Единственная для Лютого (СИ)

Я приподнялась на кровати и, оглядев себя, заметила на себе длинную сорочку, она очень приятно льнула к телу. Я потянулась в сторону графина с водой и заметила, что дверь палаты отворилась. Мое движение так и осталось незаконченным, а рука повисла в воздухе и опустилась.
В палату протиснулась массивная фигура Лютого.
— Ты уже проснулась? — спросил он и отошёл, впуская в палату второго мужчину.
Парень лет тридцати был одет в ярко-желтую униформу с красными полосами. Униформа всем известной курьерской доставки была легко узнаваемой.
Увидев в руках парня большую корзину с цветами, я засмущалась.
— Здесь будет удобно? — парень встал слева от кровати и вопросительно посмотрел на Руслана.
— Не у меня спрашивай. У нее, — кивнул на меня мужчина.
— Спасибо. Все отлично, — растерянно произнесла я, не смея оторвать взгляд от цветов.
Розы нежного чайного цвета прекрасно сочетались с белоснежными розами, а между великолепными бутонам, источающими тонкий аромат, соседились крошечные соцветия белых гипсофил.
Корзина была очень большой и стоила, наверное, немалых денег. Руслан отпустил курьера, мы остались в палате вдвоём.
Я поняла, что мне гораздо легче находиться с Лютым, когда рядом находился кто-то еще, из посторонних. Так сглаживались острые углы в нашем общении и лишние, постыдные мысли меньше лезли мне в голову.
Руслан не стал утруждать себя тем, чтобы двинуть стул к кровати. Он просто сел на край и наклонился ко мне.
Сердце стремительно и громко загрохотало. Я не знала, чего ожидать от Лютого. Его глаза горели нещадным, темным огнем, а дыхание было частым и свирепым.
Мужские пальцы глубоко зарылись в мои волосы, сжав их у самых корней. Второй рукой Лютый погладил меня по щеке, но в скольжении его пальцев по скулам и подбородку было столько страсти и жажды, словно он меня обнаженную по всему телу приласкал.
— Напугала же ты меня, Ма-ша… До полусмерти! — бросил Руслан с обвинением, коротко поцеловал в нижний уголок губы, уколов щетиной, и выпрямился так же резко, как приник ко мне.
Он не проник в мой рот языком, не стал лишать благоразумия страстными прикосновениями, но я остро и болезненно реагировала на этого мужчину, понимая, что не могу избавиться от влечения к нему, даже находясь на больничной койке.
Все мое тело требовательно заныло, в особенности густой и беспокойный жар разлился внизу живота и, боюсь, даже белье стало неприлично влажным от реакции на мужчину. Память о прошлой интимной близости была слишком свежа, и моя чувственность была взбудоражена пряным запахом тела Руслана, который висел в воздухе и пленял меня.
— Зачем ты сунулась в квартиру?! Зачем, Маша? Ты хоть понимаешь, как сильно ты рисковала?!
Руслан вскочил и принялся ходить по палате, беспокойно перебрасывая телефон из одной руки в другую. Кажется, беда уже миновала, но его не отпустило, и по крупному телу сильного мужчины до сих пор гуляла лихорадка тревоги.
За жизнь наших малышей.
Может быть, даже чуточку за меня саму?!
— Когда я поднялась в свою квартиру, она была заперта изнутри. Я отомкнула дверь своим ключом. Когда поняла, что в квартире чужак, поняла, что он отпер дверь ключом! Я подумала, что это был Антон Соловьёв. Он много раз бывал у меня дома и мог взять ключи.
— Об отмычках не подумала?
На это возражение я не знала, что сказать. Ведь в действительности, я и не подумала, что дверь могли открыть отмычкой.
У меня в голове вообще не укладывалось, как можно было залезть в чужую квартиру среди белого дня, ничего не боясь!
Хотя, может быть, в этом как раз и был смысл? Днём многие взрослые находятся на работе, младшие детки — в детских садах, а дети постарше — на занятиях в школах.
— Я не подумала об отмычках, потому что не сильна в методах действия преступников.
— И даже если бы это был Антон! — оборвал мою речь Лютый. — То что с того? Неужели ты вдруг стала сильной, способной противостоять взрослому мужику? Или резко перестала быть беременной?! Ты поставила жизнь моих детей под угрозу!
 
