За пределами разрыва (ЛП)

Никогда не думал, что стук в дверь может спровоцировать его, но вот, пожалуйста.
Я превратился из человека, находящегося на пике своей игры, в человека, который боится открыть эту чертову дверь.
Словно прочитав мои мысли, дверь распахивается, являя ухмыляющееся лицо Габриэля. Наблюдаю, как улыбка исчезает с его лица, когда он изучает меня и мою руку. Я заставляю дрожащую руку опуститься на бок и засовываю обе в карманы штанов.
Мэтьюс недоверчиво смотрит на меня, а затем заключает в объятия.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Отлично.
Мой голос груб.
Он отпускает меня, выражение его лица недоуменное.
— Фин! — кто-то вскрикивает у него за спиной.
Я оглядываюсь через плечо Габриэля и вижу остальных членов моей команды, сидящих на диване с широкими ухмылками, за исключением Коа — этот сварливый ублюдок больше никогда не улыбается, а по мне, так это о чем-то говорит.
Малия и Кайри, единственные две женщины в команде и в доме, вскакивают с дивана и несутся ко мне, как малыши, увидевшие любимого родителя. Я быстро бросаю сумку на пол и раскрываю объятия, когда они врезаются в мою грудь, отталкивая меня на шаг или два назад, а в колене вновь появляется знакомое ощущение пульсации.
— Мы так по тебе скучали, — говорит Кайри приглушенным голосом, крепко обнимая меня, ее каштановые кудри щекочут мне нос, когда она зарывается лицом в мою футболку.
— Да, — соглашается Малия и легонько ударяет меня по плечу, отстраняясь, чтобы посмотреть на меня грустными глазами. — Не могу поверить, что ты не позволял нам навещать тебя целых шесть месяцев.
— Мне жаль, — говорю я едва слышно, так как мой голос срывается.
Я не хотел никого видеть во время своего выздоровления. Чувствовал себя полным неудачником из-за того, что подвел свою команду, и как бы я ни жаждал их присутствия, особенно в тяжелые дни, я не мог заставить себя встретиться с ними лицом к лицу.
И теперь, хотя не чувствую себя менее виноватым, готов отодвинуть это чувство на второй план и сосредоточиться на том что нужно сделать.
Если быть честным с самим собой, то мне, наверное, не стоит возвращаться так скоро, и не потому, что моя нога еще не до конца зажила, а потому, что я все еще держу в себе неимоверное количество злости из-за травмы.
Как бы мне ни хотелось быть прежним Фином и шутить с товарищами по команде, большая часть меня хочет замкнуться в себе и сидеть тихо, пока я не справлюсь с удушающими чувствами.
— Ты возвращаешься, это главное, — говорит Кайри, бросая на Малию предостерегающий взгляд.
— Да, чувак, — поддерживает Зейл, вставая с дивана и подходит к нам. — Мы безумно по тебе скучали, но ничто не сравнится с тем, чтобы увидеть тебя здесь.
Мы обнимаемся, шлепаем друг друга по спине, прежде чем отпустить. Он выглядит все так же, кожа цвета слоновой кости, светлые волосы, голубые глаза. Ничего в нем не изменилось, и эта знакомость успокаивает меня.
Когда бросаю взгляд на Коа, который стоит в гостиной один, он кивает в мою сторону, и я делаю то же самое. Его темные волосы стали немного длиннее с тех пор, как я видел его в последний раз, они водопадом падают на лоб, гардероб по-прежнему состоит в основном из черного. Раньше мы были близки, как братья, но после того, как год назад Малия рассталась с Коа, он ушел в тихое одиночество.
Я оглядываюсь по сторонам и замечаю, что одного человека не хватает. Колтона.
Человека, из-за которого я пробыл в этом доме гораздо дольше, чем планировал. Часть меня радуется, что его здесь нет, потому что я не могу пообещать, что не попытался бы убить его с первого взгляда.
Я знал Колтона с детства, но после его предательства шесть месяцев назад мне стало казаться, что я его вообще никогда не знал.
— Нам кого-то не хватает? — спрашиваю я, стараясь говорить непринужденно, потирая нос и оглядывая стены.
Команда замолкает, но я чувствую исходящий от них гнев.
