Последний русский

Мы буквально тонули во всепоглощающей страсти, раз за разом испытывая невероятное наслаждение. Спустя несколько часов безумства мы наконец-то утомились и совершенно без сил уснули в объятиях друг друга. И вот теперь такое пробуждение.
Гелла ждала меня в примыкающей к спальне гостиной.
– Вик, пообещай мне честно ответить на мой вопрос. – Моё имя показалось ей слишком длинным, и она его сократила.
– Спрашивай, – я пожал плечами, – если смогу, то отвечу.
– Скажи, Вик, ты – русский?
Оп-па, вот это заявление. И где я прокололся?
– Да, я – русский, – ответил я. – Но откуда ты это узнала? Не думал я, что в Содружестве о нас вообще знает кто-то, кроме аграфов.
– Ты прав. О вас знают единицы. А я поняла, что ты русский, очень просто. Ты говорил во время… ну, ты понимаешь, а мой искин, – она кивнула на браслет на запястье, – проанализировал твою речь и выдал результат, что это русский язык.
М-да, прокол с моей стороны.
– Элька, что за фигня? – мысленно обратился я к симбиоту.
– Не, а что сразу Элька? – возмутилась та так же мысленно. – Чуть что, так Элька виновата. Я, между прочим, не контролирую твоё тело. Я всего лишь помощник. Так что следи за базаром сам.
– Теперь ты знаешь, кто я. И что дальше? И откуда вообще в твоём искине знание русского языка? – обратился я к Гелле.
– У меня есть для тебя послание. Когда-то давно одного моего предка русские спасли из плена. В знак благодарности он согласился сохранить послание и ещё кое-что для тех русских, что придут потом. Сменилось много поколений, и это послание и посылка стали частью истории моей семьи. Реликвией, которую передают из поколения в поколение. Если ты действительно русский, то ты поймёшь, о чём идёт речь. – С этими словами она прикоснулась к браслету искина, и в воздухе передо мной развернулось объёмное изображение.
Молодой парень в потёртом камуфляже, тельняшке с голубыми полосками под ним и в голубом берете смотрел мне прямо в глаза.
«Если вы видите это сообщение, значит, для нас ещё не всё потеряно. Я – старший лейтенант Скворцов Илья Михайлович. 31-я гвардейская десантно-штурмовая бригада ВДВ. По приказу полковника Никанорова мы вместе с сержантом Фаритом Гарифуллиным и рядовым Павлом Матвеевым перед самым ударом по Москве вывезли Реликвию из города. Фарит спрятал её у себя на теле и сверху надел броник. Мы направились в сторону Уральских гор, где, как мы знали, остались отряды Сопротивления. Мы успели отъехать от города почти на полторы сотни километров, когда нас засекли с патрульного дрона и обстреляли. Паша погиб сразу, а нас с Фаритом контузило. Так в бессознательном состоянии мы и попали в плен к ушастым. Что было дольше, мы не знаем. Очнулись уже на борту пиратского рейдера. Как нам рассказали, нас вытащили из обломка аграфского транспорта. Мы находились в криокапсулах больше двадцати лет. Когда аграфы нас взяли, они забрали всё наше снаряжение и оружие, но Реликвию оставили, посчитав не достойной их внимания и не опасной. Глупцы, они даже не подозревали, что все их корабли и вся их мощь ничто по сравнению с ней. Всё это время Реликвия была с нами. Нам удалось вырваться из пиратского плена и прихватить с собой одного паренька. Он поклялся, что передаст послание и Реликвию первому же русскому, которого встретит. Реликвия находится в кофре, замок которого закодирован. Чтобы вскрыть его, надо громко по-русски обложить его по матушке. – Старлей хохотнул. – Если ты действительно русский, то сможешь сделать это без труда. Вскрывать любым другим способом кофр не советую. В нём заложена капсула с антивеществом, так что снесёт всё в радиусе десятка километров. В кофре установлен мини-генератор стазис-поля, так что Реликвия будет в сохранности много веков. Это всё, что я хотел сказать. А нам пора. – Камера немного отъехала, и стало видно, что рядом со старшим лейтенантом стоит ещё один десантник в таком же видавшем виды комке и с голубым беретом на голове. – Мы решили начать диверсионную войну против эльфов. Благодаря нашему другу у нас есть фрегат и мы прошли полный курс обучения управления им. Так что прощайте. Надеюсь, всё было не зря. Будем жить, ребята! Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами! Никто кроме нас! За ВДВ!» Оба десантника синхронно вскинули ладони к беретам. Камера отключилась.
