Империя мертвецов
Пусть возбудитель все еще не обнаружен и определять больных приходится по симптомам, но теперь все знают, что при обезвоживании следует немедленно наладить обеспечение минерализованной водой. Теперь от холеры умирает даже не каждый десятый.
Похоже, за разглядыванием слишком правильного лица Адали я постепенно обрел способность к мышлению. Пока я витал в своих мыслях, она спросила, вполне ли ко мне вернулось здоровье, и я кивнул.
– А вы, стало быть, из агентства Пинкертона?
– Да. В основном занимаюсь контролем снабжения и связями.
– Что привело такую очаровательную леди на поле боя?
Адали вопросительно оглянулась на перфокарты, выглядывающие из-за титанической кипы документов на японском столике. Прежде чем я успел возразить, подошла и взяла одну из них. Не обращая ни малейшего внимания на мои слабые протесты, она провела изящным пальчиком по нестандартным отметкам. Затем взяла еще одну. И еще. Она пробегала пальцами по поверхности одной карты за другой, прислушиваясь и склонив голову так, что прядь красиво упала на ее прекрасный профиль. Губы Адали шевелились, будто она читала заклятье, пару раз ее ресницы взмахнули.
– Содержание этих карт закодировано в несколько слоев! Поэтому ни язык, ни синтаксис нельзя определить по частотности. Я испробовала несколько методов дешифровки, но не уверена, что мне удалось вычленить ключ.
Она взглянула на ожидающего указаний Пятницу.
– А у вашей куколки получилось их расшифровать?
– Вы феноменальный счетчик! – изумленно перебил я ее, и Адали спокойно кивнула, положила карточки обратно на стол и вернулась к моей постели.
– Не такой уж это и редкий талант. Трумэн Саффорд из Вермонта может в уме менее чем за минуту возвести число 365 в шестую степень, а Дэниелу Маккартни из Пенсильвании на шестую степень числа 89 понадобилось десять минут, при этом кубический корень из 4 741 632 он взял за три минуты. А у вас в стране выступал Зера Колберн, который сумел подсчитать, что шестое число Ферма – составное. Джордж Биддер тоже весьма известный представитель счетчиков.
Феноменальные счетчики способны в уме производить вычисления с таким количеством цифр, которые обычному человеку и запомнить непросто. Я немного напряг память:
– Захариас Дазе из Германии перемножил как-то для гениального математика Карла Фридриха Гаусса два стозначных числа за восемь часов сорок пять минут… Но все равно!
Та скорость, с которой считает Адали, на порядок превосходит феноменальных счетчиков прошлого. Однако когда я хотел на это указать, леди меня перебила:
– Но я, наверное, ближе по способностям не к этим выдающимся мужам, а к Томасу Фулеру.
Это имя для меня ничего не значило, поэтому я обратился к Пятнице, и тот практически сразу взялся за перо. Адали вытащила у него лист и зачитала:
– Томас Фулер, родился в Африке. В 1724 году в возрасте семнадцати лет был продан рабом в Америку. Известен математическими способностями, за две минуты подсчитал, сколько секунд в году, за одну минуту – сколько секунд прожил человек за семьдесят лет, семнадцать дней и двенадцать секунд.
Адали потупилась и еле заметно улыбнулась. Указала на Пятницу:
– А может, я даже больше похожа на вашу куколку.
Слуга, рабыня, кукла. Кажется, она указывала не столько на свои способности, сколько на статус.
– У вас есть душа.
– Душа, – вздохнула эхом Адали. – По-вашему, душа существует?
Что ж, это неожиданный вопрос.
– Без души слишком много неувязок. Пятница обладает феноменальными знаниями, но не умеет ими распоряжаться. Как бы много человек ни знал про красный цвет, но если он его не видел, то никогда не поймет, какой он. Аналитическая Вычислительная Машина – прославленный счетчик, но она неспособна на новую идею. Это особое свойство души. Для этого и нужны люди, подобные вам. Совместить скорость вычислений и вдохновение – мечта человечества.
