На осколках разбитых надежд (СИ)

Зачем Ротбауэр так усилил охрану? Дань ли это напряженной обстановке на дорогах, или все-таки он что-то заподозрил? А самое главное — как теперь дать понять Якову, что количество охраны изменилось? И что группа рискует попасть в западню?
Мысли судорожно метались в голове в поисках самого верного выхода из этой ситуации. Еще есть время до встречи с владельцем подводы, который заберет их с матерью в Борисов. И быть может, группа Якова еще не выдвигалась в сторону шоссе, на котором планировала напасть на гауптштурмфюрера. Быть может, есть шанс предупредить о том, что людей в кортеже офицера СС будет больше, чем запланировано.
Решение пришло сразу же. Без колебаний Лена шагнула к кровати, нашла под удивленным взглядом мамы в чемодане синее платье и спешными и резкими движениями отпорола воротничок с жемчужным украшением, который запихнула в сумочку. Если ее остановят на рынке полиция, этот воротничок послужит отличным доказательством того, что она не праздно шатается между рядов.
— Мне нужно сходить кое-куда, мама, — успокоила Лена встревоженную маму. — Я скоро вернусь. У меня просьба к тебе еще будет одна. Можешь одеться для поездки?
— Мы уезжаем?
— Да, я договорилась уже. Хотела сюрприз тебе сделать, но… Мы поедем повидать Колю и Люшу. Они сняли дом в деревне на лето. Все вместе отпуск проведем, да, мамочка?
Лгать маме было больно и неловко. Особенно при виде того, каким светом вспыхнули ее глаза при известии, что она увидит сына и внучку. Но это были те самые верные слова, которые заставят маму без лишних расспросов спешно собраться в дорогу. И Лена уверяла себя, что сумеет как-нибудь выкрутиться из того положения, в которое загнала сейчас себя своей ложью. Главное — уехать подальше от Минска самой и увезти маму.
— Почему ты мне раньше не сказала, Лена? — усомнилась вдруг мама в ее словах. — Что за спешка такая?
— Коля до последнего не знал, что ему удастся вырваться из Перми на все лето. А тут и Яков сумел договориться о домике в деревне. Подумай, как будет хорошо провести лето в деревне! И с продуктами там будет получше, чем в городе…
— А ты куда собираешься?
— Мне нужно на рынок сходить. Керосина бы купить. Где ж мы там керосин купим, да?
Это было первым, что пришло в голову Лене. И ей оставалось только благодарить судьбу, что мама не стала задавать лишних вопросов, а увлеклась проверкой багажа, который Лена предварительно упаковала. Пусть мама еще положит сверху ненужного скарба, главное, чтобы была занята и не пересекалась с Йенсом до ее возвращения.
А вот Йенса было не так просто обмануть. На ее сообщение, что она идет на рынок купить керосин для примуса, немец показал рукой на канистру в углу кухни.
— Ты всегда можешь взять сколько нужно. Ты же знаешь, Лена.
Лена в ответ что-то пробормотала, что не хочет быть обязанной, надеясь, что немец отстанет от нее. Но тот не спешил ее отпускать — все шел и шел следом до входной двери, что-то затараторив вдруг так быстро, что Лена понимала через слово. Что-то о будних днях и облавах. И Лена проверила еще раз, положила ли она документы на работу и паспорт в сумочку. Йенс был прав. Слишком часто в последнее время случались облавы в поисках тех местных, кто еще не был устроен биржей труда работать на благо рейха. Лене опасаться было нечего — она работала да к тому же в отделении АРР.
У Лены с Яковом была договоренность, что если Йоффе нет на рынке, то все послания нужно было оставлять через Василька, если нет возможности идти на одну из явочных квартир. Просто сказать, что мол, от Балерины весточка. Именно поэтому Лена и принялась искать на рынке знакомого мальчика, проходя по каждому ряду и вглядываясь в каждого маленького чистильщика обуви. Василек нашелся только в предпоследних рядах. Подойти к нему сразу Лена не могла — тот чистил сапоги полицейскому, молодому парню с чубом, торчащим из-под кепки. Только спустя время, потолкавшись у некоторых столов, она сумела быстро короткими фразами рассказать о том, что группа Ротбауэра выехала в Несвиж усиленным составом.
 
— Сколько человек? — отрывисто бросил Василек, собирая спешно в короб щетки и баночки с ваксой. И Лена покраснела, понимая, что могла бы сообразить и расспросить об этом Йенса. Вдруг тот знал что-то?
