Чудовищная правда (ЛП)

— Ладно, что случилось?
— Ничего, — бормочет Катон, но не смотрит мне в глаза.
— Катон, ты даже не смотришь на меня. Это из-за... из-за того, что я спала на тебе? Я могу спать в другой комнате, если тебе это неприятно.
Катон поднимает голову.
— Нет, — рычит монстр, заставляя меня вздрогнуть, после чего он смягчается и вздыхает. — Прости, я просто беспокоился о своих людях. Я не должен был срывать злость на тебе. И ты будешь спать со мной в моем гнезде, где ты в безопасности. — Он ласково улыбается. — Закончишь есть, и мы немного повеселимся. Нам обоим это нужно.
— Повеселимся? – повторяю я.
– Повеселимся, – ухмыляется Катон. – Ты ведь знаешь, что это такое, правда, Талли? – дразнит он, поддевая меня хвостом.
Со смехом я отбиваю хвост, испытывая большее облегчение, чем желание признать, что мы снова в норме, но в его глазах все еще мелькает тень. Я не спрашиваю, потому что если бы Катон хотел рассказать, он бы рассказал. Наверняка это из-за его друга. Вчера Катон был явно расстроен. Когда он будет готов, то расскажет. Надеюсь, он не позволит этому поглотить себя. Может, развлечение не помешает.
Как только мы поели, я надела туфли, и Катон повел меня вниз. Я машу знакомым ребятам, прежде чем Катон вытаскивает меня на улицу, пока дети не добрались до меня.
– Сегодня ты моя. – Он ухмыляется, глядя на меня. – Так что поторопись, пока тебя не поймали дети, – дразнит он и тянет меня за собой, а я смеюсь.
– Куда мы идем? – спрашиваю я, когда Катон ведет меня через площадь. В центре стоит статуя, которую хочу рассмотреть получше, но у меня нет времени, так как Катон тянет меня за собой.
– Конечно, чтобы показать тебе мои любимые места. – Он улыбается мне в ответ, его глаза мерцают, когда Катон тянет меня к огромному зданию на другой стороне площади, с некогда белокаменными ступенями и колоннами. На крыше здания написано «Музей Старого Света», и волнение захлестывает меня.
– Музей? Правда? – Я буквально хлопаю в ладоши, спеша к нему.
Здание простирается до самого горизонта, и очевидно, что когда-то оно было красивым и наполненным жизнью. Некоторые окна разбиты или вовсе отсутствуют, а сквозь другие пробиваются маленькие огоньки, словно внутри живут чудовища, но когда вхожу в мраморное фойе, усыпанное листьями, все эти разрушения не имеют значения.
Потрясающее зрелище.
– Вау, – шепчу я, кружась на месте, разглядывая высокие куполообразные потолки с росписью, явно ручной работы, и то, что раньше было залом для приемов.
Когда я опускаю голову, то вижу, что Катон смотрит на меня с приоткрытым ртом и нечитаемым взглядом. Мы просто смотрим друг на друга, голод, написанный на его чертах, вызывает жар по моему телу, пока он вдруг не отводит взгляд.
– Оно прекрасно, – говорю ему, и Катон снова смотрит на меня, целенаправленно проводя глазами по моему телу и снова поднимаясь, чтобы встретиться с моими.
– Это точно.
Не в силах сдержать румянец, я снова отворачиваюсь, чтобы осмотреться и увидеть как можно больше. Катон следует за мной по пятам, но в дружеском молчании, чтобы я могла все увидеть. От того, что он рядом, наблюдает и защищает меня, мое сердце бьется в два раза чаще, и Катон несомненно, слышит. Когда мы переходим в огромное открытое пространство, где полно картин и прозрачный потолок, через который видны звезды, я сажусь на скамейку и осматриваюсь.
Катон издает звук, и я смотрю на него.
– Что? – спрашиваю его с улыбкой на губах.
– Это мое любимое место, – бормочет Катон, садясь рядом со мной, и прижимается бедром к моему бедру. Его хвост, который, как мне кажется, он даже не замечает, обвивается вокруг моей лодыжки и притягивает меня ближе. – В прошлый раз, когда я находился здесь, у меня возникло чувство... Я понимаю, что это не очень по-научному с моей стороны, но мы - по сути создания с животными инстинктами, и как бы я ни старался не быть таким, я все равно им являюсь.
– Чувство? – Я спрашиваю, глядя на него и понимая, что Катон так же загадочен и прекрасен, как и окружающее нас искусство.
