Двое из будущего. 1901-... (СИ)
Идея сделать из Серафима киношного героя пришла ко мне случайно. Сходив в очередной раз с Маришкой в синематограф, где доблестный английский миссионер героически отстреливался от китайцев-боксеров напавших на миссию, я с сожалением посетовал, что синематограф нынче находится совсем еще в неразвитом состоянии. И ленты очень уже короткие, и сценарии слишком примитивные, да и герои не впечатляют. А Маришка стала со мной спорить и переубеждать меня — ей-то все нравилось. Оно и понятно, лучшего она никогда и не видела. Я попробовал с ней поспорить, привел вроде бы убедительные доводы, но она лишь посмеялась надо мной и в шутку предложила доказать мою точку зрения не на словах, а на деле. И тогда я замолчал, и в задумчивости дойдя до дома, я решил попробовать запустить свои знания и в это непростое дело.
— Послушай, Серафим, — окликнул я своего мастера сабельного боя, — а ты в театре бывал?
— Бывал, Василий Иванович, конечно, бывал, — охотно отозвался казак, вытирая потный лоб полотенцем. — Вот не далее как на прошлой неделе с одной барышней ходил. Ох, и хороша же девка, просто огонь! Я ее и так и эдак, а она, главное, не ломается, сама мне навстречу и губами тянется, пока никто не видит. А целуется так, словно душу высасывает, — и он мечтательно улыбнулся.
— Все никак не женишься? — поддел я его.
— А зачем? Я себе жену найду, когда на родину вернусь. Вот скоро год как я у вас, наш договор закончится, так я и уеду.
— А если я предложу тебе еще остаться?
— Гм, ну тогда не знаю, Василий Иванович. Тогда может быть, мне здесь придется семьей обзаводиться. А вдруг я здесь женюсь на городской барышне, а потом вы меня выгоните, что я делать буду? Ко мне на родину она не согласится поехать, она же там ничего делать не умеет. Одно слово — городская, столичная. А я здесь руки ни к чему приложить не смогу. Я же, кроме как шашкой махать, да хозяйство со скотиной держать ничего и не умею. Что мне здесь в городе делать? Только в лихие люди подаваться, а я так не хочу. Не-е, Василий Иванович, жениться я здесь не буду. Неподходящие здесь для этого девоньки.
— А если в актеры тебе податься? — забросил я удочку.
Серафим хохотнул.
— Да уж, это было бы забавно. Вот бы хутор меня засмеял, потом хоть на глаза не показывайся. Да и какой из меня актер? Этому учиться надо.
— Да ладно, Серафим, не прибедняйся. Уж тебе-то учиться точно не надо. Вон, анекдоты травишь так, что ухахатайка на всех нападает. Нет, Серафим, ты не прав. У тебя явный актерский талант. Надо тебе идти дальше в этом направлении.
Я не врал. Мой казак действительно был талантлив. Он был отличным собеседником, анекдоты и рассказы его конек. Банальную историю мог пересказать так, что хоть за перо берись и записывай. А уж как он передавал мимику и интонации персонажей вообще отдельная песня.
Мои слова польстили казаку. Он, похоже, слегка смутился.
— Эх, Василий Иванович, — мечтательно проговорил он, — ваши слова бы да богу в уши. Да только кто меня возьмет? У меня ни чинов, ни имени. Прогонят меня в три шеи еще с порога. Таких как я тысячи по России.
Договорить мы не успели. С громким скрипом распахнулась тяжелая дверь, и в комнату вошел Миха. Задумчивый, со свернутой газетой в руках. Кивком поздоровался с Серафимом, присел на лавку и положил нога на ногу. Серафим, шестым чувством почувствовав, что он здесь лишний, быстро, но с достоинством покинул помещение. А проходя мимо моего друга, обронил:
— Вот, представляете, Михаил Дмитриевич, мне ваш товарищ предлагает актером стать. В театры предлагает устроиться. Смех да и только.
Мишка кивнул. Он знал о моей задумке и был не против нее. Но, просил пока подождать. Слишком много проектов наваливается, синематограф на данном этапе мы можем пока не потянуть. И я был с ним согласен. Это дело следовало пока хорошенько обдумать.
— Ты газеты читал? — спросил он вдруг без прелюдий, едва за Серафимом затворилась дверь.
