Самоучитель для бога. Дилогия (СИ)
– Если же думы плохие овладеют отроком, то, почитай, отдал душу свою и дело не сдюжил. Тогда остается отроку только «пруть»!
Мефодий провел пальцем по губам, извлекая свой любимый звук, а потом добавил, подумав:
– Вот что!
– Какие думы плохие? Как их сдержать, эти думы? Думы плохие… – Егор захлебнулся словами. О многом хотел спросить деда, но тот уже потерял осмысленность взгляда. Глаза затянуло пеленой отчужденности.
– Если желает отрок плохие думы познать, то пущай очи прикроет! – заявил дед и снова подмигнул.
– Что? – не понял Егор.
– Ажно очи закрыть! Вот что! – С лица Мефодия не сходила широкая улыбка. Добрые глаза глядели весело и хитро. – Не можно иначе! Ажно очи долой!
– Ну долой так долой! – огрызнулся Егор. По привычке уже просто отключил зрение, спохватился, опустил веки. Тут же добавил градуса всем остальным чувствам. Подключил интуицию. Перед внутренним взором предстала картина. Словно и не закрывал глаза. По звукам, по памяти, по ощущениям нарисовал почти все, что можно было увидеть глазами. Даже дед стоял на том же месте и по‑прежнему улыбался. Если дед задумал какую‑нибудь пакость, пусть пеняет на себя. Узнает, на что способен идущий по пути Роста. Егор подождал еще, не утерпел и спросил: – Ну! Что дальше?
В ответ тишина! Дед, рисуемый воображением Егора, продолжал молча стоять и улыбаться. Да сколько же можно ждать?
– Ну же! Скорее! А то открываю глаза!
Но Мефодий так и не ответил, все улыбался хитрой улыбкой. Потом поднял руку и сделал «пруть».
Такого издевательства Егор не смог перенести. Сейчас он ему покажет «пруть»! Внутри закипало раздражение. Егор сдерживал себя, но ничего не мог поделать. «Пруть»! Ишь, сволочь, издевается!
– Все! Я открываю глаза! – пообещал Егор и открыл.
Вокруг ничего не изменилось. Интуиция нарисовала идеально правильную картину. Вот только одна деталь! Деда перед ним уже не было! Он попросту исчез!
Прямо на главной улице стоит заброшенный деревянный дом. Старый, покосившийся. Жильцы давно съехали, оставив после себя кричащие надписи: «Требуем сноса». Скоро на месте этого урода вырастет красивый особняк индивидуальной планировки. А пока старый, покосившийся дом стоит, словной нищий на паперти, среди рослых, блестящих соседей.
В заборе есть дыра. Кто‑то регулярно ее заколачивает, но ценящие время граждане постоянно ее реставрируют. Здесь уже протоптана тропка. Если идти по улице, получается крюк, а здесь напрямик. Хотя вечерами тут лучше не ходить! Кто знает, кого может привлечь старый, заброшенный дом.
Егор свернул в дыру, размышляя о странностях деда. Тот опять появился из ниоткуда, загадал загадок и так же загадочно исчез. Прямо фокусник какой‑то. Старый дом глядел на него подбитыми глазницами заколоченных окон. Подъезд зиял темным провалом. Наверно, бомжи постарались…
– Стой! – рявкнул над самым ухом грубый голос. Егор замер. Сзади обдало ледяным ветром, на затылке шевельнулись волосы. Егор ругнулся сквозь зубы, с обострившимися чувствами должен чуять любую опасность за километр. А тут позабыл про все на свете.
– Повернись! – скомандовал голос. Егор нахмурился, где‑то он его уже слышал.
Егор медленно повернулся. Перед ним стоял Турок:
– Ну че, пацан! Не ждал?
Звериный оскал Турка и стремительно приближающийся брус – все, что успел увидеть Егор. Руки его дернулись в жалкой попытке защититься, голова взорвалась фонтаном боли. Егор соскользнул во тьму.
Возвращалось сознание гораздо медленнее, нежели покидало его. Егор застонал, голову будто засунули в огромный колокол и долго били по нему кувалдами. Какое‑то время сидел, боясь даже пошевелиться, потом чувства стали возвращаться. В спину упиралось что‑то твердое и ребристое. Попытался двинуться, над ухом звякнула сталь. Егор открыл глаза и огляделся.
Пустая, заброшенная комната. Егор сидит прямо на грязном полу. Сзади древняя чугунная батарея. Голова раскалывается. Егор хотел сжать ее руками, но что‑то мешает. Вновь зазвенел металл. Правая рука прикована к трубе наручниками. Комната пустая и пыльная, на полу темнеют пятна, подернутые пылью, в углу навалена груда хлама. Сквозь грязную муть окон пробивается солнечный свет, оставляя на полу перекрестье рамы.
