Огненная льдинка. Запретная магия (СИ)

— Нуала, — коснулась плеча тёмной эльфийки и задержала взгляд на розовом пятне, видневшемся из-под прожжёного рукава.
Заметив, куда я смотрю, дроу качнула головой:
— Всё в порядке, не переживай. Почти не болит, легко отделалась.
— Это всё я виновата. — Прошептала, дрогнувшим голосом. — Тогда, в храме, я не сдержалась: поддалась внутреннему порыву и выплеснула пламя, не думая о последствиях. Из-за меня все вы пострадали.
В сиреневых глазах дроу отразилось внутреннее негодование:
— Даже не смей так думать, Ведина, потому что это не так. — Нахмурившись, эльфийка продолжила. — Я слышала, о чём говорили придворные маги императора: заклинание статики, которое поджидало нас не один день. Да, возможно, его активатором были чары определённого типа, но мы не можем знать этого наверняка. Даже Лассиан не распознал его сразу, а когда понял, что перед ним, то попытался обойти, чтобы вызволить нас из капкана, но просчитался и пострадал, так и не успев вызвать подмогу. Впрочем, она бы и не пришла вовремя.
— Двенадцать погибших. — Прикрыла глаза.
— Девичий пансион — статическое заклинание того же типа. Что именно стало активатором заклинания пока неизвестно.
Попыталась собраться с мыслями.
— Когда мы вошли в храм, куда ты бросилась?
Нуала задумчиво прикусила губу:
— Сейчас я и сама с трудом понимаю это. Но тогда меня охватило такое странное чувство, словно всё вокруг до боли знакомо, словно мы вернулись в прошлое, понимаешь? И когда Чимни бросился вперёд, я забыла обо всём на свете и последовала за ним. Мне казалось, будто я дома, и старая гончая отца зовёт меня на охоту. Должно быть, свечи, что зажигают в храме Иссеиды не обходятся без примеси дурмана. — Подруга печально хмыкнула, досадуя на себя.
Крепко обняла эльфийку, чувствуя, как волна пережитого всё ещё не может схлынуть с нас обеих.
— Ай, — тихонько фыркнула Нуала.
Спохватившись, отстранилась и изучающе посмотрела на розовые пятна пострадавшей кожи.
— До свадьбы заживёт, это точно, — заверила подругу.
Ехидное покашливание Авриана было обращено явно в нашу сторону:
— Забирайте свою ненаглядную собачонку. Проживёт ещё лет двести, — пробурчал маг, с негодованием запахивая полы плаща. — Давать побольше воды и никаких нагрузок.
Чимни дышал ровно.
Лекарь с презрением окинул нас от макушки до пят и чуть было не плюнул под ноги:
— Из-за таких вот всё ещё и четвёртый. Делом заняться не дают.
Пожала плечами: пожалуй, обойдёмся простым "спасибо", без реверансов — а то проклянёт ещё. Целители они такие: знают и обратную сторону лечебных чар.
  
Глава 27
 
О защитных заклинаниях и нечистых на руку извозчиках 
Послание уверенно взмахнуло крылышками (скрестила пальцы, затаив дыхание), а после камнем спикировало вниз. Скептически проследив за ним взглядом, Нуала качнула головой:
— Давай-ка лучше я сообщу ребятам, что с нами всё в порядке.
Мда... что-то последнее время не ладится у меня с зачарованными сообщениями, ну никак. От слова совсем. Наипростейшее бытовое заклинание у меня выглядело так, словно его создавал инвалид магических наук — побитым и потрёпанным. Не то что у тёмной эльфийки. Вон как бодро взлетел повыше, дал над нами кружок (интересно: вестники могут намеренно поддразнивать?) и юркой змейкой заскользил по воздуху, вскоре исчезнув из вида.
Устало потёрла переносицу и посмотрела на запертые ворота Академии: те отчего-то отпираться не желали, недовольно поскрипывая от моих весьма настойчивых подёргиваний.
— Ты решила оторвать створку? — Дроу с улыбкой смотрела на мои бесплодные потуги — ворота не приоткрылись ни на миллиметр.
Пыхтя сдула серебристую прядку с лица и совершенно серьёзно ответила:
— Да. — И продолжила своё увлекательное занятие.
Почему же, бездна поглоти эти железяки, врата не открываются? Первые лучи рассвета ехидно осветили нашу преграду. Сердито фыркнула: "Ну да, утро. Немножко припозднились, патрулируя. Но на то были причины!"
 
