Вторжение (СИ)
— Еще один момент. Мне сообщили, что склады в Евпатории и некоторых других приморских городах заполнены зерном и другими товарами, который враг может с легкостью захватить. Все это просто необходимо вывезти, а если не получится — уничтожить.
— Уж с этим-то князь Александр Сергеевич справится, — отмахнулся император.
— Дай-то бог, — скептически усмехнулся я.
— Если что-то надумал, так выкладывай!
— Ваше величество, как не однократно указывалось ранее, ресурсов на данном направлении у нас недостаточно. И мне нужны полномочия чтобы мобилизовать все, что только возможно. Невзирая на то, кому это может принадлежать. Неважно казна ли это, частная собственность ваших или иноземных подданных, я возьму все до чего смогу дотянуться.
— Уж этим-то ты никого не удивишь. Не было недели, чтобы канцлер не приносил мне жалобы на самоуправство твое или твоих «корсаров». Чует мое сердце, после войны нас завалят исками…
— Пусть. Не стану возражать, даже если их будут возмещать из моего содержания. Но сейчас я готов по примеру предков заложить жену и детей, чтобы вооружить нашу армию.
— Может еще и ополчение собрать?
— Почему нет? Сейчас нам нужны солдаты и рабочие руки, а после войны ополченцев можно отправить по домам, как свободных людей…
— Довольно! — резко прервал меня отец. — Я не забыл данного тебе обещания и намерен его исполнить. Однако доводить дело до мятежа также не собираюсь. Так что всему свое время!
— Простите, ваше величество. Полностью с вами согласен…
— То-то! Тоже мне Минин выискался… Есть еще что по делу?
— Государь, позвольте мне взять с собой мою бригаду морской пехоты.
— Ты думаешь, без двух этих батальонов там не обойтись?
— Ну, во-первых, их уже три, а формируется еще два: резервный и учебный. А во-вторых, да. Они очень там пригодятся.
— Где столько «шарпсов» возьмешь?
— На первых порах обойдемся обычными штуцерами, а дальше видно будет.
— Я уж думал, ты деньги просить станешь. Спору нет, винтовка хороша, да только уж больно дорогая.
— Нет. Сейчас у нас есть более насущные потребности, а на все хотелки никакой казны не хватит.
— Это ты верно заметил. Ладно. Коли так, бери своих головорезов. Полномочия о коих просишь тоже получишь. Но помни, кому много дано, с того больше и спросится…
— А кому много доверено, с того много и взыщется, — продолжил я цитату из Евангелия от Луки.
— Верно, — покивал император, после чего размашисто перекрестил и немного дрогнувшим голосом сказал.
— Благословляю тебя сын, на подвиг ратный!
Тем же вечером ко мне пришел брат Александр. Наследник престола выглядел немного смущенным, но старался вести себя, как ни в чем не бывало.
— Ты все же уезжаешь? — поинтересовался он.
— Как видишь, – оторвался я от бумаг.
— Жаль.
— Мне тоже… ты что-то хотел?
— Нам надобно переговорить…
— Александр Васильевич, — выразительно взглянул я в сторону секретаря. — Пожалуй, на сегодня хватит. Продолжим завтра, если не возражаешь.
— Как будет угодно вашим императорским высочествам, — склонился в придворном поклоне Головнин, после чего попятился к двери, за которой тут же исчез.
— Уф, — с удовольствием вытянувшись, поблагодарил брата. — Спасибо тебе, а то еще немного и эти проклятые бумаги погребли меня под собой.
— Всегда пожалуйста, — усмехнулся цесаревич. — Неужели они так важны, что ты должен заниматься ими лично?
— Увы, но по-другому пока не получается. Если не вникать в каждую мелочь, то и дела не будет. Впрочем, если на них зациклиться случится ровно тоже самое. Куча бумаг и прекрасно заполненных отчетов, при полном отсутствии реальных результатов. Но ты ведь не об этом хотел поговорить?
— Нет, конечно.
— Тогда, я тебя слушаю.
— Костя, ты ведь знаешь, что мы с тобой не только братья, но и друзья.
— Ну, по крайней мере, мне хотелось бы на это надеяться. А что?