— А! ладно! — махнул рукой мальчик. — Что уж сейчас! Главное, побыстрее добраться до места, до своих.
— Ты сам пойдешь за город? — удивилась Лена.
— Нет, телеграмму дам! — огрызнулся Василек незлобно в ответ и, бросив напоследок короткое «Бывай!», шустро направился к одному из выходов рынка, лавируя среди многочисленных посетителей с огромным коробом на плече.
Лена для вида прошлась по ближним рядам, рассеянно глядя на продукты питания, которые крестьяне, привезли на продажу из своих закромов, или разложенные на простынях товары от обнищавших горожан. Показалось ли ей, что как-то сегодня слишком много на рынке полицейских? Или это обычно для четверга? Хотя странно… будний день…
Лена не успела толком обдумать эту мысль, как вдруг услышала, как усилился рокот голосов, словно волна морская при приближении к берегу. А потом увидела эту волну. Только из людей, которые бежали в ее сторону, сметая на своем пути столы, товары на земле и даже зазевавшихся покупателей и продавцов. Повинуясь инстинкту, Лена развернулась резко, сама не понимая, отчего бежит сейчас между рядов. Только потом расслышала в общем неразборчивом крике слово «Облава!» и чуть замедлила шаг, понимая, что облава ей вовсе не страшна. Отступила в сторону, уходя от движения толпы, но тут на нее навалился кто-то, больно прижав к прилавку. Лена с силой постаралась отпихнуть локтями от себя эту тяжесть, боясь быть раздавленной, и облегченно вздохнула, едва основной людской наплыв за ее спиной миновал. Правда, напряжение снова вернулось, когда спустя какие-то минуты ее больно схватили за предплечье и развернули лицом.
— Иди! Быстро! — резко приказал немецкий солдат и толкнул Лену себе за спину, где ее тут же подхватили другие руки и передали дальше по цепочке в толпу из подростков и молодых женщин.
Значит, точно трудовая облава. Немцы всегда отсекали молодых от людей среднего и пожилого возраста, надеясь найти тех, кто все еще уклонялся от работы. Лена опустила руку в сумочку, чтобы быть готовой к проверке, когда немцы будут требовать у согнанной толпы документы на работу. И похолодела вмиг от ужаса, не нащупав бумаг. Не обращая внимания на соседей по несчастью вокруг, она присела на корточки и вывалила содержимое сумочки прямо на утоптанную землю. В висках так и стучало, когда Лена пыталась найти документы, все еще надеясь, что они по-прежнему там, а она просто никак не может нащупать их внутри сумочки. Но когда на земле оказались мелочи, то надежда сменилась диким ужасом.
Документов нет. И это значит, что в лучшем случае передадут в гестапо как шпионку, а в худшем расстреляют на месте, как угрожали плакаты, развешанные в городе на каждом шагу.
«Как это могло случиться?» — все крутилось и крутилось в голове Лены, пока она ждала проверки документов. Но к ее удивлению, немцы не спешили с этим. Сначала они согнали всех пойманных в ряды, а потом одним потоком погнали прочь с рынка, возвращая силой в толпу тех, кто пробовал ускользнуть. Были, впрочем, и счастливчики, которым это удавалось. Двое худеньких мальчиков неожиданно для полицейских и немцев, конвоировавших колонну, выбежали из толпы и скрылись в узких боковых улочках между деревянными домами, по удаче сохранившихся после бомбежек. А вот тем, кто решился бежать вслед за ними, не так повезло — их всех догнали и вернули обратно в толпу, от души наградив за попытку побега пинками или ударами прикладами независимо от пола и возраста.
Лена в какой-то странной отстраненности наблюдала за происходящим, следуя за соратниками по несчастью в толпе. Ей даже казалось некой удачей в эти минуты, что проверка документов так отодвинулась по времени.
Быть может, и дальше судьба улыбнется ей. Быть может, она сумеет убедить проверяющих унтер-офицеров, что она была обворована на рынке, и что копии ее документов можно найти в канцелярии бургомистра. Или просто-напросто послать запрос в отделение АРР, где она числится в списках. А еще лучше послать за подтверждением на квартиру гауптштурмфюрера, где она тоже числится в списках проживающих. Немцы точно решат, что девушка сожительствует с ним, а ей сейчас только на руку будет положение любовницы высокопоставленного офицера СС.