Вторжение (СИ)
В люнетах заняла позицию пехота. В левом, оседлавшем дорогу, или скорее тропу, ведущую к деревне Алма-Тамак, встали два батальона Белостокского полка [5]. Средний достался Брестскому, а правый, прикрывающий тропу на Бурлюк, Тарутинскому полкам. Московский полк занял вторую линию.
Чуть дальше, на большой дороге, ведущей к Севастополю, расположился Бородинский полк, а позади него общий резерв армии из Волынского и трех батальонов Минского полков. Еще один батальон минчан под командованием подполковника Раковича по приказу Меншикова отправлен в стоящую прямо на берегу деревню Аклес.
Его задача прикрыть единственное место, куда союзники хотя бы чисто теоритически могли высадить десант. Надо сказать, определенный смысл в этом был. Появись там противник, ему бы ничего не стоило пройти укрытым от чужих глаз оврагом и оказаться у нас в тылу. В нашей истории такого вроде бы не было, но кто его знает, как оно повернется в изменившейся реальности?
Еще одним недостатком, но теперь уже не позиции, а скорее армии в целом, был недостаток вооруженных нарезными ружьями застрельщиков. Всего шесть человек в роте. Единственной частью, полностью оснащенной штуцерами, являлся 6-й Стрелковый батальон, расположившийся сейчас в центре. Моими стараниями к нему добавились два батальона моряков черноморцев, приданные флангам, и мой личный резерв — Балтийская бригада морской пехоты.
Утро началось в того, что в лагере союзников грохнула пушка, а затем заиграли «утреннюю зорю». Мы его за дальностью расстояния, конечно, не слышали, но могли наблюдать в бинокли и подзорные трубы начавшуюся на их бивуаках суету. У нас тоже загремели барабаны, протрубили горны, затем музыканты Тарутинского полка заиграли «Коль славен наш Господь в Сионе», после чего священники начали обходить войска, благословляя свою паству на ратные подвиги.
Где далеко на правом фланге уже гремели пушки. Поднимала своими копытами клубы пыли маневрирующая конница, а у нас все оставались спокойны. На задней линии дымили костры кашеваров. Объехав наскоро позиции, я не смог удержаться и отправился к стоящим в резерве морским пехотинцам.
По давно заведенному мной порядку Лихачев не стал устраивать в полевых условиях торжественной встречи, ограничившись докладом о текущем положении дел.
— Вольно, — усмехнулся я, протянув капитану второго ранга руку. — Как обустроились?
— Все хорошо, Константин Николаевич, — с достоинством отвечал тот. — Люди немного отдохнули, успели починить одежду и обувь. А оружие у нас всегда в порядке.
Последнее было особенно приятно. Узнав о том, что я вооружил свою «гвардию» винтовками Шарпса многие скептики, причем довольно авторитетные, говорили, что одетые в матросскую форму мужики не смогут должным образом ухаживать за их сложными механизмами. Но, к счастью, оказались совершенно не правы.
— К бою готовы?
— Конечно.
— Обед готовите? — принюхался я к исходившим от котлов ароматам.
— Так точно.
— Хорошо. Как покормите, отправьте один из батальонов на берег. Там наша батарея, прикрытая всего одной ротой московского полка.
— Непорядок! — нахмурился капитан второго ранга.
— Вот и я об этом. А деревни Аклес стоит батальон «минчан» и четыре единорога, но сдается мне, толку от них будет мало. Пусть твои орлы найдут удобные места для обороны и, если понадобятся устроят на скорую руку стрелковые ячейки. Необходимо перекрыть все ведущие на нашу сторону тропы, а их там до чертовой бабушки!
— Будет исполнено!
— Шанцевый инструмент дорогой не растеряли?
— Обижаете, Константин Николаевич…
— Вот и ладушки… а я тем временем, наведаюсь к светлейшему. Посмотрю, чем там в штабе армии дышат?
Возвращаясь к коновязи, я застал прелюбопытную картину. Вокруг состоявших при мне для охраны матросов собрались их бывшие сослуживцы и друзья.
— Ну и каково оно при дворе состоять? — громко спросил у Воробьева коренастый усатый моряк.