— Эй, кто-нибудь! — С надеждой всмотрелась в ещё не растворившуюся дымку сырого тумана. — Откройте! Нам нужна помощь.
Это я, правда, преувеличила немного — Чимни спокойно дремал на земле, не обращая внимания на мой гимн бедных и обездоленных, брошенных ночевать, как побирушки, у ворот столичной Академии чародейства. Но спать же нам нужно где-то? Одежда, прожжёная в самых интересных местах, не сильно-то защищала от осеннего промозглого ветра.
Напряжённая тишина была мне ответом. И почему я уверена, что это проделки одного напыщенного, похожего на медведя демона? Берг просто спал и видел, как наша альма-матер превращается в колонию для арестантов военного образца.
Всё! Сейчас выть начну. В бою все средства хороши, знаете ли.
И только я прочистила горло, чтобы вступить в первый акт моей оперетты, как эльфийка задумчиво пробормотала:
— Знаешь, а ведь Евстафий нам продыху не даст.
Покосилась на Чимни.
— Значит, вытащим на свет стратегические запасы сливовицы. Не бросать же его тут? Лассиан в больнице — за Чимни и приглядеть больше некому. А стражам, я думаю, сейчас не до этого.
Нуала присела на корточки и ласково провела ладонью по широкому лбу пса:
— Ведина, а ведь есть идея и получше...
Вопросительно посмотрела на подругу и, поймав какой-то странный тёплый отблеск в её сиреневых глазах, понимающе улыбнулась.
— Ты права. Он всегда выручит, и о Чимни поможет позаботиться. А сейчас ему просто жизненно необходим хороший уход.
— Тогда отправлю ещё одного вестника ребятам. — Дроу вскинула руку, зачаровывая послание, и зашептала, вкладывая в него сообщение.
С тоской оглянулась по сторонам: дело за малым — осталось умудриться поймать экипаж. Часов в пять утра, ага. До ворот Академии имперцы любезно переправили нас порталом, а вот сейчас как? Оглянулась по сторонам: ни одного, даже самого захудалого извозчика (привередничать уж точно не приходилось), только туман парным молоком разлился по сонному городу.
На другой стороне площади противно скрипнули несмазанные колёса. Радостно встрепенулась и бросилась туда, с удивлением замечая, как проступают чёрным пятном очертания открытого экипажа. Старая кляча неспеша перебирала копытами, равнодушно причмокивая губами, а извозчик, закутавшись в широкополый плащ, без нужды понукал её.
— Простите! Довезёте нас до Равиульского квартала?
— В такую погоду, мамзелька? — Излишне театрально закашлявшись, осведомился пройдоха-гоблин (да что же нам вечно на него так везёт?). — Продрогнуть можно не на шутку, не так ли? А то и слечь.
Ну-ну. Про семь голодных ртов, ждущих его дома, когда разговор зайдёт?
— Дам три медяка, — щедро предложила, зная, что среди белого дня стоило бы это не более двух.
— До вашего квартальчика приличный путь — всё в горку. Ради трёх медяков гонять мою кобылку? Нет уж, мамзелька, извольте.
На безлюдной площади топтаться без дела пару часов всяко лучше... Кто ж спорит.
— Вот за пять прокачу с ветерком, — продолжал торговаться извозчик.
Три медяка печально звякнули в кармане плаща — больше у меня не было. Оставалось надеяться, что у Нуалы с собой тоже имеется парочка монет.
— Четыре и не больше, — чуть прищурилась я, глядя на бессовестного вымогателя.
Гоблин хитро зыркнул на меня из-за высокого воротника плаща.
— Не ценят нынче труд простых работяг. Ох, не ценят. Пашешь день и ночь, без продыху, спину гнёшь, а хватает только на хлеб крошками. На головку сыра, и то денег нет.
Извозчик старательно закашлялся, глухо постукивая себя по груди.
— Детки ведь у меня...
— Семеро? — С какой-то неожиданной участливостью поинтересовалась у гоблина.
Тот, видимо, не рассчитывая, что прервут его слезливый монолог, удивлённо выпучил глаза:
— Да нет, двое.
— В школу ходят?
— Давно уже замуж вышли, — недовольно пробурчал извозчик.