В объятьях звёзд (СИ)

– Он так сильно тебя любил, – в голосе Старкара больше нет стали. Он говорит тихо, с некой затаённой болью даже. – Так безрассудно и слепо, что пожертвовал собой. А ты, вместо того чтобы встать с колен и жить, убиваешь себя в жалости к себе и мечтаешь стать пустышкой. Железной куклой. Только чтобы не чувствовать боли?
– Ты ничего не знаешь! – шиплю, зло сжимая кулаки. Хочется опять избить его, но сдерживаю порывы.
– Хочешь добровольно лишить себя чувств, эмоций, личности? Потерять душу? Перестать любить, сострадать, радоваться и грустить?
Старкар врывается в личное пространство и нависает. Мы очень близко друг к другу. Щекой ощущаю его тёплое дыхание, но не отступаю.
– Готова потерять свободу воли? Мечты, фантазии, желания? Радость материнства? Не услышать биения сердца? Не скучать, не ждать, не надеяться, не верить? Не увидеть расцветающую нежность во взгляде любимых глаз? Не вдыхать сладкие ароматы, витающие вокруг? Не трепетать от прикосновений? – его пальцы касаются запястий, легко так, словно крылья бабочки. По коже тут же бегут мурашки. Но не отступаю, продолжая стоять очень близко. Завороженно слушая этот тихий вкрадчивый голос. Он плавно гладит выше. Предплечья, локти, плечи. – Не ощущать жар дыхания? Прикосновения губ? Не испытывать желания? Не гореть в агонии страсти? Не любить больше никого и никогда?
Мужские пальцы, поднявшись к шее, зарываются в волосы. Он придерживает голову, поглаживая большими пальцами по подбородку.
– Неужели ты вправду хочешь лишиться всего этого? – шепчет Старкар, склоняется ещё ближе и касается губами моих губ. Легко так, ласково, нежно. Чуть отстраняется, продолжая заглядывать в глаза.
– Нет! Не хочу! И не потому, что боюсь потерять всё, что ты там перечислил. А потому, что, став таким же репликантом, я перестану любить Макса! – вспыхнув, возмущённо выговариваю и дёргаю головой. Злюсь на собственную слабость, на то, что позволила ему подойти так близко, да ещё и поцеловать! – Отпусти меня, Старкар Кхалари, и убирайся к своей Вейле! Нейрограф ты не получишь, как бы ярко ни светил глазами!
Настроение эмиссара вмиг меняется. Он щурится как-то предвкушающе-хитро. Бесит!
– Хорошо. Я рад, что мы прояснили этот момент. Значит, могу переехать к своей Вейле уже сегодня! – иронично выгибает бровь блондин и лукаво улыбается.
Отступаю и пячусь подальше. Старкар больше не удерживает, его руки безвольно падают. Он кривит губы в усмешке и, подмигнув, переводит взгляд в сторону притихшей старушки. На неё мужчина смотрит без молний. Зато вот взгляд меняется, становится каким-то хищным, зловещим. Черты лица заостряются. И почему я на него до сих пор смотрю? Не знаю, но эти метаморфозы явственно бросаются в глаза.
– Полезешь к ней, будешь иметь дело со мной. И мне плевать, какие у тебя достижения, старая. Уничтожу без сожаления – процедив угрозу, Старкар разворачивается и молча удаляется из лаборатории. Передёргиваю плечами. Очень уж пугающе убедителен был его тон. Аж до мурашек пробрало. Не хотелось бы иметь во врагах этого эмиссара.
 Глава 11 
– Эка его выворачивает-то! – протягивает через время насмешливо старушка. Ловит мой непонимающий взгляд и объясняет: – Звёздный мальчик с детства всё получал с лёгкостью и играючи, а вот Вейлу свою завоевать не может. Другому сердце отдала и не замечает нашего эмиссара.
Наверное, она про Регора говорит. Вот почему Стар ругается с коммодором. Его любимая предпочла брюнета. У него тоже разбито сердце, поэтому он озлоблен.
– Я нашёл баг, – подаёт голос репликант, и женщина, оставив меня, уносится к Максу.
Иду за ней и даже пытаюсь вникнуть в работу двух таких разных существ. Но в их терминологии не разбираюсь. Зато они друг друга с полуслова понимают и практически не замечают меня. Знаю, это глупо – ревновать робота, только ничего поделать с этим не могу. Раньше Макс всегда делился своими идеями со мной, дотошно объяснял и слушал мои умозаключения. Да и федеративный язык у меня базовый, и многие слова – просто непереводимый набор звуков.