— И ты позволишь мне быть с тобой откровенным?
— Какая затянутая увертюра… Переходи уже к первому акту.
— Изволь. Твое назначение главнокомандующим вызвало много толков и далеко не все им довольны.
— Я знаю. Но это на самом деле не важно. Есть только два человека, мнение которых меня интересует.
— Вот как… и кто же это?
— Государь император и его наследник. Скажи, ты тоже недоволен моим назначением?
— Нет, что ты! Я горжусь тобой и твоими победами, но…
— Что же тебя смущает?
— Ты нажил себе слишком много врагов. И я никак не могу понять почему.
— Все просто. Те люди, которые окружают нас, вовсе не заинтересованы в победе России. То есть, они вроде не против, но только если достижение этой цели не станет мешать их сытому и праздному существованию. И если стоящая перед нами цель потребует от них каких-либо усилий или поставит под угрозу благополучие, они предпочтут ему поражение.
— Но почему?
— Да потому что тот же Долгоруков уже генерал и министр. И даже если не справится, а он уже не справляется, максимальным наказанием для него будет служба в Сенате или Государственном совете. Ему не надо ничего делать, у него и так все есть. И таких как он много. В каждом департаменте, в любом министерстве, губернии, присутствии.
— Так вот почему ты выгнал с флота столько адмиралов?
— Именно! Никакой пользы от этих господ нет, только места занимают, при этом так и норовя утопить все в бесконечных совещаниях и заполнении бесчисленных бумаг.
— Что ж, в Морском ведомстве ты — хозяин. Но теперь тебя опасаются и Военном.
— И правильно делают. Ты видел список, который мне прислали из министерства?
— Список?
— Кандидатов на замещение должностей в моем штабе?
— Нет. А кто в нем?
— О! Ты не представляешь, насколько замечательные лица. Сплошь заслуженные генералы.
— Разве это плохо?
— Нет, если не знать их формуляры. Странное дело, наша империя постоянно воюет, но при этом генералами часто и густо становятся люди, ухитрившиеся не принимать участия ни в одной кампании, и я решительно не могу понять, как это возможно. При этом все увешаны орденами до такой степени, как будто неоднократно громили неприятельские армии и занимали их столицы!
— Но может они отличились на других поприщах…
— Не без этого. Ты знаешь, что у нас нехватка всего, от оружия и пороха до зимнего обмундирования? Что для строительства улучшенных канонерок пришлось собирать деньги по подписке среди жителей Петербурга и Москвы? При том, что по отчетам все хорошо, а стало быть, деятельность подавших эти отчеты заслуживает безусловной награды!
— Неужели дела и впрямь обстоят столь дурно?
— На самом деле все еще хуже, ибо я не рассказал тебе и половины. И эта одна из причин, по которой я отправляюсь в действующую армию. Есть надежда, что, будучи ближе к войскам, мне удастся искоренить хотя бы часть наших неустройств. Но…
— Что?
— Если ты не поможешь, у меня ничего не выйдет.
— Я?
— Конечно. Ты — наследник престола, второй человек в России и будущий император. Одно твое слово весит больше, чем все речи престарелых маразматиков в Государственном совете. И если ты меня поддержишь, мы победим!
— Конечно, я всецело на твоей стороне. Так всегда было и будет.
— Тогда все будет хорошо!
— Дай-то бог…
— Что-нибудь еще?
— Знаешь, мне в руки попал любопытный прожект. На первый взгляд все кажется довольно толковым, но прежде чем представлять его на государственном совете, хотелось бы узнать твое мнение. Впрочем, ты сказал, что устал от бумаг…
— Для еще одной время найдется, — усмехнулся я. — Показывай, что там у тебя.
Через минуту передо мной оказался ни много ни мало, а проект одноколейной железной дороги между Царицыным (путь начинался прямо от пристаней) и Калачом уже на Дону. С четырьмя промежуточными станциями, имевшими расширения для пропуска встречных составов. Причем, нельзя не признать составленный весьма профессионально. Со сметой и всеми необходимыми расчетами, включая количество рабочих, строительства для них временного жилья, а также обеспечения материалами и продовольствием.