Заложница (ЛП)

Потому что, несмотря на непреодолимое желание увидеть эту конкретную женщину мертвой, сохранение ее жизни стало для него приоритетом номер один.
По крайней мере, на ближайшее время.
— Нет. — Протестуя, она вывернулась под ним, ее шея выгнулась дугой вверх, и на этот раз… святые луны Сатурна, его член напрягся, потому что на безумное мгновение ее крик прозвучал чертовски похоже на низкий, жаждущий стон.
  
Эту мелодию он слышал много раз, когда был солдатом Академии, слишком молодым и глупым, чтобы заметить, как пыль душит легкие его сородичей. Тогда его заботили только адские разборки с товарищами по команде и секс со всеми желающими женщинами, которых он встречал.
Он тряхнул головой, чтобы прогнать воспоминания и острую тоску по эгоистичному, безответственному времени, которое больше никогда не вернется.
Вместо этого заставил себя думать об Уинслоу, Веге, Беккете, Бишопе…
Все хорошие люди. Все под его ответственностью. Все товарищи по бараку и верные члены команды, которые последовали за ним и присоединились к «Сопротивлению». Все друзья, которые прислушались к его настояниям о том, что они не могут продолжать бездействовать, пока их сородичи страдают под властью тиранов.
Все они теперь мертвы. Последнее, что они видели перед смертью, — мрачная, бесплодная красная скала Драгаша.
И вот так его чудовищный стояк исчез — и вернулась жесткая, холодная сосредоточенность.
— Не пытайся издеваться надо мной, женщина. Тебе не понравится результат.
— Меня ищут. — Словно почувствовав его растущую ярость, ее голос стал более дрожащим. — Меня и солдата, с которым ты говорил в транспортном трюме. Я не лгала об этом. Если вам не нужна моя помощь с маячками, по крайней мере, отведите меня к тем людям. Глава миссии имеет влияние. Он может помочь вам сбежать.
Валдус разъярился. Как будто кто-то из ее рода стал бы подставлять свою шею ради преступника Драгаша.
— Никто не заберет тебя у меня. Если кто-то попытается, я убью его.
Зеленые, как трава, глаза широко распахнулись.
— Некоторые из моей команды — ученые. Солдаты, не входящие в Совет. Ты… ты не можешь просто так забрать их жизни.
— Ты будешь удивлена, что я могу сделать. — Стряхнув одну из полосок ткани с костяшки пальца, он обмотал ее вокруг ее запястий.
Ей понадобилось меньше мгновения, чтобы почувствовать, как лоскуты от ее собственной униформы связывают ее руки от запястья до предплечья.
— Нет. — Она отпрянула назад с силой, необычной для такой крохи. — Я… я не люблю быть связанной.
— Мы оба знаем, что это не имеет большого значения.
Он не мог продолжать таскать ее на плече. Ему понадобятся обе руки, чтобы сохранить их жизнь. И все ее чертовы извивания и борьба, ее идеальная попка в форме сердца в дюймах от его рта, это… отвлекало.
Отвлекая внимание на время, которого у него не было.
Потому что, когда закончится перерыв и начнется смена, пройдет больше двенадцати часов, прежде чем ему дадут отдохнуть. Пройдет более двенадцати часов, прежде чем он сможет воплотить свой план в жизнь.
И его шансы сохранить жизнь этой женщины на такой срок были невелики.
Если он собирался использовать ее по назначению, это должно произойти в ближайшее время.
— Ты думаешь, что победил, — прохрипела она, — но это не так.
В ее взгляде вспыхнула ярость. По какой-то непонятной причине он предпочел ее страху.
— Я еще не близок к победе, но хорошо, что снова в игре. — Быстро двигаясь, он использовал зубы, чтобы завязать узел. — Я оставил твои руки связанными впереди. Если возникнут проблемы, завяжу их сзади.
Обхватив ее за плечи, он поднял Еву на ноги, не обращая внимания на то, как она дрожит и как хрупки кости под его ладонями. Вместо этого перевел взгляд на полоску ткани, все еще обхватывающую костяшку его руки.
— Всегда есть возможность сковать ноги, — предупредил он. — Выбирай.
— Выбирать? — В ее смехе не слышалось веселья, но она перестала тянуть за повязку. — Моя способность выбирать была утрачена давным-давно.
