Инстинкт тролля (ЛП)

— Чем меньше он о тебе будет помнить, тем лучше!
— Что вы задумали, шеф? Я слышал, вы меня ищете?
Из конференц-зала выходит Седрик с большим свитком пергамента под мышкой. У него измученный вид человека, который мечется во все стороны и не знает, куда приткнуться.
— Так, стоять, — рычу я. — Тебе полагалось отчитаться передо мной насчет документов, которые мы принесли из Архивов.
— Меня просили вам заранее об этом не говорить, чтобы не испортить сюрприз. Как бы то ни было, вы ведь в курсе проекта Кредебита, да?
— И что, по-твоему, я о нем думаю?
— Ээээ… ничего? — Он бросает на меня исподлобья обеспокоенный взгляд. — Хотите, чтобы я вам все объяснил с самого начала?
Я хватаю его за плечо и тащу к лестнице.
— Момент напряженный, — говорю я, когда мы уже практически спускаемся до первого этажа. — Не могу сбросить со счетов вариант «тотального уничтожения».
— Тотального, шеф?
— Кроме нас. — Я говорю очень терпеливо. — В данном контексте тотальное означает «тех, которые не наши». И кого-то из союзников. Плюс сопутствующие жертвы. Но никогда — того, кто говорит. Короче говоря, нам придется разнести все, но с осмотрительностью.
— Мне в стажировку это засчитают?
— Я обсужу это с твоим дядей. А пока займись делом. Мне нужны кой-какие припасы. У тебя есть чем записывать?
Когда мы выходим из донжона, эспланада полна танцующих людей. Или дерущихся. Оркестр играет на пределе громкости, но не может заглушить шума и стука ударов. Буфет давно опустошен. Никаких следов Берсерков.
— Не собираешься рассказать мне, что ты затеял? — спрашивает моя троллесса, отпихивая пару рыцарей, которые галантно охаживают друг друга мечами.
— А ты можешь послать сообщение Жозетте?
— Тебе уже захотелось новую прическу?
— Нет. — Я прохожу сквозь внешние укрепления и тащу ее к разводному мосту, который скрипит под нашим весом. — Я хочу, чтобы она связалась со всеми троллями — клиентами твоего салона — и назначила им встречу здесь. Пусть приводят своих приятелей и приятелей своих приятелей. Может обещать им железненой воды сколько влезет и весьма даже ритмичную музыку.
Уже одно то, что мы покинули замок, сбрасывает изрядный груз с моих плеч. Я определенно не создан для светской жизни. Стражники смотрят с крепостных стен, как мы уходим — с облегчением, не уступающим моему собственному.
— Построим сцену здесь, — говорю я, обводя широким жестом болото. — Рядом со складом бревен.
— Легко запоминается, — соглашается она. — А что дальше? Как сборище всех этих троллей что-то изменит?
— У меня есть идея, но я не знаю, насколько она сработает.
Перед срубленными стволами, сложенными в правильные штабеля, группа эльфов, одетых в длинные расшитые балахоны, протестует против жестокой вырубки лесов, потрясая бубнами. Я делаю мысленную пометку рассказать им о своем проекте. Трое равнодушных к ним дровосеков рубят сосну. Мои ноздри наполняются запахом торфа и дождя. У нас над головами собираются темные тучи, в которых сверкают молнии. Если так пойдет и дальше, нам даже не потребуются прожекторы, чтобы освещать сцену.
— В болотной грязи недостатка не будет, — размышляю я. — С другой стороны, не думаю, чтобы музыканты привезли с собой свою акустику. А по части лавин, пожалуй, у нас выходит недобор. Где бы поблизости найти камней хорошего размера?
— Ты помнишь, что сказал рыцарь, который нам встретился на лестнице? Замок все равно не отвечает нормам. Мы могли бы вместо каменоломни использовать его, а потом, когда фестиваль кончится, отстроить заново. — Она, подбоченясь, оглядывает горизонт. — Ты хочешь завлечь народ и поднять дикий шум до небес. Пока что мне нравится.
— Вот так всегда и начинаются революции. Зато потом становится действительно интересно!