  
– Где то, что они оставили? – неожиданно хриплым голосом спросил я. В горле стоял комок. Смутно, где-то в глубине сознания я догадывался, ЧЕМ именно является эта неведомая Реликвия.
– Они оставили моему предку небольшой контейнер, который находится в главном храме на нашей родовой планете. Так что, если он тебе нужен, то придётся лететь со мной. – Гелла смотрела на меня с какой-то надеждой во взгляде.
А я усиленно думал. С одной стороны, предложение хорошее. Да и, если честно, расставаться с Геллой не хотелось, но с другой, удалённость системы Арилии от основных трасс и от систем аграфов делали её малопригодной в качестве базы для рейдерских операций. Так что если я и полечу туда, то точно не в ближайшее время. Так и сказал об этом баронессе, чем её расстроил. Ну а контейнер лежал несколько веков в храме и ещё полежит пару-тройку лет.
Позавтракав вместе, всё же решили осмотреть пиратский крейсер. За его уже бывшего капитана я не переживал. После выстрела станнером меддроид накачал его какой-то химией, чтобы он был в отключке столько, сколько будет необходимо. Но всё же пришлось приводить его в чувство, после чего он под протокол передал права владения крейсером баронессе ол Арили, а мне – все имеющиеся у него счета. Там, на пиратском крейсере, Гелла и узнала, что совсем недавно овдовела. Голова её уже бывшего мужа плавала в специальной колбе. Пират, опять же под протокол, подтвердил, что это именно он убил Ксария. После этого Гелла с чистой совестью прострелила ему башку из бластера. Колбу с головой бывшего мужа она забрала с собой, чтобы отправить её потом вместе с признанием пирата его отцу. Поговаривали, что он тоже каким-то боком связан с пиратами, вот пусть и устраивает разборки.
Трюм тоже принёс сюрприз. В камере для пленников оказалось пятеро кронов, и один из них явно имел какие-то способности. Стоило лишь мне войти к ним, как я почувствовал, что кто-то пытается просканировать мне мозг. Слабенько так пытается, чуть заметно. Для интереса просканировал мозг этого одарённого. Псион он, по сравнению со мной, откровенно никакой. Зато я наконец-то узнал, на каком языке разговаривают кроны. Чуть сдержался, чтобы не рассмеяться. Это был язык Древних. Мы с Брюсом постоянно на нём говорили все те десять лет, пока я у него обучался. Похоже, что в ситуации с кронами Древние решили отметиться, подарив им свой язык. Видимо, ощутив моё присутствие в своей голове, крон вдруг преклонил одно колено, скрестив все свои четыре руки на груди. Его примеру, с непониманием переглянувшись, последовали четверо его товарищей.
– Встаньте, – сказал я на кронском, – не пристало храброму воину вставать на колени перед кем-либо.
– Наша жизнь принадлежит тебе, Наследник, – произнёс тот самый крон, который, по-видимому, оказался главным из них.
Откуда-то в его руках появился крошечный нож, которым он рассёк себе запястье и пролил свою кровь мне под ноги. Остальные кроны сделали то же самое. Я в полном офигении смотрел на этот спектакль. Обернувшись, увидел стоящую за моим плечом Геллу с огромными от удивления глазами и буквально отпавшей челюстью.
– Что? – Я вообще не понимал, что происходит.
– Я о таком даже в легендах не слышала, – поражённо произнесла Гелла. – Знаю только, что это обряд кровной клятвы. Такую клятву кроны дают только Семье и никогда человеку. Да такого вообще никогда не было. Кроны вообще к людям относятся как к неполноценным, но при этом никогда не нарушают данное человеку слово.
– И откуда такие познания о кронах? У них же, насколько я знаю, закрытое общество.
– Я по образованию космосоциолог. Я изучала их общество, правда, что называется, дистанционно, так как на свою планету они чужих не пускают. Ещё не было случая, чтобы кроны не сдержали своего слова.