Фармацевт 2 (СИ)

Появившийся Давид Гиршевич был явно чем-то озабочен, но, тем не менее, приветливо поздоровался со мной и сразу заявил, что нам нужно кое-куда съездить.
Однако из рук своей усатой супруги быстро ему вырваться не удалось. Пришлось мне вместе с ним еще раз пить бразильский дефицит со сливками. Но эклеры в меня после бутербродов уже не влезли.
Закончив с завтраком, мы вышли на улицу и начали ловить такси.
После двора, занесенного полуметровыми сугробами с прочищенными дворником широкими тропинками, выйдя из проезда на вычищенные до асфальта тротуары, мне показалось, что вокруг поздняя осень, а не февральские морозы. 
— Мда, через пятьдесят лет снег так чистить здесь не будут, — думал я пытаясь найти на асфальте снежные следы.
Такси мы ловили недолго и вскоре уже ехали в сторону Московского проспекта. Доехав до парка Победы, машина свернула направо и, лавируя между домами, подкатила к обычной пятиэтажке серого кирпича.
— Понимаешь, я тут поговорил кое с кем, — начал объяснять провизор, когда мы вышли из машины. — В общем, трудность в том, что прописка в городе закрыта. Особенно ближе к центру. К тому же, практически все квартиры там коммунальные. Но, как ты понимаешь, всегда имеются исключения.
У меня же другое предложение. В этом доме живет мой младший сын. Осенью он с семьей уезжает в Израиль. Остается хорошая двухкомнатная квартира. Дом построен в 1958 году, считай новый, высокие потолки, кухня большая, — заливался Коэн, заходя в подъезд, на удивление чистый и без особых запахов.
Я молча последовал за ним. 
Мне было смешно. Ну, а чего, стоило ожидать от Давида Гиршевича? Чтобы он упустил возможность сделать два полезных дела вместо одного?
На этот раз квартира располагалась на третьем этаже. После мелодичного звонка двери нам открыла молодая симпатичная женщина без малейших признаков семитского племени с руками запачканными мукой.
— Ой, Давид Гиршевич, мы вас так рано не ждали! — воскликнула она, 
В это время позади неё появился мужчина.
При взгляде на него сразу стало ясно, что это и есть сын Коэна. Только похож он был больше на свою маму, даже усики у него были такие же.
— Отодвинув жену в сторону, он шагнул к нам и первым протянул мне руку.
-Яков — представился он. 
-Виктор, — также лаконично ответил я.
Мы прошли в прихожую и пока раздевались, я разглядывал Якова Давидовича.
Увы, харизмы отца у него не было и близко. Невысокий полный мужчина был точной копией своей матери.
Наверно поэтому работал рядовым инженером в конструкторском бюро Кировского завода. 
— Интересно, его выпустят за рубеж? — подумал я, когда узнал о его месте работы.
Но раз собирают вещи, значит, такая возможность имеется.
Супружеская пара, конечно, была в курсе цели нашего визита и сходу начала проводить экскурсию по квартире.
Яков больше молчал, оставив за женой право, рекламировать обстановку.
Давид Гиршевич ободряюще кивал в такт её словам.
-Слушай внимательно Галину Александровну, Витек, она ведь твоя родная тетка, — заметил он как бы, между прочим, с легкой ехидцей. 
-О, как! — воскликнул я про себя. 
Для меня идея Коэна сразу стала ясна. Родная тетка прописывает своего племянника в квартире, тем более что в наличии будет еще один железобетонный повод — поступление в ленинградский ВУЗ. Другое дело, что без знакомой паспортистки в паспортном столе все равно не обойтись. Но все это разумеется не дороже денег.
Квартира мне понравилась, две светлые комнаты по восемнадцать метров и кухня двенадцать. Как и у меня дома на кухне имелась газовая колонка. Туалет и ванная были совмещенными, но это нисколько не пугало.
В комнате детей, конечно, был небольшой бардак, и я уже прикидывал, какой ремонт придется в ней проводить.
После осмотра мы уселись за стол в гостиной комнате. Вернее, комнате родителей, служившей одновременно спальней. Но по нынешним временам, когда половина Ленинграда ютилась в коммунальных комнатушках, это и так было роскошью.