Его брови опустились на лоб. Опять ложь и попытка вызвать сочувствие?
После ее исчезновения слухи распространялись, как сорняки, прокладывая путь так далеко и быстро, что добрались даже сюда. Одни говорили, что ее украл соперничающий член Совета, который хотел оплодотворить ее сам. Другие утверждали, что это были его братья по «Сопротивлению», намеревавшиеся осквернить ее и нанести удар по планам Совета, касающихся их новоиспеченной невесты. Наконец, хотя и не так громко или часто, слышался шепот, что она бежала, инициируя собственное похищение и нанеся единственное поражение всемогущему главе Новой Земли.
Увидев ее сейчас, когда макушка ее головы едва касалась его подбородка, он усомнился в последнем больше, чем когда-либо.
Но как она оказалась здесь уже неважно. Важно только то, что она здесь.
Потому что теперь она принадлежала ему.
— Мы не можем больше ждать. — Жужжание приближающегося дрона становилось все громче. — Нам нужно срочно уходить из нейтральной зоны.
Последний раз женщину похищали с поверхности несколько интервалов назад. Она пережила тридцать метров.
Еще несколько поворотов и витков — быстрое дыхание пленницы на его коже заставляло его пальцы действовать более неуклюже, чем следовало бы, — и он сделал короткую привязь, соединяющую ее связанные запястья с самым сильным оружием на его талии.
Она пойдет с ним, независимо от того, будет сотрудничать или нет.
— Приготовься. — Повернувшись к входу, он закрепил привязь, и ее связанные запястья оказались совсем рядом от его спины.
— Подожди. — Он едва почувствовал рывок, когда она уперлась каблуками, но страх и браваду в ее голосе было трудно игнорировать. — Если тебе нужна не смерть или изнасилование… как… как именно ты собираешься использовать меня?
Еще один непрошеный укол похоти пронзил его. Ее отказ подчиниться произвел на него впечатление, даже когда это подтолкнуло зверя в нем к ответным действиям.
Возможно, именно поэтому он сказал ей правду.
— Ты — приманка.
— Я не… не понимаю.
— Думаю, понимаешь. — Никакой пощады, напомнил он себе. Вот кем он был. Как он и его оставшиеся люди выжили.
Повернувшись, он снова навис над ней.
— Этот лагерь Совета — крепость, погребенная под тысячами фунтов твердой породы, охраняемая дронами и лазерами у всех возможных выходов, включая транспортный трюм. Мы должны работать три четверти полной ротации Драгаша, и нам разрешается лишь короткий период отдыха и еды, прежде чем нас снова призовут на работу. Это изнурительное, адское существование, и единственный выход — смерть. — Валдус сделал намеренную паузу. — До сих пор.
— Нет. — Она попятилась назад, но ее остановил его захват.
— Да. — Давно забытый привкус надежды был сладок на его языке. — Как только твой драгоценный муж узнает, что ты здесь, он сделает все возможное, чтобы вернуть тебя… Что бы там ни было. Все. Сделает.
— Он мне не нужен. Я его ненавижу.
Так искренне. Может, слух о том, что она сбежала, все-таки был правдой.
Не то чтобы это имело значение.
Он угрожающе шагнул ближе.
— Но ведь он то думает о тебе иначе?
То, как расширились ее изумрудные глаза, сказало ему все.
— Именно. Можешь ненавидеть его, можешь любить. Он придет за тобой, несмотря ни на что. — Кулаки Валдуса сжались, адреналин забурлил. — И я буду готов.
Отпечаток большого пальца Холлисворта был ключом к обходу транспортного захвата и возвращению на поверхность. Валдус знал это, потому что ублюдок сказал ему об этом — прямо перед тем, как заявил, что и пальцем не пошевелит, чтобы вытащить его и его людей.
  
Но все должно было измениться. Как только Валдус заманит ублюдка в шахты, он и его люди получат преимущество. Они знали все укрытия. Каждую точку засады. Знали, где дроны уязвимы для атаки и где пещеры сужаются, делая невозможным использование мощных лазеров. Сам лабиринт стал бы их величайшим оружием. Они сразятся с Холлисвортом и его солдатами и, хотя их меньшинство и будут использовать более слабое оружие, победят.