Я понимала, что сглупила, поддавшись порыву.
— Может быть, ты именно этого и добивалась, нарочно сунулась туда, куда я тебе сказал не лезть?! — произнёс Лютый пылко и с обвинением посмотрел на меня.
— Я… Нет! Нет! — ответила твёрдо и опустила ладонь на живот. — Как ты мог такое подумать?! Я не способна на подобное зверство и подлость.
— Не знаю, — покачал головой Лютый. — Кажется, я совсем ничего не знаю о тебе, — и поспешно покинул палату.
Руслан принес с собой вихрь эмоций, которых оказалось слишком много. Я не смогла остаться равнодушной и разнервничалась.
Слова Лютого шли вразрез с его поступками.
Короткий, жаркий поцелуй и ледяной град жестоких слов…
Мужчина, к которому меня влекло, был соткан из противоречий. И как бы я ни пыталась понять его, у меня не получалось. Он будоражил меня…
  
=16=
 
Повествование от лица героя Лютый
Лютый вышел из палаты, хорошо понимая, что сейчас нужно немного сдержать свои эмоции, а рядом с Машей у него не получалось быть терпеливым и осторожным. Все его чувства были обострены, разумные мысли таяли под напором сильнейших эмоций.
Но он обязан был держать себя в руках…
Руслан нервно расхаживал вдоль входа в клинику, бросая изредка взгляд на окна. Нет, так никуда не годится! Нужно было развеяться. Но как…
Как бы он ни пытался переключиться на другие мысли, он постоянно возвращался к моменту, когда ворвался в квартиру Маши и увидел девушку, лежащей без сознания на полу…
Говорят, в моменты опасности вся жизнь проносится перед глазами, а в тот роковой, переломный момент Руслан внезапно понял, что и не жил толком. Прожитые сорок лет прошли словно на автопилоте, и лишь сейчас он начинал чувствовать, что его волнует нечто иное, кроме денег и постоянных криминальных стычек.
В его жизнь свежим ветерком ворвалось то, чему он не мог дать названия. Когда Маша лежала без сознания у него на руках, он внезапно понял, что если вдруг с ней что-нибудь дурное случится, в его жизни станет меньше смысла.
Заново пережив каждый ужасный миг, пронизывающий безжалостным льдом до самого нутра, Лютый решил встряхнуться и отправиться в любимый бар.
Было еще слишком рано для наплыва клиентов. Посетителей можно было пересчитать по пальцам. Лютый занял своё привычное место, молча кивнул бармену и махнул пальцами:
— Двойной, — понял бармен, спросив. — Лёд?
Руслан отрицательно покачал головой, придвинул к себе бокал и процедил сквозь зубы:
— И бутылку оставь.
Первый бокал он осушил быстро, второй чуть медленнее, третий уже начал смаковать, но алкоголь лишь немного притупил эмоции.
Гнетущая тревога осталась, как и ощущение, что он идет неправильным путем.
Руслану было непривычно сомневаться в своих решениях. Он был человеком действия, и сейчас ощущал себя не в своей тарелке…
Сколько времени он так сидел, неизвестно.
— Я знал, что ты будешь здесь, — послышался голос Сурового слева.
Сармат хлопнул Лютого по плечу и попросил бокал для себя, скупо поблагодарил бармена.
Суровый не стал спешить. Сделав небольшой глоток, он покатал элитный алкоголь на языке и лишь после этого позволил жидкости скользнуть вниз. Потом он с осуждением посмотрел на Руслана, который глотнул очередную порцию элитного виски, словно простую воду.
— Если ты хотел просто напиться по-быстрому, мог бы выбрать для этого что-то попроще, чем переводить впустую старого доброго Джека, — обратился он к Лютому, имея в виду элитный ирландский виски под названием Джек Дэниелз.
— Мне не до шуток и нравоучений. Мне слишком херово, — признался Лютый.
— Я слышал, что девушка в больнице. Суррогатная мама. Да? Как жена? Переживает за сохранность беременности?
Суровый не знал всех подробностей отношений Лютого и Маши. Руслан не посвящал Сармата в подобные тонкости.