о моем положении, будет не в восторге. Только взял на работу, а я в декрет собралась. Он-то думал, что я почти в разводе, взял поэтому быстро. Ещё на собеседовании мне говорил, как его достали «молодые учительницы, которые уходят в декрет, не успев поработать». Специально у меня уточнял, планирую ли я детей в ближайшие пару лет. А я не планировала…
У меня мурашки по коже бегут. Что-то я уже жалею, что поменяла место работы.
Платон отвозит меня на работу.
— Если тебе станет плохо, бери больничный и позвони мне, — говорит на прощанье довольно строго.
А ещё он мне даёт пакет леденцов.
— Читал, что может помочь от токсикоза.
Когда успел только?
Снова благодарю.
В очередной раз думаю: хорошо бы, чтобы это был его ребёнок. Не хочу иметь ничего общего с почти бывшим мужем.
Ну, а Платон меня сильно удивляет: несмотря на то, что между нами пока ничего не понятно, он хочет этого ребёнка. Хотя только вчера и узнал о нем.
Вспоминаю все годы, когда мы с Андреем пытались зачать, и понимаю, что ему как будто было все равно: будут или не будут у нас дети. Никогда не расстраивался неудачным попыткам.
А вот с Платоном всего один раз было. Из-за моего плана мести.
И я все ещё официально в браке.
Беременность наступила случайно.
Есть маленькая вероятность, что отец – Андрей.
И Платон все равно рад!
Как братья могут быть настолько разными?
  
Глава 20. Не муж, а золото
 
В школе мне все-таки стало плохо. Леденцы помогали, но не сильно. Уроки отвела кое-как: почти не поднимаясь со стула.
Да ещё и мысли разные лезли в голову: токсикоз начался так внезапно, нормально ли это? И силы резко меня покинули как будто. До вчерашнего дня я ничего не замечала… Только аппетит был плохой и все.
Андрей отказывается подписывать документы, скоро должны назначить суд. Побыстрее бы нас развели, не хочется, чтобы он узнал о моем положении.
Платон встретил меня после школы, хотя я не говорила ему, во сколько заканчиваются уроки.
— Давно ждёшь? — спрашиваю.
— Нет. Все хорошо?
— Нормально.
— Хочешь пообедать сначала или сразу поедем в клинику?
— Какую клинику?
— Прости, что я не успел с тобой посоветоваться… Я нашёл лучшее заведение, где ведут беременности, уже записал тебя к врачу. Может, есть какое-то средство и не будет так тошнить…
— Ну, ты даёшь.
Надо бы его поругать. Но я не могу. Я сейчас, правда, не в лучшем состоянии. Плохое самочувствие так на меня действует, что мне как раз этого и хочется в глубине души: чтобы кто-нибудь другой все за меня решил.
— У нас есть время пообедать. Куда хочешь поехать? — спрашивает Платон.
Я минуту размышляю.
— Вообще, хочется суши, но я знаю, что беременным такое неполезно. Давай итальянскую кухню. Я знаю одно место, недалеко как раз.
Мы едим пасту. А у меня странные ощущения. Это моя любимая карбонара, которую я ела много раз, а на вкус и по запаху сейчас, как будто это новое блюдо.
— Какой странный период. Так все меняется во мне, даже запахи и вкусы теперь другие, — делюсь своими мыслями с Платоном.
— Думаю, что природа вообще несправедливо поступила, что все ложится на женщин. И беременность, и роды.
— Мужчины просто такого не выдержали бы, — говорю я, и мы вместе смеёмся.
Когда мы едем в клинику, мне снова становится плохо по дороге. Кое-как приезжаем с остановками «подышать свежим воздухом».
Я выхожу из машины и по одному виду клиники понимаю, что она очень дорогая. Многоэтажное красивое здание в самом центре. Когда мы подходим к входу, я читаю название и вспоминаю, что это та самая клиника, где любят наблюдаться и рожать большинство знаменитостей.
Разворачиваюсь к Платону и говорю:
— Ты с ума сошёл, это же, наверное, слишком дорого. Мне и обычная подойдёт. Да даже и государственное учреждение — там тоже неплохо…
Платон отвечает:
— Не волнуйся ни о чем, позволь мне сделать это для тебя.
 
