Лика. Повелительница демонов (СИ)

— Но насколько я слышала, — возразила Лика, которую слова мужа несколько покоробили, — многие великие ученые тоже были монахами.
Граф с трудом сдержал досадливый жест.
— Наука отдана во власть фанатиков, готовых отрицать бесспорную истину, если они не могут связать с теологией какое-нибудь явление, которое объясняется лишь естественными законами.
Он замолчал, рывком привлек Лику к своей груди и сказал ей слова, смысл которых она поняла значительно позже:
— Вы тоже свидетель, я выбрал в свидетели вас.
На следующее утро пришел Сергей, чтобы проводить приехавших на рудник, где добывают золото.
Каменоломня была расположена у подножия горы. На огромном участке— пятьдесят метром в длину и пятнадцать в ширину — была вскрыта жила, и здесь при помощи железных и деревянных клиньев от нее откалывали серые глыбы камней, которые затем грузили на тележки и отвозили к жерновам.
Гидравлические трамбовки особенно заинтересовали Берналли. Они представляли собой обитые железом тяжелые деревянные башмаки, которые падали вниз, когда один из гердов для промывки шлака наполнялся водой и терял равновесие.
— Огромная потеря энергии воды, — вздохнул Берналли, — но в то же время до чего простая установка, совершенно не требующая рабочей силы. Это тоже ваше изобретение, граф?
— Всё есть в инфосети. Какого бы процветания мы бы достигли, если бы не превратили её в помойку
— Ну а где же здесь золото? — послышался резонный вопрос Беше. — Я вижу лишь тяжелый серый песок, который ваши рабочие получают из размолотого зеленовато-серого камня.
— Сейчас вы все увидите в плавильне.
Они спустились ниже, где под навесом стояли закрытые печи.
От кузнечных мехов, каждый из которых раздували двое мальчишек, на них пахнуло обжигающим, удушливым жаром. Бледные языки пламени, отдававшие сильным чесночным запахом, вырывались из открытой пасти печей, и в воздухе повисал какой-то тяжелый гар, который затем белыми хлопьями, словно снег, оседал вокруг.
Анжелика взяла горсть этого «снега» и, привлеченная запахом чеснока, хотела его попробовать.
Но вдруг, будто гном из подземелья, выскочил какой-то странный человек в кожаном фартуке и резким ударом выбил у нее из рук «снег».
Прежде чем она успела опомниться, гном рявкнул:
— Это яд, уважаемая госпожа!
Растерянная Анжелика принялась вытирать руку, а монах Беше пристально смотрел на нее.
— У нас, — тихо сказал он ей, — алхимики работают в масках.
Но Жорж, услышав его слова, возразил:
— А у нас здесь нет никакой алхимии, хотя все эти ингредиенты нельзя, конечно, не только есть, но даже трогать
— Могу я узнать, мессир граф, что за вязкая масса плавится вон там, в этой адской печи? — спросил монах Беше, осеняя себя крестом.
— Это все тот же самый тяжелый серый песок, который, как вы видели, добывают на руднике, но только промытый и высушенный.
— Так, по-вашему, эта серая пыль содержит золото? Насколько я заметил, в ней не блеснуло ни единой крупинки его даже на лотке, после того как ее при мне промыли водой.
— И все же это золотоносная руда. Сергей, принесите нам лопату руды.
Рабочий зачерпнул лопатой из огромной кучи зернистого зеленовато-серого песка с металлическим отливом.
Беше осторожно насыпал песок себе на ладонь, понюхал, попробовал на язык, но тут же выплюнул.
— Это сернистый мышьяк. Сильный яд. Он не имеет ничего общего с золотом. Кстати, золото добывается всегда из речного песка, а не из горных пород. А в каменоломне, которую мы осматривали, нет ни грамма речного песка.
— Совершенно верно, уважаемый коллега, — согласился Стим и, обратившись к мастеру, сказал:
— Если пора, добавь свинец.
Но оказалось, что нужно еще довольно долго ждать. Масса в печи раскалялась все больше, плавилась, кипела. Клубы белого пара продолжали вырываться наружу, оставляя повсюду, даже на одежде, белый порошкообразный налет.
Затем, когда пара почти не стало пламя уменьшилось, двое работяг в кожаных фартуках подвезли на тележке несколько слитков свинца и кинули их в вязкую массу.
 
