Так бывает (СИ)

– Ой, доктор, а можно я маме ее позвоню? Она приедет. Или подождать еще пару дней? – беспокоилась Ирина Петровна.
– Да, конечно, позвоните. Мы ее продержим здесь пока, предварительно, неделю, а после анализов уточним, отпустим или оставим. При ее сроке может быть все, что угодно.
«О чем они говорят, какой срок, чего срок?» – стала я размышлять, но спросить пока не могла, и это ощущение отсутствия сил меня пугало.
Я увидела, что доктор ушел, и Ирина Петровна повернулась в мою сторону.
– Катенька, ну ты что так меня напугала! Я думала, что тебя теряю!
И она заплакала. Я хотела ответить, но и в правду сил не было.
– Нет, лучше молчи и береги силы. Сейчас тебе сделают укольчик, ты поспишь, а потом мы поговорим. Я маму твою вызову, ты не против?
Я кивнула, соглашаясь. Пришла медсестра. Через катетер, который уже был у меня в вене, мне что-то ввели, и я уснула.
Утром меня разбудило чье-то прикосновение к моей руке.
– Вы проснулись? Вот теперь будет все хорошо, и силы даже появятся, – улыбнулась мне медсестра.
– А что со мной? – с трудом, но все же спросила я.
– Сейчас доктор обход делает, он с вами и поговорит. А потом и посетители пойдут, – поправив капельницу, она вышла из палаты.
Вот я попала, что же со мной? Стала вспоминать все то, что случилось за последний день. Про какой срок говорил доктор? Чего срок?..
«Срок! – осенило меня. – А когда же у меня были последний раз месячные? По-моему, перед Испанией. А сейчас их не было уже давно, – продолжала я размышлять. – Вернувшись в Москву, я так разболелась, что и не подумала о том, что их нет… А вдруг я…»
– Ну, здравствуйте, Екатерина, – сказал доктор, заходя в палату. – Напугали всех, кого только можно было.
Я в страхе смотрела на него и ждала приговора.
– Ну не стоит так переживать, – успокоил меня он. – Но себя беречь нужно, и не только себя.
– Я в положении? – робко спросила я.
– Да, представьте себе, вы ждете ребенка, у вас уже девятая неделя. И то, что вы до сих пор не знали об этом – так я понимаю по вашей реакции, – никуда не годится. Придется за это вас поругать. При таком сроке и с такими вирусами никак нельзя. Сейчас идет самый серьезный момент. Если плацента сформируется неправильно, вашему малышу будет трудно питаться и дышать.
Услышав такое желанное и долгожданное слово малыш, я не сдержалась: у меня потекли слезы.
– Этого делать нельзя, – строго сказал доктор и подал мне салфетку. – Нервы сейчас нужно спрятать. Вот переживем самый сложный отрезок, тогда можно. А сейчас вы остаетесь здесь на две-три недели. Будем вас сохранять. Не то, чтобы у вас очень сложные проблемы, но чтобы их избежать, мы вас подержим здесь.
– Но моя страховка заканчивается буквально на днях, – вспомнила я о том, что страховка была годовая, и Семен вряд ли оплатил ее еще раз.
– Ну, это не наши с вами проблемы, страховая компания дала добро. И сейчас забудьте обо всем. Ваша задача – хорошо питаться, справиться с вирусами и поправиться минимум на пять кило. Это приговор, и обсуждению он не подлежит.
«Веселый какой», – решила я, когда он ушел. Выходя, он сообщил, что внизу меня ждут посетители.
У меня в запасе было еще несколько минут. «Что же произошло? – попыталась я проанализировать создавшуюся ситуацию. – Я жду ребенка от Луи, вот счастье-то какое! Но как я ему скажу об этом, ведь скайпа у меня здесь нет, а номерами телефонов мы не обменялись?» И еще через секунду я подумала: «А может, ему и не надо знать о ребенке? Ведь еще не известно, хотел бы он от меня иметь детей. Мы не давали друг другу никаких клятв и обещаний. Мы просто любили друг друга и были счастливы». От этих мыслей мои глаза наполнилась слезами. Нервное напряжение стало нарастать.
Тем временем в коридоре послышался шум. Дверь открылась, и я увидела, что пришло больше народа, чем я ожидала. Первой появилась, конечно, мамочка. За ней Ирина Петровна. С мамой приехал и Михаил Максимович, а вслед за ним в палату вошел Семен.
