Когда она любит (ЛП)

 Можно подумать, что мои сестры будут немного более благодарны за то, что я позволил им жить в Женеве даже после окончания колледжа, но в выражении лица Елены нет ничего даже отдаленно похожего на благодарность.
Ее щеки покраснели. — Я посылала тебе сообщения.
— И я на них отвечала.
— Твои односложные ответы на мои вопросы почти ничего не прояснили. Как это произошло? Ходят слухи, что другая девушка Гарцоло забеременела от другого мужчины.
  
Я кручу ручку между пальцами. — И в кои-то веки слухи оказались правдивыми.
— И ты решил взять вместо нее ее сестру? — спрашивает Фаби, ее брови сдвигаются на лоб.
— У меня есть долг, и я его возвращаю.
Елена насмехается. — Как просто. Значит, ты принуждаешь эту бедную девушку к браку?
— Я ее ни к чему не принуждаю, — говорю я, раздраженный тем, что она так обо мне думает. — Для человека, который только что признался, что ничего не знает о ситуации, вы делаете много предположений. Клео предложила занять место своей сестры, и я согласился.
Сузившийся взгляд Елены буравит меня. — Это правда, что о ней говорят?
— Что они говорят о ней?
— Она проблемная. С ней просто кошмарно находиться рядом. Она потеряла девственность с посторонним человеком.
— Ее девственность в целости и сохранности, — ровно говорю я. — Отправляйте ко мне всех, кто говорит обратное.
Мои сестры обмениваются взглядами.
— Мы слышали, что ты убил какого-то парня, который охотился за ней, — говорит Фаби спустя мгновение. — Это правда? На глазах у всех в твоем клубе?
Это правда. Людовико Риццо, последний парень, с которым Гарцоло пытался свести Клео.
Слова Неро вернулись ко мне. Я видел, как она тебя достала.
Чушь собачья. Я просто должен был обеспечить определенный уровень цивилизованного поведения в одном из моих заведений.
Я пожимаю плечами. — Он это заслужил.
Фаби сглатывает. — Как так?
— Он пришел в мой клуб и вел себя как бабуин. Это был важный вечер, и я решил послать ему сообщение.
— Какое сообщение? — требует Елена.
 Не трогай, черт возьми, то, что принадлежит мне. 
Именно это я сказал Людовику перед тем, как убить его, хотя Клео была далеко не моей, когда я увидел, как этот ублюдок пытается навязаться ей.
Но в тот момент это не имело значения.
Я хотел, чтобы он умер.
На моем затылке появляется колючее ощущение, и я запускаю палец под воротник.
Должно быть, я слишком много выпил в тот вечер, чтобы так сорваться. Это объясняет, почему я на мгновение потерял контроль над собой.
Достаточно надолго, чтобы убить кого-то.
Но все вышло как нельзя лучше, не так ли? Это напомнило всем о моей репутации, а это никогда не помешает.
— Не вести себя в моем клубе так, как ведут себя в дешевом борделе, — говорю я.
Фаби вздыхает и разглаживает руками свое платье. — Может, поговорить с ней до свадьбы? Предложить слова поддержки?
— Ты имеешь в виду выразить соболезнования? — Елена фыркает.
— Нет.
Я не хочу, чтобы Клео разговаривала с кем-то, кроме меня и Сабины, управляющей домом, которая работает в семье уже несколько десятилетий. Она видела все это, и она предана. Я знаю, что ничто из того, что скажет Клео, ее не расстроит. Пока на пальце Клео не будет обручального кольца, я не собираюсь рисковать.
Елена качает головой. — Ты хоть раз разговаривал со своей будущей женой?
— Несколько.
Ни один из них не прошел слишком хорошо, но я прокручивал каждый из них в голове больше раз, чем хотел бы признать.
Фаби заправляет прядь за ухо. — Она тебе нравится?
Да, она мне нравится. Мне нравятся ее полные розовые губы, и зеленые миндалевидные глаза, и то, как она смотрит на меня, когда злится. Мне нравится ее милая попка и круглые, пухлые сиськи.
Я знаю, что мне обязательно понравится брать их в рот.
Как я и говорил Неро, Клео - просто бомба. Давненько я не хотел трахнуть кого-то так сильно, как хочу трахнуть свою будущую жену. Но я не собираюсь говорить об этом своим сестрам.
— Это деловая договоренность. Клео ничем не хуже любой другой женщины, насколько я понимаю.
