Шестерка воронов

Инеж найдёт другой путь, чтобы пробраться внутрь. Правила честной игры среди бандитов канули в Лету вместе с молодостью Пера Хаскеля. Кроме того, она – Призрак. Единственный закон, которому она подчиняется, – это закон всемирного тяготения, да и то не всегда.
Нижний этаж Биржи занимали склады без окон, потому Инеж решила воспользоваться водосточной трубой, чтобы забраться наверх. Что-то заставило ее замешкать, прежде чем схватиться за нее. Девушка достала фонарик из кармана и встряхнула его, посветив вокруг зеленоватым сиянием. Труба оказалась скользкой от масла. Инеж пошла вдоль стены и обнаружила каменный карниз со статуей трех летучих рыбок Керчии. Затем встала на цыпочки и осторожно пощупала карниз. Битое стекло.
«А мне здесь рады», – подумала она с мрачным удовольствием.
Девушка присоединилась к Отбросам чуть меньше двух лет назад, сразу после своего пятнадцатого дня рождения. Это был вопрос выживания, но ей льстило, что за столь короткое время она стала той, против кого нужны меры предосторожности. Однако если Черные Пики думали, что эти маленькие хитрости удержит Призрака, то они сильно ошибались.
Она достала два альпинистских крючка из карманов стеганого жилета и воткнула их между кирпичами. Девушка поднималась все выше и выше, нащупывая ногами даже малейший выступ в стене. Когда Инеж была маленькой и училась ходить по канату, она делала это босиком, но на улицах Кеттердама слишком сыро и холодно для босых ног. После нескольких неудачных падений она заплатила гришу-фабрикатору, тайно работающему в пивнушке на улице Вайнштрат, чтобы тот сшил ей пару кожаных тапочек с бугристой резиновой подошвой. Они идеально сидели на ноге и помогали справиться с любой поверхностью.
Добравшись до второго этажа, она залезла на подоконник, ширины которого хватило, чтобы сесть.
Каз обучил ее всему, чему мог, но ей все равно не хватало его мастерства опытного взломщика: пришлось предпринять несколько попыток, прежде чем удалось открыть замок. Наконец раздался приятный щелчок, и окно распахнулось. Инеж увидела пустой кабинет, стены, увешанные картами с торговыми путями и досками, на которых были записаны цены на акции и названия кораблей. Девушка скользнула внутрь, закрыла окно и прошла мимо столов с аккуратными стопками распоряжений и счетов.
Затем подкралась к узким дверям на балкон, выходящий на центральный двор Биржи. Такие балконы были у каждой конторы. Оттуда объявляли об отправлении или прибытии торговых судов и новых товаров или же вешали черный флаг, оповещающий о потере в море корабля, утонувшего вместе со всем своим грузом. Днем Биржа была охвачена ураганом торговых сделок; отсюда, с этого двора, гонцы распространяли новости по всему городу, здесь оглашали цены на товары и акции отправляющихся в рейс судов, которые беспрестанно то поднимались, то опускались. Но сейчас здесь царила тишина.
С гавани подул ветер, принесший с собой запах моря и взъерошивший пряди волос Инеж, выбившиеся из собранной в пучок на затылке косы. Взглянув на площадь, она увидела покачивающийся фонарик и услышала тихий стук трости Каза, а также шаги двух его помощников. С противоположной стороны тоже мелькнул свет фонарей – Чёрные Пики прибыли.
Инеж натянула капюшон. Потом перелезла через перила и беззвучно перепрыгнула с балкона на балкон, следя за Казом и остальными и стараясь подобраться к ним поближе. Темное пальто Каза хлопало на ветру; его хромота была сейчас особенно заметна, как всегда при холодной погоде. До нее донеслись звуки болтовни Джеспера и басовитый смешок Большого Боллигера.
Перебравшись на другую часть площади, Инеж увидела, что Хейлс, как и предполагалось, пришел с Элзингером и Оменом. Девушка знала все слабые и сильные стороны каждого члена «Черных Пик», не говоря уже о Псах Харли, Обломщиках, Портовых Лезвиях, Грошовых Львах и других бандитах, разбойничающих на улицах Кеттердама. В ее обязанности входило знать, что Хейлс, к примеру, не доверял Элзингеру, потому что они оба пробивали себе теплые местечки в «Черных Пиках», и еще потому, что его телосложение походило на гору валунов – два с лишним метра роста, крепкие мускулы, широкое, сплющенное лицо и короткая кабанья шея.