— Не жалуемся, — не скрывая гордости отвечал тот.
— Чего бы тебе жаловаться. Вон какую ряху на великокняжеских харчах наел!
— Ну так, служба у нас ответственная, потому начальство не скупится.
— Поди еще и вина господские пьешь?
— Не, — помотал головой Василий. — Чего их пить! Одна кислятина, а настоящего удовольствия и нету. К тому же, Константин Николаевич и сами не больно-то употребляют и от других пьянства не терпят-с!
— Ну и на хрена такая служба, если не наливают! — разочарованно протянул усатый моряк, вызвав у окружающих приступ смеха.
— А у вас как, по-корабельному чарку дают, али как в пехоте? — отсмеявшись вместе со всеми, спросил Воробьев. [6]
— Как флотским, конечно! Вон видал, бочки стоят. Перед обедом, стало быть, причастимся!
— Неправильно так-то.
— Это еще почему? — возмутились друзья.
— Так ведь в бою и убить могут, — пояснил тот. — Чего ж добру пропадать? Наливать надо опосля, а если кто преставился, так и делить его порцию на всех, чтобы, значит, помянули…
— Смирно! — прервал веселье нахмурившийся Лихачев, заставив матросов вытянуться и замереть.
— Здорово, братцы! — поприветствовал я моряков.
— Здравия желаем вашему императорскому высочеству! — дружно гаркнули они.
— Ну что, молодцы, побьем сегодня супостата?
— Отчего же не побить. Чай не в первый раз!
— Вот и славно…
— Рады стараться!
— А Ваське не верьте, — добавил я, уже устроившись в седле, — как пил сукин сын, так и пьет!
— Ха-ха-ха, — снова разнеслось над бивуаком.
[1] В нашей истории Сражение на Альме произошло 8 сентября по ст.ст.
[2] За «предерзостные» стихи и высмеивание высоких особ Д. В. Давыдова перевели из гвардии в Белорусский гусарский полк в 1804 году. А история с лишением генеральства случилась в 1815.
[3] В нашей истории командование кавалерией также поручили Кирьякову. С тем же самым результатом.
[4] Полотняник — укороченный и упрощенный вицмундир из простой белой ткани. Предшественник кителя.
[5] 5-й и 6-й резервные батальоны. Основная же часть Белостокского пехотного полка находилась в Кавказской армии.
[6] Морякам во время плавания чарка (160гр.) полагалась пять раз в неделю. В сухопутных войсках во время боевых действий только трижды.
Глава 15
Отправляясь на встречу с Меншиковым, я, как ни странно, довольно слабо представлял, где его можно найти? Дело в том, что дражайший Александр Сергеевич оставался верным себе и вероятно потому так и не озаботился созданием собственного штаба, а соответственно не имел надобности в командном пункте. При описании занятых нашими войсками позиций, я часто говорил о ее центре, но на самом деле такового можно сказать и не было. Левым флангом командовал ваш покорный слуга, правый возглавлял бывший губернатор Западной Сибири князь Горчаков, а между ними была только дорога на Севастополь. Вот к нему я и направился.
Петр Дмитриевич, приходившийся старшим братом главнокомандующему Дунайской армией, был что называется, человеком неоднозначным. В молодости служил на Кавказе, где проявил себя храбрым офицером. В Сибири запомнился переносом столицы из Тобольска в Омск и непозволительной связью с женой директора кадетского корпуса, а также тем, что препятствовал переселению государственных крестьян из Центральной России. Назначенная государем ревизия выявила многочисленные злоупотребления и стала причиной последовавшей за тем отставки. Впрочем, все это не помешало ему получить дивизию и продолжить вполне успешную карьеру.
Вот у него-то как раз таки имелся полноценный штаб во главе с полковником генштабистом Исаковым, с которым мы были шапочно знакомы еще, когда тот служил в Кронштадте.
Отправившись к соседям, я рассчитывал, что встречу там Меншикова и не ошибся. Светлейший сидел в раскладном кресле и пил кофе.
— Сиди-сиди, Александр Сергеевич, — помахал рукой пытавшемуся подняться генералу. — Как обстановка?