Поход (СИ)

Сандре снилось, что она сидит на берегу моря, на песке, и волны чуть-чуть не добегают до её босых ног. И там, во сне, она проснулась, и оказалось, что она уже не на море, а на реке в окружении леса… Чем бы заняться? Можно полетать – это просто, – посмотреть, что за место… Взлетела, зависла… Внизу тёмная река петляет змеёй, вон и лодочка, и Андро… Она поднялась выше, ещё выше – и вдруг упёрлась. Никаких видимых преград не было, но дальше было нельзя. Сандра переместилась вбок – там не было ни права-лева, ни востоков-западов – просто: «туда», и ты уже там, и это «там» уже тут… И снова – никаких видимых преград, а по ощущению – мягкая, эластичная, но непроходимая граница… «Пузырь какой-то»… Тут Сандра снова проснулась на берегу моря, волна холодным краешком прикоснулась к ногам – и Сандра проснулась окончательно, и не в лодке, как обычно, а в доме. На настоящей кровати. Странный сон. Надо будет Андро рассказать...
  
 Глава 9. Старый позывной 
Андрей
Хорошая мне девушка досталась, ненапряжная. Сказал – идём домой, встала, погладила стенку домика – идём. А где дом? – В России. – А где Россия? – Там, – рукой в сторону юга. Всё, мужчина сказал, что дом там, значит, идём туда. Благо, собираться нечего. Винтовку на плечо, хлеб и жареное мясо в котёл (здесь позаимствовали), патроны по карманам и идём к лодке. Отвязались, с воды с нескольких ракурсов сфотографировал место, где причаливать удобно. Сандра лежит на носу, ноги закинула на меня, на своём телефоне набирает фразу, произносит на русском, и смотрит – правильно?
Киваю или поправляю. Сам смотрю по сторонам. Следы присутствия человека увидел один раз, удобный мыс, с хорошей глубиной рядом, – здесь кто-то стоял. Кострище старое, даже не этого года. По количеству углей – стояли ночь. Походил вокруг – да, это не прежняя Земля, ни тебе бутылок выброшенных, никакого мусора. Здесь всё в цене.
Как там сказали? "Платформа-пять"? Почему – пять? Что значит селективный кластер? Одни вопросы. А у меня ещё вопрос – как этот металл оттуда вытащить можно будет. И станки. Прорубить просеку – это несложно. Пара бензопил. Ага, и трактор надо, стволы растаскивать. Угу. И подъёмный кран. И всё это сюда доставить. А на чём? Баржа и буксир. И ходок несколько для вывоза. А в километрах – это сколько? А топлива сколько на это? А есть оно вообще в Империи?
Слово Империя откровенно нравится. Правильное оно. Особенно в русском понимании. Назвался русским и это делом доказываешь – и не важно, что фамилия у тебя не Иванов или Петров, а Беллинсгаузен, или Барклай де Толли, или Даль, или Багратион. И ходишь ты не в собор, а в кирху или мечеть. Россия всегда Империей была, даже если по-другому называлась.
Вот Сандра – кто? Итальянка? Сейчас, если её спросить, то да. А через год? А Императором у нас кто сейчас? Ох, скорее бы добраться… Только вот движок на скорость совершенно не рассчитан. Идём километров пять в час, со скоростью пешехода, практически. Течение ещё немного добавляет. Восемь где-то. По прикидкам, до Замка Россия (а что это за зверь такой – Замок?) по карте получается километров триста. То есть, если идти в день по шесть часов, – больше нельзя, тело задубеет сидеть, – да пока пожрать приготовишь, то да сё – за день полста километров. Шесть дней хода. Так там границы территории, значит, четыре берём. Но это если погода такая, как сейчас – ни дождя, ни ветра. А ветер для меня главный враг – борта высокие, парусность большая, моторчик еле вытягивать будет. Да на большой воде волна будет, особенно если ветер против течения. Так, как сейчас, когда на узком русле прикрыты и высоким берегом, и лесом, уже не получится. Так что, как ни крути, а дней десять, не меньше.
А нехилую же петлю река здесь делает, уже три часа дня, почти шесть часов на ходу, а отметки моей всё нет, хотя холмы уже вон они, видны. И дом где-то там, такой уютный. И тут впереди услышал звуки. Сандра тоже встрепенулась – не показалось, значит.
