Ядерная зима. Дожить до рассвета!
— А я водилой у того толстяка горбатился, — бывший морпех скосил глаза в сторону скандалиста.
— И телашом тоже?
— Ага.
— Оружие есть?
Вместо ответа он сдвинул полу пиджака, открыв поясную кобуру с «семьдесят первым» «ижом». [28]
— Товарищ капитан второго ранга, вы сейчас в штаб пройдете или вам вещи собрать надо?
— Да какие там вещи. — Моряк нажал кнопку на пульте автомобильной сигнализации, дождался звукового сигнала и продолжил: — Куда они, на хрен, денутся с подводной лодки! Пошли, сержант! Родина зовет!
«Еще два военных и один ствол, что не может не радовать, теперь нас восемь человек, и можно уже делиться на группы».
— Товарищ комендант! Товарищ комендант! — Передо мной очутилась высокая, за метр семьдесят, женщина лет тридцати — тридцати пяти. Постоянно поправляя падающую на глаза челку, она затараторила: — У нас тут дети! Десять детей! Нам бы их покормить! Мы сами потерпим, но покормить их надо! Многие в дороге с утра. Маленькие…
— Стоп, стоп, стоп! — подняв руку, я прервал поток слов. — С детьми поступим следующим образом — вон стоит автобус, — взмах рукой в сторону потрепанного грязно-белого «пазика», притулившегося на обочине дороги. — Все дети вместе с матерями собираются в нем, потом мы отвезем их в более комфортное и спокойное место. Сбор через двадцать минут.
Не обращая внимания на слова благодарности, я повернулся к Виталику, записывающему в блокнот данные очередного мобилизованного:
— Двадцать человек нас не стеснят, как считаешь?
— Конечно, нет! — Он оторвался от блокнота. — Надо только девчонкам нашим записку написать, чтоб не испугались.
— Я напишу, не отвлекайся.
* * *«Перепись населения» и распределение обязанностей заняли у нас больше часа, так что к моменту, когда Макаренко сообщил нам, что идея о «налете» на оружейный магазин принята командованием с энтузиазмом и вовсю идет подготовка вертолетов, пальцы у меня уже сводило от писанины, а на указательном правой руки образовалась солидная мозоль.
— Слушай, Вася, надо бы за эту работу женщин посадить, а то мы скоро ни на что не годны будем! — Виталик зло отбросил ручку и с наслаждением потянулся. — Даже ротному командиру писарь положен!
— Инициатива, брат, наказуема! Ты этим и займись, а я пойду до магазина пройдусь.
— Ага, пару пузырей возьми! — съехидничал подполковник.
— Я в «дальнобойный», там вроде их хозяин приехал. Или директор. Надо насчет всякого барахла договориться. Я думаю, в баках можно воду запасти. Или от скважины привезти. Народ все едет и едет, а жажда — штука такая.
В дверь постучали.
— Да, войдите! — первым среагировал «профессиональный кабинетный работник» Сибанов.
— Здравствуйте, товарищи командиры! — Эту девчонку я видел на заправке. — Я вам тут поесть принесла.
— Поесть — это хорошо! Поесть — это здорово! — обрадовался Виталик.
— Мы там с нашими решили, что вы с утра голодные, — девушка начала доставать из сумки свертки и раскладывать их на столе. — И… — она на мгновение замялась, — спасибо вам, что злыдней загандошили! Я эту гадскую породу знаю, — она снова осеклась, и на лице ее появилось выражение «ой, а то ли я говорю?».
— Продолжай, красавица! — Виталька сцапал со стола бутерброд с сырокопченой колбасой и сейчас освобождал вожделенную пищу от целлофановой обертки. — И не стесняйся — сейчас у нас время такое. Честное, я бы сказал! Гады — они гады и есть, а добрые люди — добрые. Без оглядки, понимаешь, на средства массовой информации и правозащитные организации… — Правда, про организации разобрал, наверное, только я, так как наш оратор уже откусил от бутерброда солидный кусок, не прекратив, однако, разглагольствовать.
— Помолчи, а то кусок не в то горло попадет! А другого такого нам где искать?
