Мертвая река (ЛП)
Была абсолютно дикая ночь, завывал холодный ветер, за окном шел снег, когда я услышал стук в дверь. Негромкий стук. Почти нерешительный, мягкий. Вежливый...
В качестве вступления
На странице сто восемьдесят шестой моего романа «Она просыпается» группа из семи человек, местных жителей и туристов, сидит за столиком в таверне под открытым небом на греческом острове Миконос, пьет слишком много вина и нервно закусывает мезе, обсуждая свою... э-э... ситуацию.
Они ждут, когда упадет топор.
Каждого из них посещает и серьезно терроризирует дух мертвой женщины, бывшей возлюбленной одного из них, случайно убитой его рукой - странной страстной красавицы-шизофренички при жизни, а теперь перевоплотившейся, что вполне уместно, в древнюю греческую богиню, единую в трех лицах - Селену, богиню луны, Артемиду, богиню охоты, и Гекату, богиню преисподней а также магии и колдовства. На самом деле она занимается тем, что воскрешает мертвых и подчиняет себе диких обитателей острова, чтобы те выполняли ее приказы - хотя никто из сидящих за столом пока об этом не догадывается. Но это случится. И на Миконосе, и на соседнем острове Делос, легендарном месте рождения богов, куда им предстоит бежать и где они встретят свою судьбу.
Среди них есть человек по имени Джордан Тайер Чейз, единственный, кто имеет хоть какое-то представление о том, что здесь может происходить. Чейз - экстрасенс, причем с детства, и знает, что по какой-то причине его вызвали в это место именно в это время, по какой причине - он не знает, но понимает, что, вполне возможно, его ведут к гибели. Он смирился с этим. Зов был настолько силен...
Большинство писателей любят экспериментировать. Это помогает сделать работу интересной, а текст - свежим. В романе «Она просыпается», моей четвертой книге, я экспериментировал с историей внутри истории, чего раньше никогда не пробовал, с рассказом в рамках основной части романа, у которого были бы связные начало, середина и конец, который мог бы стоять отдельно, но при этом проливал свет на историю и характер Чейза и на то, как он впервые обнаружил свой прекрасный и страшный дар. Я думал о чем-то вроде замечательного монолога Роберта Шоу в фильме «Челюсти» в ночь перед финальной схваткой с акулой, о судьбе экипажа американского корабля «Индианаполис» в кишащем акулами море - темном, мрачном затишье перед бурей.
Это не сработало. К тому времени я набрал довольно быстрый темп в книге, а рассказ только замедлял его. Жутковатый монолог Шоу длился всего несколько минут экранного времени. А история Чейза растянулась почти на двадцать страниц. Этому не было оправдания. Рассказ не имел никакого значения для освещения различных ситуаций моих персонажей, даже Чейза. Поэтому я изъял его из романа. Я понял, что он вряд ли мне пригодится, поэтому даже не потрудился сократить или переработать его.
Однако я его сохранил.
Я просматривал старые бумаги, и вот она, уже совсем забытая, - пачка пожелтевшей бумаги. Я прочитал рассказ от начала до конца, и он меня удивил. В романе он был лишним. Но это не означало, что его можно просто выбросить.
И, перечитывая его, я вспомнил, что в течение многих лет после этого я сохранял определенную привязанность к этой истории и некоторое сожаление о том, что я не смог вписать ее в роман. Вот почему я так долго держался за нее. С одной стороны, «Она просыпается» - единственный мой роман о сверхъестественном, и мне нравилось, как история возвращает читателя к ужасам реальности. В ней Чейз - начинающий экстрасенс, да, но антагонист, с которым он сталкивается, вполне возможен в реальном мире, он полностью человек, не обладающий никакими сверхъестественными способностями. На самом деле - и это вторая причина, по которой мне понравилось это произведение, - она прямо и вполне осознанно заимствована из моего первого романа «Мертвый сезон». Немая зловещая младшая сестра моей свирепой группы каннибалов на побережье штата Мэн. Ближайший к ферме отца Чейза город - Дэд-Ривер, как и в «Мертвом сезоне», только здесь это чахлое северное побережье можно наблюдать в основном зимой. Городской шериф - это шериф Питерс, который появляется лишь на мгновение. Маленькая девочка в рассказе олицетворяет единственную уцелевшую из моего первоначального клана одичавших, которая появится со своей совершенно новой семьей людоедов в сиквеле «Потомство», написанном через десять лет после оригинала, хотя действие происходит примерно за тридцать лет до оригинала, где-то в начале 1950-х годов.