— Ну, читал. А что?
— Читал о том, что наши выставили Китаю ультиматум с требованием, чтобы те убрались из Манчжурии?
— Ну да, что-то такое припоминаю. Около месяца назад проскакивало это сообщение, — ответил я, теряясь в догадках. К чему он клонит?
— А чего мне не сказал?
Я пожал плечами.
— Так ты же все газеты сканируешь! Как ты мог пропустить?
Мишка молчал и мял газету руками. Потом вздохнул и, кивнув на издание, устало сказал,
— Наши нагибают китайцев как хотят, ни в грош их суверенитет не ставят. Да и японцы с британцами тоже шастают по их территории как по своей собственной. Все идет к большому шороху, скоро война будет с японцами. Три года всего осталось. А мы с тобой этой темы даже еще не касались.
Да, позорная война приближалась. Наши сейчас ведут активную деятельность на Дальнем Востоке, пытаются закрепиться на этих землях, и это очень не нравится японцам, у которых тоже имелись весьма широкие планы на этот регион. И скоро интересы двух держав столкнуться, что выльется в ожесточенное противостояние. По нашей истории мы войну проиграем, а Япония наоборот выиграет. И хотя я как-то слышал, что победа японцам далась очень тяжело и что продлись война еще чуть-чуть и у них бы появились проблемы с людскими ресурсами и материальным обеспечением. Возможно это действительно так, но нам от этого не легче. У нас тоже своих проблем хватало — одна только недостроенная кругобайкальская железная дорога, что стала серьезной проблемой для снабжения наших войск, чего только стоила. А будет еще и осада Порт-Артура, Цусимское поражение, нерешительные действия Куропаткина и неудачная битва при Мукдене. А еще эта война станет катализатором революции пятого года, которая едва-едва не скинет Николашку с престола. Мишка говорил, что в то время у нашего царя личный корабль все время стоял под парами, чтобы чуть что слинять за границу.
— Я почти ничего не знаю об этой войне, — признался я, когда Мишка развернул газету и захотел зачитать мне заголовок статьи, что привлек его внимание. — Помню только в общих чертах, — добавил я, — без деталей и дат.
Мишка вздохнул и признался:
— Я тоже.
И в воздухе повисло молчание. Через долгие секунды неудобной тишины, я саркастически произнес:
— И как мы с тобой будем спасть Россию?
Мишка пожал плечами.
— Не знаю. Ты хоть помнишь дату начала войны? Когда япошки Порт-Артур осадили?
— Нет, не помню. Знаю только что в начале четвертого года.
— Хреново, — с досадой констатировал мой друг.
Я был с ним согласен. Это очень плохо. Но все же не так плохо как нам поначалу показалось. Все же основные вехи войны мы помнили, а это уже кое-что! Попробуем высосать из наших знаний по максимуму. Кстати, первый в истории миномет придумали как раз наши люди, когда обороняли Порт-Артур. Уж что-что, а про миномет я могу прямо сейчас на листочке набросать несколько идей. Все ж какая-никакая, а помощь! Думаю, только одним этим знанием мы можем помочь отстоять военную базу.
— Я тут вот что подумал, — сказал вдруг Мишка. — Надо бы мне скататься на Дальний Восток, посмотреть там, что к чему, прикинуть, что нам там будет необходимо. Может производство там нам придется какое-нибудь открыть?
— На Сахалине нефть есть, — вспомнил я.
— Ага, — саркастически осадил меня Мишка. — Начни ты там ее добывать и япошки в первую же неделю войны ее к себе приберут. И война пойдет по другому сценарию. И после семнадцатого года им опять же будет соблазн на Сахалин залезть. Американцы, кстати, в период гражданской войны на Дальнем Востоке высаживались. Этим тоже нефть будет как красная тряпка. К тому же ты не знаешь, на какой глубине она залегает. Нет уж, пусть черное золото на этом острове и дальше в своих недрах плещется.
— А тогда какое производство ты собрался на Дальнем Востоке открывать? — не понял я.
— «Егозу» делать, — прямо ответил Мишка. — Не везти же ее отсюда. Наладить там производство и оттуда же снабжать наши войска.
— Ага, — поддакнул я и, развивая мысль друга, продолжил. — А еще можно там наладить производство минометов и боеприпасов к ним. Тоже чтобы не везти через всю страну.