Супруга Якова быстро накрыла стол, пока мы вели беседу о погоде и прочих проблемах.
 
А когда она внесла супницу с борщом, беседа на некоторое время прекратилась. И только было слышно мерное постукивание ложек по дну тарелок.
После того, как расправились с борщом, Галина внесла большое блюдо, накрытое салфеткой.
Когда она сняла салфетку, под ней оказалась фаршированная шейка курицы.
Коэн при виде неё удивленно воскликнул:
— Яша, я даже не знал, что Галина готовит гефилте гелзеле.
Женщина улыбнулась.
— Ну, надо же мне мужа чем-то порадовать. Ида Абрамовна хороший учитель.
Коэн, повернувшись ко мне, спросил:
-Витя, ты, наверно, никогда не пробовал это блюдо.
Мысленно я улыбнулся. Чего только я в прошлой жизни не пробовал, в том числе и фаршированную шейку.
Вслух же сообщил, что первый раз в жизни вижу такое блюдо. Мне тут же выделили изрядный кусочек и придвинули хрен и горчицу.
Когда с обедом было закончено, мы приступили к обсуждению наших дел, пока еще не лежащих у прокурора.
Хоть Яша и работал скромным инженером в КБ, запросы у него оказались нескромными. За прописку в квартиру и остатки мебели, которые он не хотел брать с собой, с меня запросили восемьдесят тысяч рублей. 
В принципе, денег было не жалко.
Но казаться лохом не хотелось. Ведь Давиду Гиршевичу вряд ли понравится, что его коллега по бизнесу так легко относится к заработанному. Тем более, он прекрасно знал, сколько денег у меня имеется на настоящий момент, сам ведь мне их передавал с посыльным.
Так, что пришлось торговаться. Дальнейшие переговоры показали, что поступил я правильно. Потому, что вскоре мне предложили в дополнение к квартире еще кирпичный гараж в кооперативе неподалеку вместе с хранящимся там 408 Москвичом. 
Я так возбудился такой новостью, что даже выказал желание, посмотреть сам гараж и автомашину.
Галина Александровна с нами не пошла, отговорившись, что скоро должны придти дети из школы.
Давид Гиршевич тоже не проявил энтузиазма. Так, что в поход в гараж отправились мы вдвоем с Яковом.
Человеком тот оказался немногословным, так, что до гаража мы шли в молчании. Идти пришлось недолго, и уже через десять минут мы уперлись в ряд из двадцати гаражей, выложенных из того же кирпича, что и пятиэтажка. Сразу стало понятно, что строили их в одно и тоже время.
Судя по сугробу у дверей нашего гаража, зимой на автомобиле младший Коэн не ездил. Слава богу, чистить снег не пришлось и небольшую входную дверь в металлических воротах удалось открыть без особых проблем.
Зайдя в помещение, я сразу понял, что с того момента, как Яков приобрел этот гараж, в нем ничего не менялось. Голые стены с проводкой , единственная лампочка на потолке, и полное отсутствие смотровой ямы.
Машина внешне показалась не сильно ржавой, и даже с целыми порогами, что было вообще невероятно. Завести же её не получилось. Аккумулятор был снят, со слов хозяина, еще осенью и хранился дома. А так, как в двигатель заливалась вода, то она тогда же была слита.
Меня же этот гараж интересовал с одной целью, можно ли в нем устроить тайник для хранения денег? И пока ответ на этот вопрос казался отрицательным.
Пока мы крутились вокруг Москвича, Яков слегка разговорился. Так, он честно признался, что если бы не отец, то он никогда бы не смог построить кооперативный гараж и тем более купить машину.
Обратно я шел изрядно воодушевленный и в мыслях уже рассекал по городу на своей автомашине.
Когда мы зашли снова в квартиру, Давид Гиршевич без слов прочитал согласие на моем лице с запрашиваемой суммой.
Ну а что, как говорится «Париж стоит мессы». Тем более я не автор этих слов, как Генрих Наваррский, католичество мне принимать не нужно, а только отдать требуемую сумму. 
После того, как чета Коэнов получила мое принципиальное согласие на нашу аферу по прописке и покупке гаража, мы с Давидом Гиршевичем их покинули.