Самоучитель для бога. Дилогия (СИ)

Тут же одернул себя – ну‑ка перестань! У тебя есть девушка, и негоже так заглядываться на других. В голове тут же мелькнула провокационная мысль. У Насти, конечно, тоже красивые ноги, но, на его взгляд, несколько полноватые… Дальше в голову полезло такое, что Егор покраснел.
«Не знал, что ты озабоченный такой, – укорил себя Егор. – Сейчас же перестань!» Егор честно попробовал оторваться от этого потрясающего зрелища и понял, что не может. Алла уходила все дальше, а глаза продолжали фиксировать ее ножки. Егор панически дернулся. Под ноги что‑то попало, едва не упал. Такое ощущение, будто пытался идти с биноклем, приставленным к глазам.
Егор представил, как он выглядит сейчас со стороны. Наверное, как полноценный кадр для психиатрической клиники.
– Да оторви же ты глаза, в конце концов! – рявкнул он на себя и крепко зажмурился. Это помогло. Привлекательные ножки еще какое‑то время мелькали перед внутренним взором, потом растворились в темноте. Тут же захлестнула волна сожаления. Эх, сфотографировать бы такую красоту – да на стенку. Над кроватью…
Егор рассердился на себя. Что за наваждение?! Открыл глаза. Тут же выяснилось, что зря. Взгляд его, оторвавшись от ножек, тут же прилип к спине. Волосы Аллы струятся по плечам, словно медовый водопад. Спина оголена до самой талии. Гладкие, изящные плечи и разрез во всю спину. Кожа матовая, загорелая. Полоски от купальника нет и в помине. Эх! Спереди бы поглядеть! И чтобы такой же вырез…
Тьфу, пропасть! Да что ты за извращенец такой!.. Хотя почему извращенец? Ты же не на мальчиков заглядываешься…
Алла остановилась, обернулась. К ней торопливо приближалась пожилая женщина. Алла ждала ее, обернувшись к Егору лицом. Он едва успел обрадоваться, что может видеть Аллу целиком, как влетел в ее кукольное личико. Огромные зеленые глаза, аристократичный нос, умело подведенные губы. Подсознание диктовало крупный план, и губы немедленно стали увеличиваться.
Алые губки приоткрылись, влажно блеснули белые зубы, потом по губам проскользнул розовый язычок. Егор чуть не застонал. Да что же она с ним делает?! Словно чувствует! Или настоящая женщина всегда ведет себя так, как будто на нее нацелены сотни объективов. Как таких на завод пускают?!
Егор тяжело вздохнул, одновременно трепеща от восторга. Изо всех сил сосредоточился и заставил себя думать о чем‑нибудь… другом. Алла начала отдаляться, становиться маленькой, какой она и должна видеться с такого расстояния. Молодец, Егор! Можешь, если захочешь! Алла действительно как супермодель. И чего на заводе делает? Вон какая грудь… Не грудь, а два шара, едва прикрытые материей блузки. Нижнее белье отсутствовало. Пара верхних пуговок расстегнута, сквозь тонкую ткань проступают отчетливые бугорки. Напружинены – от холода или возбуждения.
Егор скрипнул зубами. Таким девицам нужно лепить штраф в размере средней заработной платы… директора. Как в таком одеянии охрана пропустила! Какая может быть работа, когда рядом такие сослуживицы… Вспомнил, что все еще стоит посреди аллеи, поспешно сунул руки в карманы.
Эй, эй… Стой! Ну во‑от! Потрясающее зрелище заслонила костлявая спина пожилой женщины. Вот коза старая!
До отдела Егор добрел, пугливо глядя под ноги. В груди жарко, перед глазами обнаженная Алла. Сей час он даже на серую мышку готов наброситься. Так что лучше не проверять.
В отделе сразу забился за перегородку и уткнулся в экран компьютера. Открыл на экране парочку чертежей, уставился на них с умным видом. Сам был не здесь. Мысли лихорадочно скакали в голове, словно кони, спешащие на водопой.
Что мы имеем? Резко улучшившийся слух, которым более‑менее можно управлять. И зрение, которое ему никак не подчиняется, особенно когда… Вновь обдало волной жара.
Какое‑то время сидел и пытался взять себя в руки. Чего только не перепробовал. И дышал часто‑часто, и, наоборот, задерживал дыхание. Потом решил представить что‑нибудь очень противное. Мозг услужливо подсунул образ Сбруева со стопкой служебных записок, на которые нужно срочно ответить. Это отчасти помогло. Горячая волна схлынула, сердце немножко успокоилось.
