Крик ночной птицы

Поднялась суета, впрочем, довольно организованная. Кто-то написал объяснение сам, у кого-то их отобрал Минин. Жижков еще раз погрозил кулаком в сторону «Джилли», клятвенно пообещал разобраться и, не прощаясь, пошел прочь; Минин поспешил за ним, и вскоре оба оказались на парковой аллейке, ведущей к полиции.
– Видишь, – шагая по выложенной камнями дорожке, наставлял участкового Жижков. – Ты и объяснения отобрал, и на место вышел, и в конфликт ни с кем не вступил. Сейчас черканешь рапорт, что такого-то в квартире по месту прописки не оказалось, следовательно, факты не подтвердились, и живи спокойно.
  
– Надо было хотя бы подождать его, предупреждение сделать…
– Да на черта тебе это? Видел, какая толпа? Они бы, если поняли, что мы из полиции, с живых бы не слезли. А клиент борзый, с ним если говорить, то с глазу на глаз.
– Но они опять пожалуются!
– И пусть жалуются. Может, к тому времени он от них устанет да прекратит хулиганить. И шлюшных баб водить. Может, тебя на другой участок переведут. Главное, на сегодня отработали.
Минин чувствовал себя Иудой от полиции. К нему обратились за помощью, а он всех надул и сбежал. Но Жижкова это совершенно не беспокоило, он перевел разговор на тему своей невыплаченной ипотеки, и потихоньку участковый переключился с тяготящих его мыслей.
Начало июля незаметно сменилось сентябрем, менялись и лица граждан, обращавшихся за помощью в РОВД, но события иногда повторялись, как и участвующие в них сотрудники. Как, например, Краев, который зашел в дежурку по своим делам, а получил приглашение на выезд в составе оперативной группы на знакомую улицу.
– Какой-какой адрес?
– Да куча заявлений оттуда была, устали объяснять, что это не к полиции. Там бабка квартиру захламила.
– Точно! – вспомнил Краев. – Я еще ездил туда с малахольным нашим, участковым-новичком. И что сейчас?
– Вроде как не выходит уже больше двух недель, и воняет еще сильнее.
– Да ну на хер. Это ж туда лезть и среди мусора ее искать. Пусть уже догнивает до конца, потом все вместе экскаватором выгребут.
Миронько укоризненно посмотрел на оперативника.
– Ну ты это… Человек, может, умер.
– Да ты не видел эту квартиру. Помереть – то лучший выход.
…В знакомом дворе Краев встретился с Мининым, который прибежал с другого происшествия – разбитых цветочных колпаков в палисаднике. Он кивком приветствовал участкового.
– А я еще раз сюда приезжал, – сказал Минин. – Где-то с месяц назад. Она мне дверь открыла, обещала убраться.
– Убралась, – пожал плечами Краев. – Надеюсь, там изнутри дверь закрыта.
От Следственного комитета дежурил самый старший из сотрудников Виктор Мокин; он откровенно не любил выезжать на подобные происшествия, поскольку давно уже занимался преступлениями экономической направленности и копание в грязи осталось в далекой следственной молодости. Сейчас он стоял неподалеку от подъезда и разговаривал с главным по дому.
– Слушай, – обратился он к Краеву, – ну смерть естественная, мне тут делать нечего.
– Мы еще дверь не вскрыли.
Краев изначально недолюбливал всех следователей комитета, а Мокина в особенности.
– Ну вскроем, и что поменяется?
– А вдруг она там с топором в башке лежит?
Мокин поморщился:
– Кому она нужна?
– Черным риелторам! – влез Минин, вспомнивший рассказ Голикова о схожем происшествии. – Убили, чтобы квартиру отжать!
На участкового с изумлением посмотрели и следователь, и оперативник. Если Краев и говорил о топоре в голове, то только чтобы позлить комитетского и не дать ему уехать раньше времени, спихнув весь материал на участкового как «скоропостижку». Неожиданная, да еще и искренняя поддержка его версии, влекущая за собой потенциальный геморрой с раскрытием преступления, ему была совершенно не нужна.
– Какие риелторы? Ты газет начитался?
– А что! – продолжал Минин. – Было уже такое! Убили бабку, а квартира потом государству перешла! Она тут так всем надоела, что все возможно! Она и мне жаловалась в прошлый раз, что ее затравили.
Мокин посмотрел на участкового с ужасом.
– Ты рапорт писал об этом?
– Нет, была устная беседа. Для профилактики.
– Вот и забудь тогда. Если только у нее реально топор из башки не торчит. Если торчит, пойдешь свидетелем.
– Или подозреваемым, – буркнул Краев. – Идем, вон слесаря притащили.
Бодренький пожилой слесарь предупредил, что вскроет дверь, но на месте не останется и объяснения давать не будет: много вызовов, так что никаких показаний и повесток. «Условия он ставит», – возмутился было Мокин, но оперативник попридержал его: пусть вскрывает да едет, другой пользы от него все равно не будет. Дверь была вскрыта на раз-два. Запах стал невыносимым.
– Слушай, – отходя на два шага назад, сказал следователь. – Мы тут трупным ядом траванемся. Оставь дверь, пусть проветрится хоть немного.
– Да она не проветрится, там окна закрыты.
– Твою же мать, ну выбей окно! Ай, – махнул рукой Мокин и вышел на улицу. Минин заглянул внутрь квартиры: тяжелый запах гниения вперемешку с ароматами мусора, дышать было абсолютно нечем. Бабки он не увидел.
– Что там? – спросил из-за спины Краев. – Есть труп?
– Не вижу. Сейчас, попробую в спальню пройти. – Минин закашлялся.
– Ты воздух не вдыхай! Да и выйди вообще, сейчас санэпид подъедет, в масках зайдут, посмотрят!
Минин покачал головой, хотел ответить, что нужно найти покойную, но закашлялся еще сильнее. В ту же секунду кто-то схватил его за плечи и потащил назад, поставил у стенки в подъезде; здесь воздух был более живительный.
 
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком,  купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.