Масса в печи стала жиже и перестала бурлить. Рабочий помешал ее длинной зеленой палкой. Сначала масса начала пузыриться, потом вспенилась. Сергей в несколько приемов снял пену огромными шумовками. После этого он снова помешал массу.
Наконец он нагнулся к отверстию внизу печи, под тиглем, вытащил оттуда затычку, и в заранее приготовленную изложницу потекла серебристая струйка.
Заинтересованный монах подошел ближе.
— Но это всего-навсего свинец, — сказал он.
— Как всегда, согласен с вами, — ответил граф де Пейрак.
Но монах вдруг пронзительно закричал:
— Я вижу три цвета.
Задыхаясь, он показывал на охлаждающийся слиток, который начал отливать радужными цветами. Руки монаха дрожали, и он бормотал:
— Философский камень! Я увидел философский камень!
— Похоже, наш монах спятил, — заметил маркиз Андижос без должного уважения к доверенному лицу архиепископа.
Граф, снисходительно улыбаясь, объяснил:
— Алхимики упорно считают, что появление трех цветов связано с философским камнем и превращением металлов в золото. А на самом деле это явление сродни радуге, которая образуется после дождя, и оно не играет большой роли.
Вдруг монах грохнулся перед графом на колени. Заикаясь, он благодарил графа, наконец он своими глазами увидел то, что составляло «цель его жизни».
Раздосадованный глупым поведением монаха, граф сухо сказал:
— Встаньте. Вы пока еще ничего не увидели толком и сейчас сами в этом убедитесь. Должен вас огорчить, но здесь нет никакого философского камня.
Лика увидела, как рабочие мокрыми тряпками взяли горячий еще слиток и положили на тележку. Потом подвезли его к маленькой печи, которая стояла на раскаленном докрасна горне.
Кирпичи центральной камеры печи, образующие нечто вроде открытого тигля, были очень белые, легкие и пористые. Их изготовляли из костей животных, чьи трупы, сваленные неподалеку, издавали страшную вонь. К ней примешивался запах чеснока и серы, и от всего этого дышать здесь было трудно.
Красный от жары и возбуждения монах Беше при виде кучи скелетов побелел и, бормоча заклинания, начал креститься.
Граф, не выдержав, рассмеялся.
— Посмотрите, до чего наши работы довели этого великого ученого, — сказал он Берналли. — А ведь в совсем недалёкие времена купелирование на костной золе было детской игрой!
Но все же Беше не отступил перед ужасным зрелищем. Бледный, перебирая четки, он пристально наблюдал за приготовлениями.
Один из рабочих подсыпал уголь в горн, другой раздувал с помощью педали мехи, и свинец начал плавиться и стекать в круглое углубление в печи, выложенное кирпичами из костной золы.
Когда расплавился весь слиток, огонь в печи еще усилили, и металл начал дымиться.
По знаку старого Сергея появился мальчишка с мехами, к которым была прикреплена небольшая трубка из огнеупорной глины. Горный мастер положил эту трубку на край тигля и принялся нагнетать холодный воздух на темно-красную поверхность расплавленной массы.
И вдруг воздух над металлом со свистом засветился, белесое пятно в том месте, куда он попадал, стало ярче, больше, сделалось ослепительно белым и постепенно распространилось на всю поверхность металла.
Молодые подручные поспешно выгребли из печи все горящие угли. Большие мехи тоже были остановлены.
Купелирование продолжалось уже без огня — металл кипел, и это было поразительное зрелище. Время от времени он покрывался темной пленкой, потом она разрывалась, и клочья ее танцевали в сверкающей расплавленной массе, а когда такой плавучий островок касался стенки тигля, пористые кирпичи, словно по волшебству, втягивали его и поверхность металла становилась еще более гладкой и ослепительной.
 
Одновременно мениск металла уменьшался прямо на глазах. Потом он достиг размеров большой лепешки, потемнел и вдруг вспыхнул, как молния. Анжелика отчетливо видела, как остаток металла какое-то время клокотал, потом постепенно успокоился и потемнел.