 
Она вдруг обрадовалась, что с Казом был Большой Боллигер. То, что вторым помощником он выбрал Джеспера, никого не удивило. Подвижный и суетливый, парень даже без своих драгоценных револьверов мог надрать зад любому; она знала, что он пойдет на все ради Каза. А вот по поводу Большого Боллигера у нее поначалу возникли сомнения. Он работал вышибалой в «Клубе Воронов» и идеально подходил для того, чтобы выпроваживать пьяниц и дебоширов, но когда дело доходило до настоящей потасовки, от его габаритов было мало проку. И все же, по крайней мере, он был достаточно высоким, чтобы заглянуть в глаза Элзингеру.
Думать о втором помощнике Хейлса Инеж и вовсе не хотелось. Омен заставлял ее нервничать. Он не внушал страх своими физическими данными, как Элзингер. Вообще-то он больше походил на безобидное пугало – не то чтобы совсем тщедушный, но его скрытое под одеждой тело, казалось, сложено под неправильным углом. Однако ему это не мешало: ходили слухи, что как-то раз он проломил человеку череп голыми руками, а после вытер их о рубашку убитого и вернулся к выпивке.
Инеж попыталась унять беспокойство и прислушалась к беседе Каза и Хейлса. В это время их помощники обыскивали друг друга, проверяя, не пронес ли кто оружие.
– Ишь, проказник! – сказал Джеспер, достав крошечный нож из рукава Элзингера и откидывая его в сторону.
– Чисто, – объявил Большой Боллигер, закончив обыск Хейлса и приступая к Омену.
Каз и Хейлс беседовали то о погоде, то о том, что с повышением цен за аренду в «Купероме» начали разбавлять алкоголь водой – в общем, о чем угодно, кроме истинной причины встречи. В теории они должны поболтать, извиниться, согласиться, что следует придерживаться границ Пятой гавани, и пойти куда-нибудь выпить. По крайней мере, на этом настаивал Пер Хаскель.
«Но что он знает о подобных переговорах?» – подумала Инеж, выискивая темные силуэты стражников, патрулирующих крышу.
Хаскель был главой «Отбросов», хотя в последние годы предпочитал отсиживаться в теплом кабинете, пить пиво, делать макеты кораблей и рассказывать о своих подвигах любому, кто станет слушать. Он наивно полагал, что споры за территорию можно разрешить тем же способом, что и раньше: короткой потасовкой и дружеским рукопожатием. Но шестое чувство Инеж подсказывало, что это не сработает. Ее отец сказал бы, что сегодня даже тени не станут лезть в чужие дела. Здесь произойдет что-то ужасное.
Каз уперся ладонями в набалдашник трости в виде вороньей головы. Он выглядел совершенно спокойным; его узкое лицо было скрыто полями шляпы. Большинство членов банды любили кричащие наряды и украшения: безвкусные жилеты, часы с фальшивыми драгоценными камнями, штаны с пестрыми узорами и рисунками. Каз был редким исключением – образцом сдержанности. Его темный жилет и брюки отличались простым кроем и строгим, деловым стилем. Поначалу ей казалось, что это дело вкуса, но вскоре Инеж поняла, что так он насмехался над богатыми торговцами. Ему нравилось выглядеть как они.
– Я – бизнесмен, – заявил он ей однажды. – Ни больше ни меньше.
– Ты вор, Каз.
– Разве я сказал не то же самое?
Сейчас, в этой позе, он походил на священника, собравшегося проповедовать группе цирковых артистов. «Очень юного священника», – подумала Инеж с вновь накатившим волнением. Каз называл Хейлса стариком, которому давно пора на покой, однако лейтенант «Черных Пик» не выглядел старым. Может, у него и были морщинки в уголках глаз, а кожа под бакенбардами обвисла, но он производил впечатление опытного и уверенного мужчины. На его фоне Каз смотрелся… ну, семнадцатилетним.
– Давайте начистоту, ja? Мы всего лишь хотим получить свою долю, – сказал Хейлс, постукивая по зеркальным пуговицам своего зеленого жилета. – Это несправедливо, что ты забираешь себе всех денежных туристов с прогулочных катеров, заплывающих в Пятую гавань.