Заложница (ЛП)

— Смотри на меня. — Грубый приказ похитителя прорвался сквозь ее страх. Его нос ткнулся в чувствительную внутреннюю поверхность ее бедра, и он глубоко вдохнул. — Этот запах… такой приятный. Такой сладкий.
От шока она вздрогнула. Он действительно собирался…
Тепло и влага окутали ее лоно, и Ева изогнулась с криком от потрясения и наслаждения. Ее глаза закатились, когда язык лизнул ее промежность и чувствительный бугорок. Валдус не останавливался. Сосал. Облизывал. Ласкал клитор, пока Ева задыхалась, извивалась и, с помощью Януса, раздвигала ноги шире. Ей хотелось большего.
  
Никогда никто не прикасался к ней так. Холлисворт всегда ждал, пока она корчилась на земле в агонии, а потом просто раздвигал ей ноги, вводил член в любое место, какое хотел, и получал удовольствие… наслаждаясь ее болью… пока не решал, что с него хватит. Пока не решал прекратить ее страдания, кончив в свой сосуд.
Но это… это противоречило боли. Противоположность унижению.
Совершенно не обращая внимания на твердую землю под спиной и красную глину, покрывающую ее кожу, она подалась бедрами вверх, пытаясь прижаться ближе ко рту похитителя, но его язык поддерживал идеальный, властный ритм, и ее плоть покалывало от желания. Он доводил ее до крайней точки. Напрягая каждую мышцу.
Слишком сильно.
Что-то происходило…
— Подожди. Я…
— Позволь этому случиться. — Большие ладони надавили на ее бедра, удерживая их широко раздвинутыми, а язык заработал быстрее. Сильнее.
Ева с трудом переводила дыхание, ее грудь тяжело вздымалась.
— П-пожалуйста. — Что-то нарастало внутри нее. Что-то сжимало каждый нерв. Что-то заставляло ее чувствовать, что она может разорваться на части, от чего ей захотелось раздвинуть ноги пошире, рвать волосы на голове Валдуса, впиваться ногтями в его спину.
И вдруг грубая веревка оказалась у нее между бедер и стала ласкать ее промежность и чувствительный бутончик, заставляя ее вздрагивать и стонать.
— Правильно. — Его ласковые слова гулко отдавались на клиторе, становясь якорем в буре наслаждения. — Почувствуй, каково это — по-настоящему желать. Что значит сгорать от страсти.
И она почувствовала. Ева хотела, чтобы его язык никогда не останавливался, чтобы это трение не заканчивалось. Чтобы шершавая щетина на его подбородке касалась ее бедер и так продолжалось вечно. Хотелось броситься туда, куда он ее посылал. Даже если это будет означать ее конец.
— О, Янус. Да.
Его темп ускорился.
— Это то, что ты должна была почувствовать.
Ее удовольствие нарастало по спирали.
— Кончи для меня, — раздался его жесткий приказ на ее клиторе. — Кончи на мой язык.
Ее спина выгнулась, и по телу прокатились ощущения, подобных которым Ева никогда не знала. Волна за волной они разрывали ее на части, заставляя взмывать к звездам. Ева чувствовала себя свободной, как никогда, пока, наконец, выдохнувшись, не вернулась в себя, ее части вновь соединились, но теперь она стала совсем другой женщиной.
Если бы она знала об этом раньше.
Похититель возвышался над ней, на его лице остались полосы красной глины, что придавало ему еще более варварский и свирепый вид. Он сел на пятки и, отбросив в сторону прикрывавший его тонкий лоскут ткани, просунул руки под задницу Евы и дернул ее вверх, пока ее бедра не оказались на его предплечьях.
Что-то толстое и твердое уперлось в ее лоно.
По привычке Ева напряглась.
— Не больно, помнишь? — Его голос прозвучал как грубое рычание.
Ее глаза снова открылись, она даже не заметила, как их закрыла.
— Никакой боли, — повторила она. И на этот раз ей не терпелось узнать, окажется ли он прав и в этом.
— Ты готова? — Его взгляд был тяжелым. На грани.
От его вопроса она вздрогнула.
— Да.
— Ты такая чертовски тесная. — Его толстый член уперся в ее вход. — Я буду входить медленно, чтобы ты могла принять меня.
Послышался стон.