Совету Сибанов последовал, а я осмотрел «поляну»:
«Так, пара котлет, полкруга „краковской“ и десяток бутербродов с сервелатом и сыром. Нормально — едали и похуже…»
— Вот еще, товарищ комендант! — Из бездонной сумки появились четыре бутылки пива и…
— Э, а водка нам зачем? — остановил я девушку, как раз доставшую две поллитровки с беленькой.
— Так военные это дело уважают! У меня брат служил, рассказывал… Или вам коньяку принести? — удивилась «добровольная маркитантка нашего гарнизона», как я окрестил про себя нашу гостью.
— Да, Василий, не отказывайся, а то нас, чего доброго, еще за американских шпионов примут! — хохотнул Сибанов.
— Ладно, оставь бутылку. Глядишь, в медицинских целях пригодится.
Смутившаяся барышня вернула «жидкую валюту» на стол и засобиралась.
— Спасительница, а расскажи-ка нам, кто в вашем заведении командует? — подкрепившись, мой друг пришел в благодушное состояние, но и о деле не забывал.
— Танюха Белова, но она сейчас домой поехала. В Глядини. Это верст семь отсюда. Но вы не переживайте, она нам разрешила.
— Хорошо. А тебя как зовут?
— Мариной.
— Вот что, Мариночка. Через час подготовь нам список всего съестного, что в вашем заведении водится. Договорились? Меня, кстати, Виталием Андреевичем зовут, а коменданта нашего — Василием Семеновичем.
После ухода девушки мы принялись за еду, но спокойно поесть нам не дали — дверь распахнулась, и в штаб вошел парень самого что ни на есть неформального вида — спутанные в подобие африканской прически волосы, металлические блескучие украшения в ушах и в носу. Еще и чехол с гитарой за плечами.
— Штаб здесь? — с порога взял быка за рога этот «недорастаман».
— Ну? — буркнул Сибанов.
— Я хочу вступить в отряд! — окинув взглядом помещение, неформал опустил свой тощий зад на один из стульев, попутно зацепив чехлом с музыкальным инструментом стопку бумаги на моем столе, от чего часть листов свалилась на пол.
— Вы дверью не ошиблись, молодой человек? — поставив початую бутылку пива на стол, мой друг вперил взгляд в необычного гостя. — Я, конечно, понимаю, банды и музыкальные бывают, но тут вы явно не по адресу…
— Я, между прочим, эмвэму закончил! — парень явно не смутился.
— Что-что ты закончил?
— Московское военно-музыкальное училище!
— Ага! А я — Борис Моисеев! — и Сибанов снова взял со стола бутылку, давая понять, что разговор окончен.
Парень усмехнулся:
— Военный комендант гарнизона обязан:
Первое, организовывать несение караульной службы по охране и обороне общегарнизонных объектов в соответствии с расписанием караулов и патрулирование в гарнизоне.
Мы так и застыли!
— Второе, — продолжал как ни в чем не бывало гость, — осуществлять контроль за соблюдением военнослужащими воинской дисциплины, правил ношения военной формы одежды и воинского приветствия; систематически изучать состояние воинской дисциплины, караульной службы и патрулирования в гарнизоне и ежемесячно докладывать начальнику гарнизона выводы и предложения по их улучшению и устранению причин, порождающих нарушения, — словно пулемет оттарабанил он. — Правда, вы мне уже должны десяток нарядов вкатить, но для этого сначала надо принять меня. — И он заливисто расхохотался, наверное, выражение наших лиц стало тому причиной?
— Специальность у тебя какая? — захлопнув рот, выдавил Виталик.
— Тромбонист, немного саксофон, гитара, клавишные, — не моргнув глазом ответил милитаризированный неформал.
— Гм, нам тромбонисты нужны, товарищ капитан? Или на клавишных остановимся?
— Я бы, товарищ подполковник, не отказался бы от специалиста по противохимической защите или, на худой конец, пулеметчика.
— Ну, не будьте таким привередливым, комендант! Хороший тромбонист и пулемет освоить сможет, так, молодой человек?
— А вы за словом в карман не лезете, господа офицеры! — улыбнулся музыкант.
— Товарищи, — поправил его Виталий.
— Что «товарищи»?
— Товарищи офицеры, слово «господа» нам несимпатично… И, кстати, неплохо бы было представиться. — Первый шок прошел, и теперь переговорить кадрового разведчика у молодого разгильдяя (А кем еще может быть человек с такой внешностью?) вряд ли получится.