Империя мертвецов
Американец оглядел салон.
– Значит, вы говорите, АВМ сейчас учатся языку Икс?
– Я их на это настроил. Теперь у них есть ключ к решению задачи, они расшифруют записи и, по моей идее, впишут их в протокол базового обмена данными, чтобы повысить производительность движка у мертвецов. Чтобы вступить в диалог с Икс, АВМ совершенно необходим. Мы с Лилит, конечно, овладели их языком, но на уровне лепечущих младенцев, не более. Вопрос не в нашем интеллекте, а в масштабах и объемах данных.
– А с ними вообще имеет смысл разговаривать? – насмешливо встрял Барнаби.
– В обычном смысле слова диалог, конечно, невозможен. Они не отдельная личность, а экосистема. Задача сродни терраформированию.
Батлер открыл было рот, но То Самое предварил вопрос:
– Вы спросите, почему именно сейчас. Наблюдать сложа руки больше нельзя: ситуация обострилась до того, что уже невозможно игнорировать вероятность полного омерщвления человечества. Пандемия огибает все континенты за двадцать лет. А с первого успешного омерщвления Икс прошло более столетия, не забывайте об этом.
Губы Батлера скривились в усмешке.
– И какова же эта вероятность?
– Более нуля. Она растет в геометрической прогрессии, поэтому вариант только один: ноль или больше.
– Ясно, – ответил Батлер. – Предположим, кто-то с помощью Аналитических Машин вступит в «переговоры» с Икс. Почему не подключиться к этому каналу связи? Я все еще не понимаю, зачем нам врываться к «Чарльзу Бэббиджу» на «Наутилусе»!
Он обвел руками каюту.
То Самое ответил с улыбкой в глазах:
– Я хочу настроить прямой диалог АВМ с Икс.
– Что?.. – растерялся Батлер, а я покосился на Пятницу. Мне вспомнились последние сомнения перед отплытием в Америку. Не руководят ли нами «Записи Виктора»? Они записаны языком Икс. Их неспособен постичь я, но не то, что дергает за ниточки в моей голове. И если даже саму эту мысль мне дозволили осознать именно они…
…То кто же я? Что я решаю?
Наконец в моей голове запоздало проклюнулись ростки понимания.
Наш собеседник сложил руки на груди.
– Я хочу предложить им диалог прежде, чем АВМ вступят в контакт с экспансионистами и случайными агентами. Послами Икс могут, как вы понимаете, выступать и мертвецы, но при таком сценарии возникает слишком много неизвестных переменных, не говоря о том, что ими по определению руководят экспансионисты. Содрогаюсь от мысли, что случится, если они заключат союз с АВМ и предложат им взаимовыгодное сотрудничество. Нет, переговоры не должны начаться спонтанно. К несчастью, у живых нет функции подключения к Внедрителю.
– Значит, вы сами?.. – спросил Батлер.
В ответ Чудовище с тихим стуком положил что-то на стол и накрыл предмет ладонями. Наши взгляды были прикованы к его рукам, и он поднял их, подобно фокуснику.
На столешнице оказался синий камешек. Лазурного цвета, а внутри него как будто блестели звезды. Моя рука сама собой нащупала в кармане осколки того креста, который перед самоомерщвлением положил перед собой Алеша.
Тихо и торжественно То Самое объявил:
– Это экстракт Икса… бактерии в аморфной форме. Вы не рассмотрите структуру этого предмета даже при самом большом увеличении в самый современный микроскоп. Это воплощенная субстанция того, что вы зовете душой. Я с помощью особой техники кристаллизовал колонию консерваторов. Вот наш представитель со стороны микробов.
VII
Черная как вороново крыло гигантская тень плыла вдоль лондонских доков, едва выступающих из предрассветного тумана. Солнечный свет уже сбрызнул облака, поэтому из тьмы проступали контуры строений, и лишь примерно угадывалось, где за горизонтом еще дремлет наша звезда, дающая о себе знать сквозь покров туманной вуали. На берегу залаяла собака, но и она растворилась невидимкой.
30 сентября 1879 года. Меня приветствовало такое родное зловоние Темзы. Я дома. Лондон был укрыт балдахином из дыма, который вырывался из глоток фабрик. Нос «Наутилуса» бороздил перенасыщенный паром воздух, которого едва хватало, чтобы дышать, и тихие мутные воды. Столица, в которой мертвецов не меньше, чем живых. Моя родина.