Он был таким свирепым, таким жестоким, и все же… и все же входил в нее так медленно. Осторожно. С почтением. Как будто она имела значение.
Валдус растягивал ее понемногу, одной рукой широко раскрывая ее бедра, а другой держа ее руки над головой, не давая двигаться и разводить их в стороны.
Смесь грубого доминирования и осторожного обращения.
Вполне соответствует самому мужчине.
— Черт побери, как же ты хороша, — прохрипел он. — Такая влажная и тесная.
Она становилась все более влажной.
— Сжимаешь мой член, — прорычал он. — Мне так хорошо.
Холлисворт никогда ее не хвалил. Никогда не спешил. Никогда не доводил ее до такого состояния.
— Тебе нравится это ощущение?
— Д-да. — В кои-то веки она сказала правду.
От трения его члена о чувствительную кожу у нее перехватило дыхание, соски напряглись, желание возросло, бедра задвигались, и она безуспешно пыталась ввести его глубже.
— Терпение. — Он прижался лбом к ее лбу. — Так будет гораздо слаще.
Она сдержала стон, понимая, что в этом деле он будет таким же дотошным и властным, как и во всем остальном.
Но, боги, он был прав.
Она была такой наполненной.
Полностью в его власти.
Под ним.
И не было агонии.
Только отчаянный инстинкт двигаться, призывая Валдуса к сильным и быстрым толчкам.
— Боги, после стольких ужасов. — Он зарычал. — Ноги раздвинуты, мой член глубоко в тебе. Твои щеки раскраснелись от желания. Чертовски красиво.
Ее грудь затрепетала, а его слова еще больше ее разогрели.
Она и представить себе не могла, что все может быть именно так… что двое людей могут разделить такое блаженство. Особенно грубый человек, не принадлежащий к Совету, и такая несчастная, сбежавшая из семьи, как она.
При напоминании о том, кем они все еще были и кем всегда будут, ее эйфория ослабла.
А потом он глубоко вошел в нее.
И все мысли рассеялись.
— Да. — Мышцы напряглись, спина выгнулась вверх, бедра приподнялись, увлекая его глубже. Этот момент был для нее подарком. И больше ничего.
— Теперь ты знаешь. — Его грудь вздымалась, и Валдус снова подался вперед, толкаясь бедрами, скользил в ней вверх и вниз толстым членом.
— Да. — Такое высокомерие, но она не могла найти в себе силы возразить. Оставалось только стонать и приподнимать бедра. Потерявшись в дымке чистых ощущений. Рабыня наслаждения, пронизывающего ее. Потому что он был прав. Теперь, благодаря ему, она знала.
Они были врагами, но за несколько коротких мгновений он доставил ей больше удовольствия, чем кто-либо из ее сородичей.
— Помни, кто в тебе, — потребовал он. — Помни, кто тебя сейчас берет.
— Да, — закричала она. Не чудовище. Просто человек. С надеждами, мечтами и отчаянной потребностью выжить, как и она.
Ее внутренние мышцы сжались сильнее.
Ошибки быть не может. Никаких сомнений. Холлисворт никогда не заполнял ее так. Не заставлял ее чувствовать себя так.
— Скажи мне. — Он снова набросился на нее, не давая покоя.
— Мой… мой похититель, — застонала Ева.
— Назови мое имя.
— Валдус. Охотник Валдус. Только ты.
Он потерял контроль над собой. Издав рев, Валдус глубоко в нее вонзился. Сильнее. Быстрее. Его бицепсы вздулись, когда он притянул ее к себе, покусывая, посасывая и облизывая ее грудь, впадинку ключицы, шею, губы.
Эта свирепость могла бы испугать ее — если бы и она не потерялась в своем наслаждении.
Словно став кем-то другим, Ева встретила его со всей яростью: ее руки обвились вокруг его толстой шеи, а зубы впились в его
нижнюю губу, язык слился с его языком, и она потерялась в диком, первобытном блаженстве. Он жестко трахал ее, их бедра бились друг о друга, грудь вздымалась как одно целое.
  
В тот самый момент, когда ей казалось, что она не выдержит больше ни минуты, что утонет в буре ощущений и никогда не вынырнет на поверхность, Валдус снова взял все в свои руки.
— Кончи для меня еще раз, — приказал он. — Хочешь моей спермы? Тогда покрой мой член своими сладкими соками.