Организовать фестиваль ничуть не проще, чем составить новый график проходческих работ. Приходится уговаривать, искать спонсоров, пристукнуть нескольких упрямцев, чтобы не выбивались из общего ряда. Но за ночь шаг за шагом все начало вставать на свои места. Брошен был призыв к сбору, и множество троллей пустились в путь, чтобы присоединиться к нам. Все рыцарские патрули поднялись по тревоге.
 
На рассвете из тумана начали вырастать мои соплеменники, будто монолиты, окруженные обезьянами-ревунами. Первыми появились горные тролли, их черты выветрены снежными шквалами, их расщелины украшены эдельвейсами, а некоторые вплели их и в свои волосы. Многие захватили с собой камешек-другой, чтобы помузицировать или просто на них посидеть. А вот и тролли-мостовики, измазанные в блестящем мергеле, от которого несет густым запахом реки. Все они толпятся вокруг замка, по обе стороны от штабелей с бревнами. У меня нет времени приветствовать всех, поэтому я перепоручаю управление билетной кассой своей троллессе.
Гномы из шахты, предупрежденные Кредебитом, покинули галереи и пришли посодействовать нам с организацией. Своими топорами они соорудили огромную платформу, за которой мы наваливаем камни, чтобы они послужили резонатором. Все вокруг беспрекословно мне подчиняются, стóит немного повысить голос.
Седрик разграбил все запасы железненой воды в замке и отправил повозки с бочками в горы, чтобы привезти еще. Он заодно нашел пакетики чистейшего металлического порошка для музыкантов. Мотивации ради я назначил его продюсером. Сидя на лошади — с голым торсом, чтобы не пропадали зря редкие солнечные лучи, — он проверяет все стройплощадки и во все сам лезет.
Постепенно все приобретает форму. Однажды правильно организованная неразбериха сама собой превращается в полный бедлам, а бедлам переходит в дикий хаос, и все это самым гармоничным образом. Мой превосходный костюм разлезся в клочья, Жозетта с ее дружками явились и исчеркали меня рунами, символизирующими мир. Что до моей троллессы, то когда ее платье испустило дух, она обвернула свои округлости одной из замковых штор.
— Вы их пересчитывали, шеф?
Седрик с высоты седла своего скакуна обозревает море троллей, захлестывающее сцену. Не отвечая, я пожимаю плечами. Их по-настоящему много — это все, что я могу сказать. Наш вид не из стайных, и мы не собираемся в толпы, если не считать некоторых особенных обстоятельств. Я горячо надеюсь, чтобы нынешние обстоятельства были как раз из тех.
Незнакомая мне группа настраивает в лад свои валуны у подножия горы каменных блоков. Отзвуки разносятся по всему болоту. Эльфы вытащили свои арфы, не волнуясь о том, что их никто не слышит. Среди публики поднимается нетерпеливый ропот. Отдельные человеки пытаются пробраться на периферию. Замок выслал своих шпионов, а окрестные деревни — своих бунтарей-подростков.
— Вы этого видели? — спрашивает Седрик, показывая пальцем на высокую, белую как мел фигуру, увенчанную здоровенной сланцевой шапкой. — У вас что, бывают альбиносы?
— Это известняковый тролль. Они редко встречаются. Обычно умирают молодыми. Из-за погодной эрозии.
— Я от вас столько всякому разному учусь, шеф. И еще, э-э, мой дядя просил передать вам, чтобы вы прекратили разбирать крепостные валы. Если это возможно, разумеется. Вы, конечно, пользуйтесь теми, которые уже рухнули, однако…
— А не то что? — перебиваю я его.
— Он не говорил.
— Объясни ему, что пришло время смахнуть пыль с нашей архитектуры и свежим взглядом окинуть наши принципы обороны. Это должно его заинтересовать.
Я вышагиваю взад-вперед позади сцены, все нутро у меня так и крутит от беспокойства. Я нервничаю еще сильнее, чем Шелдон накануне брачной ночи. Последние новости гласили, что в ходе вечерних переговоров был достигнут значительный прогресс. Теперь соглашение неизбежно. Поскольку свадьба должна была состояться сразу вслед за ним, можно было совместить ее с фестивалем.
Под моими ногами прекратили свою работу землеройные машины. Прилив троллей захлестнул площадку, дракону не хватало искры, чтобы взорваться.