Лицо Фаби опускается. — Раф... она будет привязана к тебе на всю жизнь.
Она говорит это с жалостью, и, если мне нужно угадать, жалеет она не меня.
Раздается легкий стук в дверь, и я сразу же узнаю в нем нашу мать.
— Войдите, — зову я.
Мама входит, одетая в светло-голубой наряд, и когда она замечает Фаби и Елену, ее шаги замедляются.
— Я вам не помешала? — негромко спрашивает она.
Я снова кручу ручку. — Ничуть.
Она встречает мой взгляд, но, как обычно, задерживает его лишь на секунду, прежде чем отвести. Раньше меня беспокоило, что после стольких лет она все еще не может посмотреть на меня. Как будто она видит тень моего отца в моих глазах. Но я смирился с этим.
— Может, ты поможешь нам образумить его, — огрызается Елена.
— По поводу чего?
— Этой пародии на свадьбу! Мама, ты действительно думаешь, что это хорошая идея? — взывает Елена. — Раф меняет женщину, на которой женится, за несколько дней до церемонии, а мы все ведем себя так, будто в этом нет ничего страшного?
Я застонала.
— Поверь мне, никто не ведет себя так, будто это не важно.
С тех пор как я сделал объявление, мой телефон безостановочно звонит от членов семьи. Клянусь, я даже забыл о существовании некоторых из этих родственников. Тетя Элиза лично явилась сюда, чтобы сказать, что я позорю всю семью, женившись на человеке с такой репутацией, как у Клео. Дяде Филипу пришлось оттащить ее, когда он увидел выражение моих глаз.
— Это кажется немного поспешным, — говорит Фаби, стараясь быть более дипломатичным, чем Елена. — Почему бы не подождать немного?
— Свадьба уже спланирована, — говорю я. — Запланированы поставщики провизии, забронированы церковь и место проведения.
— И что? — требует Елена. — Никто же не будет спорить о том, что придется делать дополнительную работу, если ты захочешь перенести свадьбу.
— Я выполнил свою часть сделки с отцом Клео, и теперь пришло время ему выполнить свою. После того, что случилось с Джеммой, я больше не собираюсь рисковать. Я хочу разобраться с этим как можно скорее.
Я также чувствую непреодолимую потребность увидеть свое кольцо на пальце Клео, но я не собираюсь тратить ни секунды на то, чтобы понять, почему это так.
Елена насмехается.
— Доставь это, доставь то. Она не посылка FedEx, Раф. Она человек. Я понимаю, что мы здесь все о браках по расчету, но заставлять ее выйти за тебя замуж за два дня до свадьбы? Это просто смешно!
Мой гнев разгорается.
— Я уже сказал, что не буду ее принуждать к этому. Сколько раз мне нужно повторить, чтобы до тебя дошло?
Елена скрипит зубами.
— Мама? — спрашивает Фаби. — Ты ничего не сказала. Что ты думаешь?
Мама обхватывает себя руками. Она не любит, когда ее ставят в тупик.
— Я думаю, тебе стоит довериться мнению брата. Он наш дон, и он знает, что делает.
Елена застонала, ее щеки покраснели.
— Ты всегда принимаешь его сторону. Я не понимаю, почему ты никогда не задаешь ему вопросов. Неужели тебя это нисколько не беспокоит?
Мама бросает на меня умоляющий взгляд, прося избавить ее от ответа.
Я сжимаю челюсть и поворачиваюсь к сестрам.
— Я предлагаю вам обеим приберечь свое беспокойство для всех тех голодающих детей, которых вы пытаетесь спасти, работая в ООН. Они ценят ваши кровоточащие сердца гораздо больше, чем я.
В глазах Фаби вспыхивает обида, и на мгновение в моей груди возникает смутное чувство, отголосок того, что я когда-то испытывал, пока не научилась чувствовать совсем немного.
  
Елена приходит ей на помощь, как всегда.
— Очаровательно, — вырывается у нее. — Я вижу, что ты уже не можешь дождаться, когда отправишь нас обратно в Женеву.
Я не опровергаю это заявление, хотя мои сестры мне дороги. Они моя плоть и кровь. Я защищаю их и забочусь о них, но мы не близки, как некоторые братья и сестры. Я всегда чувствовал их недовольство, особенно Елены. Мы все знаем, что однажды мне придется вернуть их домой и заставить пожениться. И когда это произойдет, им придется оставить жизнь, которую они построили в Женеве.