Вы еще не запутались? Могу только попросить прощения и сказать, что иногда корни того, что представляешь себе в этом деле, запутаны даже для самого писателя.
В любом случае, тем, кому интересно, что осталось за рамками первоначального плана романа «Она просыпается» или тем, кто ищет большего в «Мертвом сезоне», я предлагаю рассказ «Дитя зимы». Надеюсь, он вполне самостоятелен, без какой-либо книги, подтверждающей его притязания на несколько минут вашего внимания. Я переработал вычеркивания и вписывания, а также многочисленные вставки - все это было напечатано на пишущей машинке! - чтобы придать рассказу окончательную форму, но в остальном он остался таким же, каким был в 1988 году, к лучшему или к худшему. Мой изгой, мой сирота в снегах.
- Дж. Кетчам, Декабрь 1996 г
Джек Кетчaм
"Дитя зимы"
В ту зиму мой отец был уже немолод, ему было пятьдесят пять. Но он все еще был большим и сильным и, вероятно, мог бы проработать еще лет десять, если бы не травма спины. Лесозаготовительная компания сократила его до клерка, вероятно, потому, что он был одним из немногих людей на лесозаготовках во всем северном Мэне, кто мог сложить шестизначные цифры и при этом отличить березу от тополя. Однако ему это не понравилось, и я думаю, что единственной причиной, по которой он остался, была земля.
Нам принадлежало тридцать два акра, большая часть которых была покрыта жестким кустарником и усеяна голыми скалистыми вершинами, но некоторые участки были первоклассными. Мы жили там одни, он и я. Моя мать умерла два года назад в разгар зимы точно так же, как и моя младшая сестра Джун, всего за несколько недель до нее, от пневмонии. У обеих были больные легкие.
Итак, мы остались вдвоем на всей этой земле, ближайшие соседи - в шести милях к востоку, за Хорскилл-Крик, за холмами, на полпути к Дэд-Ривер, на полпути к морю. И снова наступила зима, а мы пережили еще только одну зиму с тех пор, как умерли моя мама и Джун, и первый большой снегопад напомнил нам об этом.
Если депрессия может убить человека, то у моего отца в тот сезон были большие проблемы.
Ему было чем заняться. Дело было не в этом. У него была работа - он ежедневно делал отчеты после того, как подвозил меня к школе, или всякий раз, когда ему удавалось добраться до города в плохую погоду, передвигаясь на полноприводном автомобиле по изрытым колеями дорогам. Еще ему надо было заботиться о нас двоих и нашей гончей Бетти, а также о нашей паре меринов. Когда у него было свободное время, он охотился с ружьем на кроликов или перепелов, или же его можно было увидеть за рабочим столом в сарае рядом с переносным обогревателем, на том, что мы называли нашей верфью.
К тому времени судостроение в штате практически сошло на нет, поскольку огромные леса погибли из-за чрезмерной вырубки и недостаточного планирования, но было время, когда из нашей высокой белой сосны изготавливались сотни мачт и рангоутов, из нашего дуба - ребра жесткости, из ясеня - крепеж, из нашей желтой сосны - обшивка. Во время Второй мировой войны штат Мэн строил подводные лодки и эсминцы по одной в месяц.