  
Тут же в голову пришла новая мысль. Егор схватился за нее, пока не вернулись видения обнаженного женского тела. Если удалось приблизить находившуюся на приличном расстоянии Аллу, то наверняка можно откорректировать зрение.
Егор прикоснулся к очкам, медленно снял их. Мир вокруг разом помутнел, словно кто‑то надвинул на глаза матовый колпак. Если можно приближать, значит, можно и улучшать? У него минус пять… Даешь единичку? Егор поглядел в окно. Без очков видел лишь нечто мутное и расплывчатое. Большое голубое пятно – небо, зеленое пятно – деревья, серое – здание напротив. А теперь попробуем…
Егор представил отцовский фотоаппарат «Зенит», огромный, профессиональный, со множеством регулировок. Вспомнил, как в детстве заглядывал в объектив и крутил настройку. Расплывчатое изображение становилось четким и ярким. Егор еще раз поглядел в окно и представил, как крутит объектив фотоаппарата. Мутные пятна приобрели четкость. С глазами что‑то произошло, сосуды словно расширились, кровь быстрее заструилась по капиллярам. Егор чувствовал, как шевелится хрусталик, меняет форму, как зрачок сужается и расширяется, регулируя яркость.
Разноцветные пятна за окном начали обретать четкие очертания. Размытые цвета распались на оттенки. И вот уже перед Егором ясное небо, ветви тополей на фоне серого цехового корпуса. Раньше, чтобы разглядеть их, обязательно нужно было надеть очки, теперь… Егор торжествовал. Получилось! Не останавливаясь, он продолжал настройку. Здание приобрело предельную четкость. Теперь можно разглядеть каждый кирпичик, каждую неровность штукатурки. Зелень деревьев больше не была монолитной. Потрясающее зрелище. Егор не мог нарадоваться. В распахнутых глазах сиял восторг. Он видит! Он прозрел!
Ликование переполняло его. Сегодня лучший день! Книга Рост – лучшая книга. Онуфрич – лучший дедок из всех пенсионеров планеты Земля!.. Ему не нужны очки! Он прозрел! Ура!
Егор поглядел на очки, сжал их в кулаке. «Умрите, никчемные костыли для глаз! Вы мне больше не нужны! Теперь я проживу и без вас – Выдвинув из‑под стола урну,.Егор бросил в нее очки. – Так вам! Туда вам и дорога…»
– Ты чего делаешь?
Егор вздрогнул. Совсем забыл, что не один. Он обернулся и встретился взглядом с удивленными глазами Юли.
– Да так! Ничего! – смутился он. – Просто очки уронил.
Тут же нырнул под стол и долго пытался выудить очки из урны. Одновременно размышлял: «Ни к чему мне лишние расспросы. Похожу пока в очках, а там поглядим. Скажу, что линзы вставил или операцию сделал. Первое правило книги Рост – никогда никому о ней не рассказывать. Как бы ни хотелось – нельзя! Даже с Настей не поделишься!»
Поспешно выполз из‑под стола, очки уже на носу.
– Просто уронил! – повторил он, невинно глядя на Юлю. Та покачала головой, хотела что‑то сказать…
– Юля там? – раздался из‑за перегородки голос Сбруева, – Подойди, пожалуйста!
Юля, так ничего и не сказав, ушла. Отлично! Стало быть, и зрение проснулось. Когда надел очки, глаза перестроились почти мгновенно. Секунда мути – и зрение откорректировано. Очень удобно!
Егор задумался. Какие органы чувств есть у человека? Уши, глаза… Что еще? Точно! Нос! У человека есть нос! И он чертовски несовершенен. Если сравнивать, например, с собакой. Обострять зрение и слух человек уже научился, оптика и аудиоаппаратура делают чудеса. А вот с обонянием дела обстоят хуже. Интересно было бы прочувствовать мир, обладая обонянием собаки. Если бы можно было различать людей по запаху…
«А почему бы и нет, – пришла дерзкая мысль. – Если со зрением вышло, то выйдет и с обонянием. Нужно просто попробовать. – Егор принялся шумно втягивать носом воздух. – Как же его расшевелить? Должен же быть регулятор и для носа».
Егор скосил глаза на нос: «Нос! Ну‑ка покажи мне чудеса обоняния? Я знаю – ты можешь!» Нос молчал. Сколько Егор ни принюхивался, толку не было. Разве что втянул в нос пролетающую мимо пылинку и расчихался.