Здесь стало шумно. Запахло цветами, как весной. Все что-то говорили. Мама и Ирина Петровна периодически вытирали слезы. Михаил Максимович сказал, что внуки – это счастье, которого долго ждут, но с появлением этого счастья жизнь становится непредсказуемой.
 
Только Семен не произнес ни слова. В какой-то момент я поймала его взгляд. Он не был жестким, он не был безразличным, в нем чувствовалось тепло и искренность. Мама пыталась заговорить с бывшим зятем, но он молчал. Прошло около часа. Семен подошел к моей кровати, наклонился и шепнул мне на ухо:
– Позвони, пожалуйста, как все утихнет. Очень тебя прошу.
– Хорошо, – пообещала я.
Он взял мою руку, поцеловал в ладошку и поспешил за дверь.
Примерно через полчаса и все остальные разошлись. Мама и Михаил Максимович поехали в мою квартиру. Ирина Петровна к себе домой. Но, выходя из палаты, она попросила связаться с ней по телефону завтра, приблизительно в двенадцать часов.
«Какая тишина!» – вздохнула я, когда ушла медсестра. Быть прикованной к кровати было не слишком привлекательно. Очень хотелось подойти к окну и посмотреть вдаль. Вид ночного города с красивыми огнями действовал на меня, как успокоительное. Много времени я так себя успокаивала, когда рассталась с Семеном. «Ах да!» – вспомнила я о его просьбе и взяла в руки телефон.
– Привет. Ты просил позвонить, как все разойдутся.
– Спасибо, что набрала. Я сейчас к тебе подойду, – как всегда строго и не давая времени на раздумья, проговорил он.
– Но тебя не пустят, уже не приемные часы, – попыталась я как-то отговорить его от этого поступка.
– Ты не хочешь меня видеть?
Его вопрос поставил меня в тупик.
– Нет, ну что ты, я была рада, что ты пришел. Но, может, мы все обговорим по телефону, я тебе должна что-то за страховку, – уже тихо добавила я.
– Господи, о чем ты сейчас думаешь, какая страховка! Я иду, несмотря на то, что ты этого не хочешь. Я хочу с тобой поговорить. И меня пропустят по любому.
Что тут можно было поделать? «Он не меняется, Семен есть Семен», – сказала я себе.
Он зашел в палату, сел на стул возле моей кровати и стал смотреть на меня, не отводя взгляда. А мне почему-то стало смешно, и, чтобы не смутить его и не обидеть его чувств, я решила обратиться к нему с просьбой:
– Подай мне, пожалуйста, водичку.
Он был как будто в забытье и, видно, не расслышал моих слов.
– Ты что-то хотела? – очнулся он.
– Подай, пожалуйста, бутылочку воды, – спокойно повторила я.
– А, да, держи.
Я отпила из бутылки немного воды, и отдала ему.
– Семен, спасибо тебе огромное, что оплатил мою страховку. Честно говоря…
Он не дал мне закончить, прервал:
– Катюша, пожалуйста, не надо меня благодарить. Если ты помнишь, я еще твой муж, а ты моя жена. Как ты думаешь, смог бы я не оплатить тебе страховку?
«Ах, да! Я же еще его жена! Это мне на руку, хотя не очень хочется пользоваться его деньгами», – промелькнула мысль.
– Возвращайся ко мне, – проронив это, он опустил голову, и мне даже показалось, что он покраснел.
Я молчала: хотелось переварить его слова. Через пару секунд он продолжил:
– Ты уже достаточно времени погуляла. Ты увидела этот мир с другой стороны. Но мы же были семьей, и мы можем еще раз попробовать.
У меня округлились глаза.
– Сема, о чем ты говоришь?! Я жду ребенка от другого мужчины. Какая семья?! – я начала нервничать, но, вспомнив о своем положении, сбавила обороты.
– Я готов стать отцом этого ребенка, – он произнес эту фразу очень быстро и замолчал, ожидая моей реакции.
– Нет, – четко ответила я.
– Подумай, не торопись. У тебя есть на это время.
– Нет, Семен. Я люблю именно того человека, от которого жду ребенка.
– Но его нет около тебя! Ты ему не нужна, раз его нет. А тебе будет не просто, а я рядом, я очень изменился и хочу сделать тебя счастливой.
Он так много сказал, что я не знала, на что ему в первую очередь ответить.