Когда долго находишься на природе, тем более такой, необитаемой, любой звук, который неприродный, ухо улавливает сразу, слух обостряется неимоверно. В городе мозг сам ставит фильтр, и обычный городской шум просто перестаёшь слышать. Он есть, но для тебя его как бы нет. А здесь… Звук каких-то работ – стук, падение чего-то, голос… Далеко, пока не разобрать, что именно. Приложил палец к губам – молчи, не шумим.
Скво, отложив телефон, перевернулась на живот, глядя вперед. Сейчас выйдем из-за поворота, яснее станет. И знак мой появился… Тихонько, из-под самого берега, высовываюсь. Нет, ещё излучину проходим, просто слышно далеко. Даже желание выйти на берег, размяться – прошло. Дело появилось. По мере того, как подходим, звук всё отчётливее. Стук, изредка голос, что именно – непонятно. Так, на рожон не лезть, сначала смотрим. Звук происходит с правого берега, идём к левому, и причаливаем под защиту упавшего в воду дерева.
Сандра даже футболку одёрнула, так-то она обычно такими мелочами не заморачивается. И правильно – такую фигурку прятать подо что-то – только портить. И тоже выскакивает из лодки. Жестами – на этот раз для тишины, показываю – сдурела? Видно же издалека. На мне-то уже камуфляж надет.
Манлихер в руки, и аккуратно, чтобы никак не засветиться даже мельканием среди стволов – вперёд. В лесу очень видно именно горизонтальное перемещение, так что, если хочешь быть незаметным, двигайся медленно, лучше всего – медленно встал, переместился от одного укрытия до другого, медленно присел. При этом надо думать, что видно тебя может быть не только с той точки, куда сам смотришь.
Вот и добрался. По-быстрому соорудил себе несколько веточек под ободок шляпы, теперь уже ползком, и смотрю из-под куста. Оптику бы какую… Но расстояние не так, чтобы совсем большое, видно. Противоположный берег высокий, всё время, пока иду, удивляюсь. Сейчас вышли на участок реки, который идёт практически параллельно берегу Волги, насколько я сверху смог разглядеть. Долго так продолжаться не может, скоро должно быть устье.
А там, на склоне, идёт работа. На берегу отчётливо видна очень чёрная полоса, толщиной… да как бы не метра три. И пять человек там ковыряются. Двое машут кирками, остальные таскают чёрные комья по лестнице, в земле сделанной, корзинами к берегу, там причал. Здоровенный. И там же лежат кучи такие же чёрные. Уголь?! Народ уголь добывает? Два негра, азиат какой-то, вроде китаец, двое европейского облика, только грязные. Одеты в обрывки какие-то, одеждой это не назовёшь. Труд точно не добровольный.
О, а вот и подтверждение появилось. Ну почему все надсмотрщики так похожи? Рожа – поперёк себя шире, талия не просматривается в принципе. Выше места, где должна быть талия, перепоясан ремнём с висящей на нём кобурой. Кобуру опознать не могу, в смысле, её государственную принадлежность. На руке, как положено, дубинка. Не, не дубинка, что-то гнущееся, типа куска кабеля или шланга. Ага, я даже знаю локацию данного индивидуя! Серая, явно военная форма, и на кителе – два кармана на заднице. На кителе! Швеция, и к гадалке не ходи.
Вдруг рядом плюхается на землю Сандра, и, сделав зверское лицо, показываю ей, какие кары её ждут. Ухмыляется, показывая, что один вид кары готова принять прямо сейчас. Но подошла, надо сказать, тихо, и не услышал. Не хрустнула ни разу. На противоположном берегу толстый открывает рот, и версия шведа сразу отпадает. Так материться шведы не умеют. Литовец. Почему так уверенно? Так…
– Шарикас!
  
– Гавс!
Очень уж звучание языка специфичное. Причём как-то умудряется три четверти слов произносить русских, но исключительно матерных. Заслушаться можно.
Вывод о том, кто здесь плохой, а кто хороший, делать рано. Может, эта рожа каких-то отпетых уголовников тут к общественно-полезному труду приобщает. Плюс негры. Говорят, что служившие в Африке наши офицеры больше всего не любят негров. Брехня. Были ещё служившие в Северной Африке, так они на первое место арабов ставят. Не, я не расист и не националист, можно даже сказать, наоборот, – интернационалист. Не люблю всех дураков и сволочей одинаково, независимо от цвета кожи и разреза глаз. Но вот три года пребывания в Африке свой отпечаток накладывают.