За пределами разрыва (ЛП)

Разворачиваю фольгу и вижу чизбургер, который пахнет так вкусно, что у меня начинает сводить рот, а желудок громко урчит.
— Я не был уверен, что тебе понравится, поэтому постарался сделать все просто.
Откусываю чизбургер и издаю неловкий восторженный стон, когда мои глаза закатываются назад, и я наклоняю голову к подголовнику.
— Это лучший чизбургер, который я когда-либо ела, — говорю я, медленно жуя.
Когда он ничего не отвечает, я поднимаю голову и смотрю на него. Гриффин держит свой чизбургер в воздухе, наблюдая за мной с приоткрытым ртом и румянцем на щеках.
— Что?
— Пожалуйста, не стони так больше, — отвечает он грубым голосом, прочищая горло и снова устраивается на своем месте.
Как бы я ни была смущена его реакцией, решаю сгладить ситуацию.
— Извини, я подумала, что это поможет фэн-шую в машине, так же как вся эта порнуха, которую ты крутил той ночью, помогла твоей комнате.
Гриффин закатывает глаза, на его губах появляется небольшая улыбка, а затем он сосредотачивается на своем чизбургере. Мы оба едим в комфортной тишине, глядя на город под нами, по радио играет песни в стиле кантри на низкой громкости.
— Раньше, когда я ехал быстро, — говорит он, хрустя оберткой из фольги после того, как доел свой чизбургер, — ты немного испугалась. Что это было?
Заканчиваю жевать еду, которая находится у меня во рту, прежде чем ответить, чтобы выиграть время на обдумывание того, что и как я хочу сказать.
— Несколько лет назад я попала в аварию, поэтому быстрые машины теперь вызывают у меня дискомфорт.
— Мне жаль это слышать. Ты была единственной в машине? — спрашивает он, беря свой молочный коктейль и делает долгий глоток.
— Нет, — резко отвечаю я, чувствуя, что разговор переходит на опасную территорию. — Так что за история стоит за твоей травмой?
Смена темы очевидна, но он не настаивает, и я это ценю.
Гриффин ставит свой молочный коктейль обратно в подстаканник и регулирует свое положение так, чтобы откинуться назад.
— Не думаю, что там есть что-то особенное. Просто мой разум не был сосредоточен на волне, и я совершил ошибку новичка, которая в итоге чуть не стоила мне карьеры и жизни.
— Что это была за ошибка новичка?
Он отвечает не сразу, похоже, обдумывая, как лучше ответить.
— Я не натер свою доску воском, — вздыхает он, — а значит, у меня не было особого сцепления ног с водой.
— Я знаю, что делает сцепление доски, Гриффин, — закатываю я глаза, — почему ты не натер ее воском?
— Я уже говорил тебе, — он выпускает еще один глубокий вздох, — просто в тот момент у меня было слишком много забот.
— Например?
Гриффин поворачивает голову и смотрит на меня предостерегающим взглядом, и я понимаю, что зашла слишком далеко.
— Твой шрам от автомобильной аварии? — спрашивает он, снова переключая внимание на меня.
— Да.
— Ты была за рулем? — я отвечаю ему тем же предупреждающим взглядом, и он усмехается, отворачиваясь от меня и смотрит в люк. — Думаю, у нас обоих есть секреты, которыми мы не хотим делиться.
— Наверное, да, — бормочу я в знак согласия, впервые беря в руки свой молочный коктейль.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ГРИФФИН
Смотрю, как она делает глоток молочного коктейля, который купил в «Бургер Снэк».
Я хожу туда с детства, и это ритуал — съесть бургер и молочный коктейль после плохого дня. Она закрывает глаза и издает еще один тихий стон, который проникает прямо в мой член.
Почему мое тело так легко реагирует на нее? Конечно, она до смерти красива, но этого не должно быть достаточно, чтобы заставить меня напрячься от простого стона.
Меня бесит то, как мое тело реагирует на нее, и это уже трудно скрыть.
Прочищаю горло и двигаюсь в кресле, скрывая свой стояк, а затем возвращаю внимание к звездам, ярко мерцающим над нами.