Адали запустила руку Пятнице в волосы, как будто нащупывая отметки электродов. Ее движения казались механическими, но в них таилось и какое-то загадочное очарование.
– Известно ли вам, что очень многие из феноменальных счетчиков плохо справляются с повседневными заботами? Мы прекрасно решаем математические примеры, которые нам дают, но взамен часто страдает наше абстрактное мышление. В каком-то смысле душа счетчика расплывчата.
– Очень часто бывает, что выдающиеся способности в одной области даются ценой чего-то другого. Эволюционные взаимосвязи. У лошадей вытянулись ноги, но вместе с ними – морда.
– Вы имеете в виду, что за вычислительные способности приходится платить душой? – лукаво улыбнулась Адали.
– Душа – основа свободной воли. Ее нельзя обменять ни на какие функции.
– Это тот урок, который вы вынесли из Афганистана? – Она окинула меня острым взглядом, и мне вспомнилась ночь в Хайберском проходе. В памяти всплыли ее слова: «Берегитесь Адама». Наконец мой замутненный лихорадкой мозг озарило, что это вовсе не подруга пришла меня навестить, а сотрудница американской военной организации. Знание соединилось с осознанием. Она работает в штабе Гранта, но за ней стоит некая сила, и я запоздало подумал, что эта женщина, должно быть, тоже тайный агент.
По дороге в Иокогаму я много раз возвращался к тому эпизоду и много думал. Адали припомнила Адама, будто заранее знала, что произойдет. Я до сих пор не знал, кого она имела в виду под этим символическим именем: Алешу ли, теорию Федорова о том, что могила Адама находится в Памире, или Адама мертвецов, Того Самого, но она явно что-то знала.
Почему же я так расслабился рядом с ней и поддался безмятежному течению беседы? Не может быть, что только из-за дурного самочувствия. И собственный внутренний голос, который подсказал ответ на вопрос, ошарашил: меня привлекает эта неорганическая, механическая красота. Я уже начал осторожно подбирать слова, но остановился на полуслове:
– Душа – это…
В моей черепной коробке вспышкой пронеслось исхудавшее Алешино лицо. Он переписал собственную душу и превратился в вещь, в безвольное оружие, которое тайно перевезут в столицу. Он не просто омертвил себя, он выбрал закрепить свою душу в цареубийственном порыве. Ночью накануне он говорил, будто «в процессе эволюции стало ясно, что смерть отдельных индивидов благоприятна для вида в целом». О том, не означает ли изобретение мертвецов бунт против эволюции. Чем руководствовалась душа, которая это осуществила? Не для того ли она появилась у человека, чтобы противостоять развитию? Не допустил ли это закон эволюции, установленный Господом?
Адали смотрела мне прямо в глаза.
– Вы чувствуете свою душу? – спросила она.
– Да, – тут же кивнул я.
– А я нет. Я не знаю, что это такое, – без всякой эмоции объяснила Адали. – Вы чувствуете душу в себе. Положим, это благо. Но как вы определяете, есть ли душа у собеседника?
– Я это чувствую.
– А это ощущение отличается от вашего восприятия собственной души?
В Хайберском проходе я вскрыл умертвие. В его движениях и устройстве мозга я души не заприметил. Душу невозможно наблюдать глазами. Но нет человека, который станет говорить, будто ее лишен… И все же вот передо мной женщина, рьяно отрицающая в себе душу. Адали продолжила:
– Давайте предположим, что на всем свете вы единственный одушевленный человек. А все остальные – мертвецы, которые только настаивают на том, что душа у них тоже есть. Где вы видите здесь противоречие?
Я напряг все свои мыслительные способности:
– Если у вас есть душа, то вопрос несостоятелен. Это частая проблема солипсизма. Солипсист по определению одинок. Каждый из них убежден, что он единственный во всем мире обладает душой. Двух солипсистов, меня и вас, быть не может. Убеждая другого человека в солипсизме, вы не сможете обратить его в свою веру.
– Мне казалось, я достаточно однозначно сказала, что не чувствую собственной души. А раз души у меня нет, то ничто и не мешает мне убедить вас в вашей исключительной одушевленности.