Итак, я вернулся.
В туманной дали смутно проглядывали аккуратные воротнички зубцов Белой башни Тауэра. Королевский дворец и крепость Ее Величества. Основан в XI веке, с тех пор не раз перестраивался. Резиденция королей, сокровищница, зоопарк и, конечно, тюрьма с местом казни. Словом, пред нами предстал огромный призрак.
Некогда эту крепость считали воплощенным страхом, а теперь Тауэр целиком отдали под нужды «Чарльза Бэббиджа». Это мозг и сердце Британского Содружества Наций, которое взяло под свою опеку треть населения планеты. Мыслительный центр мира, защищенный двойной стеной. Что бы там ни говорил Грант, а Лондон – центр мира, и даже самому современному оборудованию «Миллиллиона» не сместить «Бэббиджа» с его пьедестала. В каждой из башен, окружающих Белую, установлены вспомогательные АВМ, поддерживающие связь с Аналитическими Машинами в других государствах. Каждая из них соединена с центральной системой – словом, миниатюрная модель сжавшегося мира. Эта крепость давно уже разрослась за пределы единого механизма. Воздух вокруг величественных шпилей дрожал от пара, выдыхаемого Машинами, но по городу ходили упорные слухи, что это все проделки призраков некогда казненных здесь заключенных.
– Уберите непотребство, – проворчал То Самое, презрительно глядя на целую батарею артиллерии, которую вытащил и инспектировал Барнаби.
– Говори что хочешь, старик. Но вот это… – Вояка кивнул на Тауэр. – Это ты на «Наутилусе» не пробьешь. Тоже мне, сильнейший боевой корабль!
– Тарана достаточно. Море еще полно рыцарского духа. Человеку, в сущности, достаточно охотничьей винтовки. А то, что пулеметы поначалу считались антигуманным изобретением, все уже забыли.
– Да неужели? – скептично протянул Барнаби, но, глядя, как его собеседник расправил плечи, только тяжело вздохнул. Впрочем, не похоже, что в этот миг он вспомнил, как сам еще недавно мучил меня подобными абсурдными изречениями, и устыдился.
Тем временем То Самое сказал:
– Я уже не говорю о том, что из такого калибра Тауэр едва поцарапаешь. Нам достаточно прорваться за первую стену. Они зря придумали собрать все Аналитические Машины в одном месте, это устарело – но из-за этого спонтанного строительства внутри нет толковой охраны. Столкновение будет, но очень скромное. Капитан Барнаби, полагаюсь на вас.
Я, не обращая внимания на недовольное ворчание напарника, спросил:
– Откуда же мы будем заходить?
– Разумеется, через ворота Изменников. Это символично.
Так называли ворота со стороны Темзы, через которые когда-то привозили преступников. Люди перешептывались, что кто раз под ними пройдет, больше не увидит белого света. Барнаби разочарованно вздохнул.
– Этих ворот давно уже нет, и ров срыли… Тяжело со стариками!
То Самое лишь фыркнул.
Меня вдруг одолело подозрение, что его высокомерие призвано прикрывать пробелы в памяти. Как ни погляди, ему уже перевалило за сто. А сам он предполагает, что существует еще дольше. Удивительно, откуда у него вообще столько сил.
– Что ж, ситуация не располагает к красивым жестам, – бросил Чудовище. А затем крикнул в переговорную трубку на мостик: – Обе машины – полный вперед! Цель – внешняя стена Тауэра. Плевать. Проломим.
– Так точно, сэр! – с каким-то отчаянным задором ответил Батлер, и «Наутилус» развернулся вправо.
Несколько обеспокоившись, я нырнул в люк вслед за скрывшимся командиром судна. Позвал было Барнаби, но тот сквозь отчаянный хохот отозвался уже с трапа на мостике.
Перемахнув через гору щебня и оставив позади таран «Наутилуса», вгрызшийся в южную стену Тауэра, мы ворвались в облако пыли. Барнаби одного за другим выводил из строя сбившихся в перепуганную кучу бифитеров в темно-синих мундирах с красной отделкой. Схватив очередного несчастного за шиворот, он обернулся на нас. Бифитеры – традиционные стражи Тауэра, теперь к ним на службу брали в основном отставных военных. Не знаю, с этим ли связано то, что нам не встретилось ни одного мертвеца.