 
– Что все вот-вот изменится, – шепчет Катон, опуская глаза к моим губам, а затем встает и протягивает мне руку. – Пойдем, я покажу тебе кое-что еще.
Я беру Катона за руку, его огромная ладонь согревает мою, когда он мягко поднимает меня на ноги и ведет из музея. Катон замедляет длинные шаги, подстраиваясь под мои, и старается, укрыть меня телом от посторонних глаз и потенциальных угроз. Он окидывает взглядом окрестности, но когда я сжимаю его руку, то смотрит вниз, и на его лице появляется улыбка.
– Ты в костюме ночи, – произносит он невзначай, и я вопросительно наклоняю голову. Словно поняв этот жест, он продолжает. — В лучах лунного света, твои светлые волосы кажутся золотыми, глаза светятся звездами, а бледная кожа сияет так ярко, что ты можешь жить вместе с небесными богами.
Я останавливаюсь и смотрю на него, но Катон ничего не замечает, просто тащит меня за собой, словно не он только что сказал мне самые прекрасные слова из всех, что когда-либо говорил мне человек или монстр.
– Катон, – зову я, останавливая его. – Ты не можешь сказать такое и идти дальше как ни в чем не бывало!
– Почему нет? – спрашивает он, нахмурив брови в замешательстве.
– Потому что... Потому что… – Я хмыкаю, заставляя его ухмыляться, когда тыкаю пальцем ему в лицо. – Перестань быть таким милым и добрым! – Я проношусь мимо него, слыша его смех за спиной. Мгновение спустя Катон снова берет меня за руку и ведет в другом направлении, к библиотеке. Мы заходим внутрь, и он радостно машет своим людям. Они приветливо машут ему в ответ. Некоторые с любопытством смотрят на меня, а некоторые откровенно игнорируют.
Рим не за один день строился, и это лучше, чем съесть меня.
Хотя я бы не возражала, если бы это сделал Катон...
Нет, плохие мыслишки!
Катон ведет меня через стеллажи. Обшарпанные деревянные конструкции явно вычищены и приведены в порядок, и когда мы выходим на середину, я замираю. Здесь очень здорово, правда. В центре расставлены столы, за которыми сидят монстры и читают при свечах. Я не могу не чувствовать себя здесь как дома. Вокруг нас по кругу стоят книжные шкафы, простирающиеся до самого горизонта, а сзади - огромная железная лестница, ведущая на верхний уровень, где еще больше книжных стеллажей. На некоторых из них есть свободные места, другие книги погнуты, помяты или даже уничтожены, но видно, что они потратили много времени на уборку и ремонт этого места. Стены в трещинах, но чистые, некоторые окна разбиты, но заклеены, а в фонарях висят свечи, освещая пространство теплым, приветливым светом.
Пол вымыт, и хотя на нем кое-где видны следы от когтей, он по-прежнему прекрасен.
– Здесь так уютно, – бормочу я, когда Катон позволяет мне осмотреться, а затем, не говоря ни слова, проводит экскурсию по зданию. Катон показывает мне книги, все еще закрытые в шкафах, и те, которые они не смогли починить, аккуратно сложенные в задней комнате. Там сидит монстр, который перебирает книги, пытаясь спасти их, что меня одновременно удивляет и восхищает.
Затем Катон ведет меня наверх, щелкая когтями по металлическим перилам, и, оказавшись на площадке, он отпускает мою руку.
– Броди на здоровье, – наставляет Катон.
Я так и делаю, проходя между стеллажами и проводя пальцами по корешкам. Достаю несколько книг, пролистываю их, ухмыляясь тому, как за ними ухаживали. На них даже наклеены пометки о том, что их можно взять на время. Мое сердце успокаивается, и чем дольше я брожу, тем больше меня наполняет покой. Находясь здесь, я словно оказываюсь дома и на мгновение представляю себе библиотеку, в которой провела детство, свернувшись калачиком в углу, чтобы скоротать день. В конце концов, я решаю найти Катона, и для этого мне приходится обыскать все проходы.
Когда я снова встретила его, он расслабленно уселся, согнув ноги у противоположного шкафа с книгами. Его голова была наклонена в сторону, а в огромной ладони держал тонкий роман, кажущийся крошечным. Какое-то время я просто наблюдаю, как Катон жадным взглядом бегает по странице, как аккуратно переворачивает страницы когтями, а губами бесшумно шепчет слова, как будто ему хочется произнести их вслух.