Двое из будущего. 1901-... (СИ)
— Это почему? — заинтересовался Мишка.
— С синхронностью будут проблемы. Угадать очень сложно, звуки будут или опаздывать или опережать. А еще пленка будет рваться, кадры вырезаться на память и так далее. А дальше сам понимаешь.
— Ну, звук дело наживное, — махнул Мишка рукой. — Обещаю что-нибудь придумать в этом направлении. Кажется, я даже знаю, что можно будет сделать.
Мне казалось, что Мишкин деклораторский настрой сбили и он выдохся, но нет, выдержав паузу и собравшись с мыслями, он вдохновенно продолжил:
— А вот возьмите-ка вы наших крестьян. Мы просто обязаны будем в наших фильмах затронуть их быт и уклад и наглядно показать всю их убогость или даже глупость, если хотите. Наши русофилы прославляют нашего деревенского мужика, делают из него икону, но на самом деле это не так. Обычный крестьянин это забитый, замученный бытом и налогами мужик, находящийся в крайне бедности, которому необходимо заботиться о хлебе насущном. Каково им живется на деревне, вы знаете? Мы, городские люди, порою даже не подозреваем того с чем им приходится сталкиваться. Все же знают чересполосицу? Все! И, думаю, все вы понимаете какое это зло. Община в нынешнем состоянии напоминает мне рахитичного ребенка, который вроде бы и влачит свое существование, но с каждым днем ему становится все хуже и хуже. В общем-то, идея общины хороша тем, что позволяет людям выживать сообща, но вот реализация ее, увы, очень далека от идеала. Да, я со многими из вас согласен, что в плохие года она помогает выживать, но беда в том, что она же и не дает крестьянам развиваться. Жуткая чересполосица! Кошмарная. Вместо того чтобы разделить землю по уму, нарезать едиными кусками каждому двору…. Или же обрабатываться совместно, так сказать вести коллективное хозяйство…. Вместо этого землица кромсается и кромсается. Делится на все более мелкие кусочки и крестьяне, вместо того чтобы заниматься обработкой земли только и делают что бегают между своими делянками и пытаются кое-как ее обработать. А еще знаете что? Я вам сейчас такую крамольную вещь сообщу, что вы меня проклянете и растопчете, но…. Я сам об этом только недавно додумался, когда с людьми поговорил. Так вот, еще одна беда общин это многочисленность семей! Очень уж много у семейных пар детей и всех их надо кормить.
И он замолчал, ожидая праведного гнева. И он не заставил себя ждать. Всех троих до глубины души возмутили Мишкины слова. Мендельсон покраснел, Попов замер с открытым ртом, а Моллер вскочил и, негодующе взмахнув руками, воскликнул:
— Да что вы такое говорите! Да как же вы можете!
— Могу, Андрей Григорьевич, могу, — твердо ответил Мишка и посмотрел на меня. Я, честно признаться, тоже не ожидал такого поворота и потому смотрел на друга более чем удивленно.
— Это вы что же предлагаете крестьянским бабам меньше рожать? Да у них же так принято, у них так заведено с давних времен. Вся деревня только на детях и держится. Да и как вы предлагаете это сделать? Отбирать у баб младенцев или же оскоплять мужиков? А на вилы за такие слова не желаете сходить?
Мишка успокаивающе поднял руки. Дождался спада гневного возбуждения и, усаживая Моллера на свое место, продолжил:
— Я вас понимаю, это звучит кощунственно. Но послушайте меня дальше и вы все поймете. Мне самому нелегко далось осознание данного факта, но все же. Вот скажите мне, сколько детей принято иметь в городских семьях? Два, три, реже четыре. А сколько в деревнях? Я встречал семьи с десятью детьми, с двенадцатью. А у казаков насколько большие семьи вы знаете? Нет? А у них, между прочим, чаще всего по три ребенка и редко когда бывает больше. Хотя вроде бы тоже с земли живут и за животиной также ухаживают. А знаете, почему такая разница? Ни за что не догадаетесь.
Все молчали. У них не было предположений. Только Мендельсон, негромко высказался:
— Крестьянам дети нужды для обработки земли?