 
Оставив их в покое, отхожу обратно к биодроиду и рассматриваю его. И почему-то вспоминаю Старкара. Его жёсткие слова попали прямо в сердце. Макс хотел, чтобы я жила. Хотел, чтобы у меня было будущее. Ради этого он умер. А я утонула в жалости к себе, в горечи потери. И подвожу его. Он бы никогда не полюбил квашню и истеричку.
– Не скучаешь? – за спиной останавливается Регор. Качаю головой, развернувшись. – Пойдём перекусим? Ты же не завтракала.
– Пойдём, – соглашаюсь я, так как действительно ничего не ела с утра, а уже почти полдень. Репликанту еда не нужна, он даже не задумается об этом. Особенно когда окунулся в свою стихию.
Бросив последний раз взгляд на железный затылок дроида, выхожу из лаборатории. Коммодор молчалив, но чувствую виском его взгляд. Мы доходим до общей столовой. Тут народу побольше. Много сотрудников корпорации. Все они в форме с разными погонами и нашивками. Немного стушевавшись, замедляюсь, но тёплая ладонь Регора на пояснице не даёт спрятаться.
– Никто тебя не обидит, – рокочет тихо мужчина, приобнимая. Отступаю в сторону. Всё-таки он не холостой товарищ.
Мы занимаем один из свободных столиков в дальнем углу и приступаем к небольшому ланчу. Регор спрашивает о Рагсарусе, чем я занималась этот месяц и нравится ли новый дом. Мне немного совестно признаваться, что я весь месяц провалялась дома. Звучит очень тоскливо и безнадёжно. Но брюнет не жалеет меня, не утешает, просто выслушивает, кивает и охотно рассказывает о своей команде и разных миссиях.
После сытного обеда мужчина провожает обратно в лабораторию, благодарит за приятную компанию и уходит по своим делам.
– Ты пришла! Отлично! Надевай, – приказывает Макс, заметив моё появление, и берет железную конструкцию, лежащую на столе.
– Зачем? – хмурюсь.
– Проверим на тебе экзоскелет.
Пожав плечами, подхожу ближе, и репликант со старушкой быстро облачают меня в защитную форму. Правда, сначала приходится немного раздеться. Чтобы сенсорные контакты прилегали к коже и нервным окончаниям. Железные боты плотно обхватывают щиколотку до самых колен, нарукавники до локтей тоже обволакивают руки. Позвоночник простреливает небольшим разрядом. Вздрагиваю, но мне не больно. Плечи сами с собой распрямляются, лишь чувствую небольшое давление на позвонки у лопаток. Грудь закрывает бронированный жилет, дышать немного тяжело с непривычки.
– И что теперь? – спрашиваю, рассматривая руки и двигая железными пальцами.
– Сейчас подключим нейромышечные контроллеры, – бубнит старушка, обходя меня со спины и копошась с экзоскелетом. Она убирает волосы в тугой хвост и присоединяет небольшие датчики к затылку у основания шеи. Чувствую давление на череп, неприятно морщусь. – Вот и всё.
Медленно разворачиваюсь к ней. Женщина удовлетворённо отходит к соседнему столу, хватает гаечный ключ и швыряет в меня. Испуганно прикрываю лицо рукой и зажмуриваюсь. Предплечье вибрирует от отдачи. Инструмент с глухим стуком ударяется об что-то железное и падает на пол. Открываю один глаз и таращусь на появившийся щит, треугольный, немного мерцающий и вполне крепкий. Он появился из железного наруча той руки, которую я выставила, чтобы прикрыть голову.
– Совсем с ума сошли? А если бы не сработало?! – рявкаю, опуская конечность, и щит складывается обратно.
– Макс бы поймал, если не сработало бы, – отмахивается женщина. – Достань лучше вон ту колбу. Просто потянись за ней.
Проследив за пальцем старушки, смотрю на тару, что стоит в шкафу на высоте пяти метров. Со вздохом подхожу к стеллажу и тянусь рукой. Подошва железных башмаков вибрирует, и меня поднимают на небольшую высоту. Схватив колбу, плавно снижаюсь, и сапоги затухают.
– Что ещё может экзоскелет? – улыбаюсь, развеселившись.
– Нам бы тут перестановка не помешала. Как считаешь? – хитро щурится ученая.