— Ах да, я, должно быть, забыл тебе сказать, — говорит Габриэль, разочарование сквозит в каждом слове. — Колтон покинул нас около недели назад. Перешел в команду «Рип Райдерс».
 
«Рип Райдерс» — это грязные серферы из соседнего города.
Их пляж лучше нашего, а волны такие потрясающие, что в этом году «Мировая ассоциация серфинга» выбрала его в качестве пляжа для проведения региональных финалов команд по серфингу, что дает им определенное преимущество.
У нас естественное соперничество с «Рип Райдерс», которое переносится и в реальную жизнь, поэтому осознание того, что Колтон решил переехать туда, из всех команд, из которых можно выбрать, только разжигает во мне ярость.
Изучаю Габриэля, наблюдая за тем, как он невинно оглядывает дом. Он никогда бы не забыл сказать что-то подобное, и мне интересно, как много он знает о том, что на самом деле произошло в день моего несчастного случая.
Никто не знает, что мы с Колтоном не общаемся, если только они не говорили с ним напрямую. Я бы никому не рассказал о настоящей причине своей травмы, и не думаю, что Колтон добровольно бросился бы под горячую воду вместе с остальной командой. Но у Габриэля везде есть глаза, так что я не удивлюсь, если он действительно знает, что произошло в тот день.
— В любом случае, — продолжает Габриэль, — сейчас самое время сообщить тебе, что через пять минут у нас будет импровизированное собрание команды в конференц-зале.
Он идет по коридору в сторону конференц-зала, Коа следует за ним. Я говорю остальным, чтобы они шли без меня, а сам несу свою сумку в комнату. Жду, пока все исчезнут в коридоре, и только после этого беру сумку и оглядываю комнату.
Я и забыл, насколько декор соответствует прибрежной атмосфере.
Морские раковины украшают столы и полки, старые доски для серфинга Габриэля висят на стенах как произведения искусства. Комната стилизована в коричневых и бежевых тонах и яркие цвета кое-где больше похожи на взрыв безумия. Все это кажется таким знакомым, но скорее напоминает далекое воспоминание, почти как прошлая жизнь.
Поднимаюсь наверх и захожу в свою комнату, бросая сумку на двуспальную кровать. Моя комната выглядит точно так же, как я ее оставил, — аккуратно.
Мысленно отмечаю, что нужно убрать все фотографии Колтона и Меган, которые у меня есть. Не задерживаюсь там достаточно долго, чтобы заметить хоть одну из этих фотографий, прихрамывая, спешу вниз по лестнице и вхожу в комнату для собраний, чтобы присоединиться к остальным.
— Присаживайтесь все, — говорит Габриэль, наклоняясь над ноутбуком и подключает его к смарт-телевизору, висящему на стене.
Я направляюсь на место у края длинного стола, но, когда пытаюсь сесть, тонкая рука Малии хватает спинку стула, хмуро смотря в мою сторону.
— Я не буду сидеть рядом с ним, — шипит она. Оглядываюсь через ее плечо и вижу, что единственное свободное место находится рядом с Коа.
— Вы, ребята, до сих пор не починили свое дерьмо? — бормочу я, отступая назад, чтобы она могла занять место.
— Тут нечего чинить.
Малия откидывает волосы на плечо, но я не могу не заметить, как ее глаза скользят в сторону Коа.
Проследив за ее взглядом, я замечаю, что вена на челюсти Коа начинает тикать, и понимаю, что он, должно быть, услышал ее.
Не знаю, что между ними произошло. Я был уверен, что между ними все гладко и они на финишной прямой к свадьбе, пока год назад внезапно не расстались без всяких объяснений. Я пытался расспросить Коа об этом, но он так и не ответил. Каждый раз он просто смотрел в пространство с пустым выражением лица.
Хотя за те месяцы, что я отсутствовал, его состояние улучшилось, он все еще не стал тем человеком, которым был раньше. Вместо этого он — пустая версия самого себя.
Малия, напротив, после разрыва превратилась в огнедышащего дракона. Она отказывается приближаться к нему, говорить с ним или даже смотреть на него. Для нее он не существует, и она притворяется, что именно этого и хочет, но я вижу ее насквозь. Она так же одержима им, как и он ею.