Я хочу возразить. Но он берет меня за руку и тащит в здание. Блин, как же Платону легко меня уговорить. И совсем не хочется ему возражать.
Мы поднимаемся на нужный этаж, я подписываю документы на ресепшене. Милая девушка объясняет мне:
— Вы сегодня познакомитесь с врачом, который ведёт беременность. Этот же врач потом сможет принять и роды, если захотите. Если вам не понравится врач или что-то не устроит, вы можете попробовать сходить к другому врачу.
А затем уже к Платону поворачивает голову:
— Тогда, если ваша жена сегодня выберет врача, можно и заплатить всю сумму.
Мы с ним переглядываемся. Кажется, он смущается. Наверняка ошибка вышла, потому что до сих пор у нас одна и та же фамилия — Ладыгины.
Но Платон не разубеждает девушку, просто молча подписывает бумаги. Мы идём к кабинету.
По пути нам встречаются беременные девушки. Кто-то с миниатюрным, кто-то с большим животом. «Отцов» тут с женщинами немного.
— Я подожду тебя около кабинета? — спрашивает.
Я киваю.
Конечно, ты подождёшь около кабинета. Мне нужно спросить у врача, сможет ли она установить точный срок. И как сделать ДНК-тест.
Я захожу, в кабинете меня встречает радостными приветствиями полная милая дама, примерно ровесница моей мамы.
— Ладыгина Ирина? Проходите, присаживайтесь, сейчас с вами познакомимся. Меня зовут Антонина Аркадьевна Белова, — протягивает мне руку.
Она мне нравится. Улыбается и вежливо предлагает присесть.
Где-то минут десять она задаёт общие вопросы и заполняет бумаги.
Я рассказываю ей о том, что долго не могла забеременеть. Но так и не решаюсь откровенно посвятить ее во всю мою историю последних месяцев.
— Значит, пришло время. У меня много таких случаев было, четыре года одна не могла забеременеть, а потом отпустила ситуацию — и пошли один за другим. Сейчас уже третьего ждут.
Это меня не утешает.
Антонина Аркадьевна продолжает:
— У вас сейчас примерно шестая акушерская неделя по подсчетам. Через неделю можно сделать первое УЗИ. Можно было бы и сегодня, но лучше через недельку, чтобы послушать сердечко. А сейчас давайте проведём первый осмотр и возьмём анализы.
Я раздеваюсь и спрашиваю:
— Шесть недель, это значит и зачатие было шесть недель назад?
— Нет, Ирочка, мы считаем акушерскими неделями, потому что у всех женщин в разные дни наступает овуляция. Вот и приходится считать от первого дня последних месячных. Такая система с погрешностью. Реальный срок может быть и меньше на две недели.
— Ясно, — отвечаю я, хотя для меня никакой ясности все еще нет.
Она проводит осмотр, берет анализы. А я все размышляю, как спросить про ДНК-тест. Хочется решить эту «проблему», а потом уже можно наслаждаться беременностью и ни о чем не переживать.
Когда я одеваюсь и сажусь, она даёт мне направления на анализы. Записывает на узи.
— Если будет сильный токсикоз, как вчера, можешь мужа отправить, выпишем тебе больничный. Или можем даже положить на дневное, покапаем витамины, противорвотные. Это, конечно, крайний случай, но если совсем ничего есть не сможешь, то придётся.
— А откуда вы знаете про вчерашнее, я вам вроде не говорила, — удивляюсь я.
Антонина Аркадьевна хитро улыбается.
— Так муж твой дорогой приходил сегодня, консультировался насчёт токсикоза, чем тебя кормить спрашивал. Очень за тебя волнуется. Как тебе повезло-то с ним. Не муж, а золото.
По пылающим щекам я понимаю, что сильно покраснела. Разубеждать врача, что он не мой муж, видимо, уже поздно.
И как теперь спросить про ДНК-тест?
Подумает, что я ненормальная.
Так и выхожу, расстроенная своей трусостью.
Платон сразу поднимается с дивана в коридоре.
Антонина Аркадьевна ему кричит:
— Все хорошо, не волнуйтесь, папочка.
Я от этого «папочка» еще больше на себя злюсь.