— А казакам тогда почему не нужны? — мгновенно парировал Мишка. — Нет, дело в другом, дорогой Яков. Тут вся загвоздка как раз в способе распределения земли в общинах. Чем больше у тебя едоков, тем на больший кусок ты можешь претендовать и вот, тебе уже нарезают дополнительный кусочек землицы от надела соседа. А сосед не дурак, на будущий год рожает своего едока и землица опять делится. И так с каждым разом. И это замкнутый круг. И вместо того чтобы просто работать на земле и кормить себя, жену и троих детей, крестьянин ездит по своим полоскам и корячится на них чтобы прокормить десяток своих отпрысков. А в итоге получается, что и сил он прилагает больше, а на рот выходит меньше. Парадокс.
Мужики молчали. Молчал и я. На самом деле, о таком я даже не задумывался. Да, знал, что у крестьян многочисленные семьи, знал о проблеме чересполосицы, но о причинах даже не приходило в голову подумать. Хотя и смертность детская была высокая, а все равно детей у крестьян было очень много. Чем очень гордились горожане-русофилы, в жизни не бывавшие в настоящей деревне. Вот мол, человек русский — вопреки всему размножается, не берет его ни голод, ни мор, ни другие трудности — заселяет земли необъятные. Плодится и размножается.
— И что же вы предлагаете? Покончить с общиной? А что же вместо нее?
Мишка отмахнулся.
— Я ничего пока не предлагаю. Нам сейчас не с руки заниматься общиной, да и время для этого пока не пришло. Оставим эту проблему на будущее, когда после пятого года…, - тут он вовремя запнулся. Едва в порыве не проболтался. Испуганно поглядел на меня, на слушателей. Я неодобрительно качнул головой, а мужики, переглянувшись, сделали вид что не заметили, только Попов понимающе улыбнулся Мишке. Чувствую, что чуть погодя он пристанет к нам с вопросом о пятом годе. Будет нас пытать и вызнавать. Удовлетворившись тем, что все сделали вид будто ничего не произошло, он продолжил. — Так вот, возвращаясь к нашим баранам, то есть к крестьянам и чересполосице. Весь разговор я затеял для того, чтобы донести до вас мысль, что через наши фильмы мы можем менять мировоззрение людей. Даже тех же самых крестьян. Как донести до них мысль, что бесконечно резать землю это большой вред. Даже навскидку я могу уверенно сказать, что обрабатывать землю единым куском куда как выгоднее чем кусочками. А что делает безлошадный крестьянин для того чтобы вспахать и засеять свою десятину? Правильно, идет к тому, у кого эта лошадь есть. А тот за это требует отработку или берет будущим урожаем. То есть поступает как настоящий кулак или как сами крестьяне называют таких — мироед. По моему мнению, вроде и хорошим делом кулак занимается и себе прибыль делает и людям с голоду не дает умереть, а все же плохо выходит. Он первый враг для безлошадного мужика. В случае чего голодный мужик пойдет к кулаку первому морду бить. Так вот, к чему я веду разговор. В наших фильмах мы должны и просто обязаны показывать, что землю можно обрабатывать другим способом. Не чахлой лошадкой, распахивая свой маленький кусочек и отдавая часть урожая кулаку, а…, - он обвел присутствующих взглядом.
— А? — не выдержал Моллер.
— А техникой. Тракторами. Вы знаете, что это такое, нет? Хорошо. Куда как лучше будет крестьянам на общинном сходе решиться на обработку всех их земель трактором. Это и быстрее и качественнее, да и если прикинуть, то, наверное, даже получится что и дешевле. Если поделить услуги вспашки на всех, то не так уж и дорого должно выходить. Всяко лучше, чем потом отрабатывать кулаку. Так вот, еще раз возвращаясь к нашим фильмам. Нам с вами надо бы придумать, как лучше всего это организовать. Убедительно показать общинам, что для них же лучше будет, если они будут применять прогрессивные методы обработки земли. Например, для банального трехполья известного с древности, в деревнях землицы просто не хватает. Все поделили по кусочкам и никто о том чтобы оставить землю под пары и думать не хотят. А все потому что мало ее получается на один рот. И выходит замкнутый круг. А нам надо придумать жизнеспособную схему работы на земле и показать ее на экране. Что думаете?