В нашей уютной тишине мои мысли возвращаются к Джейсону, светловолосому ублюдку из бара. Хотя я сделал бы то же самое с любой женщиной, я ударил его особенно сильно, потому что именно на Элиане он попробовал свое дерьмо.
 
Эта мысль не дает мне покоя.
Я не должен защищать эту девушку, потому что она — все, что я стараюсь не допускать в свою жизнь, но вот она проносится мимо, не обращая внимания ни на что на свете.
Наверное, это просто потому, что она — новое лицо, притягивающее неизвестность. Как бы то ни было, она все равно отвлекает меня, а мне не следует развлекаться.
Последнее отвлечение, которое я допустил в свою жизнь, едва не стоило мне всего. Я не могу позволить кому-либо снова получить такую возможность.
— Так когда ты собираешься спросить меня о том, почему я рылась в твоей машине?
Вопрос застал меня врасплох, но я не могу отрицать, что он был в моем списке тем для обсуждения на эту ночь.
— Почему ты рылась в моей машине? — спрашиваю я с любопытством.
— Я подумала, что могу найти что-то, что даст мне большее представление о том, кто ты, для кампании.
— И нашла?
Она на мгновение замирает, переводя взгляд на козырек над головой, а затем медленно кивает и потягивает молочный коктейль, избегая зрительного контакта.
Закатываю глаза от ее внезапной застенчивости и опускаю козырек со стороны пассажира, чтобы посмотреть. К моему удивлению, на ее колени падает наша с Меган прошлогодняя фотография.
Протягиваю руку, чтобы поднять ее, и мои пальцы касаются бедра Элианы, заставляя издавать слабый вздох. Удовлетворение расцветает в моей груди, когда я понимаю, что она так же реагирует на меня, как и я на нее.
Некоторое время смотрю на полосу фотографий, вспоминая, каким счастливым я себя чувствовал в тот момент.
Я думал, что она — единственная, несмотря на то, что все остальные члены команды пытались мне сказать. Я был ослеплен любовью и не видел, что за личиной милой девушки, которую она притворялась, скрывается настоящая версия. Не видел до того дня, когда со мной произошел несчастный случай.
Теперь все кажется пустым, темным, бессмысленным. Мои врачи пытались подтолкнуть меня к разговору с профессионалом о моих чувствах, но я ушел, так и не записавшись ни на один прием.
Я еще не готов говорить о своих чувствах, у меня есть вопросы, на которые мне нужно получить ответы, прежде чем смогу это сделать.
Начинаю рвать фотопленку, пока Элиана молча наблюдает за мной. Закончив, высыпаю кусочки в стакан, наблюдая, как остатки жидкости полностью пропитывают их, навсегда уничтожая изображения. Я больше никогда не хочу видеть ее лицо.
— Когда вы расстались? — спрашивает Элиана.
— Шесть месяцев назад.
Я вижу, как работает ее мозг, пока на лице не появляется осознание, и большие зеленые глаза снова находят мои, слегка округляясь.
— Значит, она была для тебя главной мыслью, которая отвлекала тебя во время соревнований?
— Что-то вроде того, — отвечаю я, стараясь не расплываться.
Ей не нужно знать о том, что я видел в тот день. Никто не должен знать, потому что это ничего не изменит.
Я все еще травмирован, мне пришлось пройти через месяцы физиотерапии, я здесь и пытаюсь доказать Габриэлю, что заслуживаю места в команде.
Рассказав им, я только втяну их в свое дерьмо. Поэтому делаю то, что делал последние шесть месяцев: избегаю этой темы. Мой джип оживает, когда я завожу его и отвожу нас обратно в дом Шреддеров.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ЭЛИАНА
Тот, кто придумал поздний подъем, должен приехать в «Дом Шреддера» и научить Габриэля, как это делается.
Солнце только начинает пробиваться сквозь горизонт, но команда уже вышла в прохладный океан, пытаясь пройти через интенсивную утреннюю тренировку.
Габриэль, явно расстроенный из-за драки в баре, похоже, поставил перед ними почти невыполнимую задачу — освоить новый воздушный маневр, чтобы использовать его на следующем соревновании…которое состоится через три дня.