– Ага, очухался! – В комнату из темного прохода шагнул Турок. Егор дернулся, но наручники держали крепко. Турок ухмыльнулся, глядя на его старания. – Ну что, герой, побазарим?
– Неужели в прошлый раз не хватило? – хрипло выдавил Егор. Голова по‑прежнему раскалывалась, он поморщился и убавил чувствительность. Сразу стало легче.
– Кто прошлое помянет… – ухмыльнулся Турок и достал из‑за спины нож. Длинное широкое лезвие ярко блеснуло в свете солнца. Турок поиграл лезвием, полюбовался им. Потом повернулся к Егору. – Тому глаз вон. С какого предпочитаешь начать? С левого?..
Он шагнул к Егору. Тот подался назад, силясь отползти, но ползти некуда. Мешает прикованная рука.
– Да ты не дергайся! Не бойся! – почти ласково сказал Турок. – Здесь можешь кричать сколько влезет! Никто не придет: проверено!
Егор похолодел. Словно наяву увидел кричащие жертвы, раскрытые рты, умоляющие о пощаде. На пол упала измученная жертва, кровь растеклась из‑под тела. Егор моргнул – на полу ничего, кроме темных, засохших пятен.
– Очкуешь?! – Турок наслаждался его страхом. – Мы здесь бандой собирались! Пьянствовали, гуляли, баб тискали!.. И криков было немало…
Он глядел задумчиво, словно выбирая, с какого места начать резать. Егора заморозило страхом. В голове хаотично метались мысли. Что делать? Что же делать?
– Хоть бы кто пришел! Один раз забрел какой‑то бомж… – Турок улыбнулся. – Мы как раз Забелин приход обмывали, упились до усрачки… Как он визжал, когда мы его резали… бомж, не Забеля! Вон и пятна остались…
Егор поглядел на пол, внутри все оборвалось, пятна на полу тянутся почти по всей комнате, словно поросенка резали. Перед внутренним взором мелькнули радостные лица, пьяный гогот. На полу извивался жалкий человек в лохмотьях. Они стояли над ним, шатаясь от выпитого. Пинали. Потом Забеля снял солдатский ремень, размахнулся…
– Может, договоримся? – Голос Егора предательски дрогнул. Он весь трясся, наручники лязгали о батарею с неприятным звуком. – Не надо резать!
– Надо! – сказал Турок. Егор кожей ощущал его взгляд. Мышцы судорожно сжимались при мысли о том, как сталь будет вспарывать тело. Турок говорил, распаляясь с каждым словом: – Ты всех моих людей покалечил. Забеля в больнице – врачи говорят, ходить не будет. Савка со сломанной челюстью дома сидит – кашками через воронку питается. Витек с Герой от страха обгадились все. Гера вообще меня знать не хочет – учиться собрался…
Несмотря на страх, Егор хмыкнул. Подействовали угрозы, с такими только так и разговаривать!
– А теперь… – Турок с трудом овладел собой. – Я покажу им твой изуродованный труп! И Забеля повеселится… и Витек с Герой поймут…
– Я заплачу больше, чем Олег! – быстро проговорил Егор. – У меня есть деньги!
– А мне плевать! – фыркнул Турок. – Мне бы нож новый опробовать!
Он резко шагнул к Егору и наотмашь ударил ножом. Острое, словно бритва, лезвие полоснуло по щеке. Сталь заскрежетала по зубам, жгучая боль хлестнула по нервам. Егор закричал, запоздало прикрываясь свободной рукой. По щеке поползло теплое, рубашка на груди потяжелела.
– Извини, не сдержался! – Голос Турка чуть удалился. – Нужно медленно! А то, чего доброго, истечешь кровью раньше времени!
Егор прикоснулся рукой к щеке. Пальцы провалились сквозь рану, коснулись чего‑то твердого. Зубы! Рука испуганно отпрянула. Он видел дрожащие пальцы, измазанные густой, темной кровью. Глядел на них и не верил. Неужели это его кровь?
В щеке медленно затухала боль. Подсознание само отключило чувствительность, кровь перестала течь, последние капли сползли по подбородку. Страх куда‑то исчез, в голове полыхнула ярость. Этот человек посмел испортить мое лицо! Он навсегда сделал меня уродом! Глаза застлала красная пелена. Егор наклонил голову, словно бык, готовый к броску. Что‑то было в этом взгляде такое, что Турок побледнел и попятился. Нож схватил обеими руками, выставил перед собой. Егор шагнул к нему. Сквозь бурлящую ярость мелькнула четкая мысль: а ножик‑то дрожит!