Огонь желания

Расспросы продолжались, и Торн в конце концов сообразил, что его портрет каким-то образом попал в частную коллекцию Джеймса Аттри и выставлен в галерее. Но как он туда попал? Ему не верилось, что Диана могла продать его для публичного показа… Если только она не была настолько взбешена его поведением позавчера, что решила отомстить.
Не успел он подумать, как к нему подступила мадам Венера и поднесла бокал бренди. Потом, взяв его под руку, увела от смеющихся друзей.
  
– Моя дорогая Венера, приношу вам нескончаемую признательность, – искренне заявил Торн. – Откуда вы узнали, что меня нужно спасать?
– Я наблюдала, как вас безжалостно поджаривали. – Ее прекрасное лицо помрачнело. – Это плохо скажется на репутации Дианы, мне кажется.
– Вы видели картину?
– Да, сегодня у Аттри. Как только узнала, поняла, что надо самой съездить туда. Великолепная работа. Чувственная и волнующая. Она так точно передала образ. Вашу мужественность и дьявольскую порочность в глазах.
– А это точно портрет кисти Дианы? – спросил Торн, и сердце у него упало.
– Полотно не подписано, но мне было нетрудно сообразить, кто художник. Я видела ее работы.
Торн заскрежетал зубами. По всей вероятности, этот инцидент снова сделает Диану центром скандала.
Понадобилась вся выдержка, чтобы не сорваться с места, не выскочить из клуба и не помчаться к Аттри, чтобы выведать у него все насчет портрета. Однако Торн проторчал в клубе до позднего вечера, предпочитая никому не показывать своей озабоченности.
На следующее утро он уже был у мистера Аттри. Тот был рад визиту такого почетного гостя.
– О, милорд! – воскликнул Аттри. – Чем обязан такой чести?
– Уверен, вы догадываетесь, сэр.
– Из-за портрета?
– Именно. Любопытно узнать, как он оказался у вас.
– Что тут такого? Я заплатил за него кругленькую сумму, будьте уверены. Его выставили на продажу в общественной галерее на Бонд-стрит. Владелец всегда сообщает мне, когда у него есть что-нибудь интересное. Я сразу узнал манеру мисс Шеридан и захотел приобрести его для себя.
– Можно взглянуть?
– Разумеется, милорд. Для публики выставка откроется в десять, но вас я провожу сам.
Мистер Аттри повел Торна в отдельное крыло дома, в огромный, отлично освещенный зал, предназначенный специально для картин. В отличие от выставки Королевской академии, где полотна висели от стены до стены, коллекция Аттри была развешана со знанием дела и вкусом. Портрет Торна располагался почти в центре зала, среди других работ, подписанных Дианой, которыми владел коммерсант.
Торн остановился, угрюмо разглядывая картины.
– Вижу, вам не нравится находиться в центре внимания, так, милорд? – Мистер Аттри состроил сочувственную мину.
Торн изо всех сил постарался, чтобы улыбка вышла самой доброжелательной.
– Хорошего мало. Но меня беспокоит не моя уязвленная гордость, а репутация мисс Шеридан. Выставлять рискованную вещь в такой знаменитой галерее, как ваша, мой дорогой сэр, это означает дать пищу для всех злых языков в городе. Она вообще не собиралась продавать ее. Картина предназначалась мне в качестве свадебного подарка.
– Тогда как же она оказалась в той галерее?
– Вероятно, ее украли из студии.
– Украли! Кто осмелился на такое?
У Торна были свои соображения на этот счет, но он не собирался ими делиться.
– Я хочу выкупить у вас портрет, мистер Аттри. Вы ничего не потеряете.
Торговец как будто в волнении сцепил перед собой руки, потом в его глазках засветился хитрый огонек.
– Буду рад услужить вам, милорд, однако поймите мое нежелание распрощаться с потрясающим полотном.
– Просто назовите цену.
– Может, вы сумеете уговорить мисс Шеридан дать вместо него равноценную вещь?
– Две работы на ваш выбор. Вас устроит?
– Заметано! – возликовал Аттри.
– Будьте любезны, упакуйте полотно, чтобы мне отвезти его к мисс Шеридан.
– Прямо сейчас, милорд?
– Предпочитаю немедленно убрать портрет с обозрения. Надеюсь, вы меня понимаете. Даю вам мое слово, сэр, что до вечера вы получите свою замену.
Когда Торн появился у Дианы, она была взволнованна и шагами мерила студию. Ей было не по себе, ее знобило от мысли, что портрет надолго ляжет пятном на ее репутации, поставив крест на всем, чего уже удалось достичь.
Мрачный вид Торна только усилил отчаяние, потому что она вдруг поняла, что пропажа портрета отразится и на нем.
– Не представляешь, как я переживаю из-за этой проклятой картины, – начала Диана. – Понятия не имею, как все могло случиться, но он исчез. Я дважды обыскала весь дом…
– Не беспокойся. Теперь он у меня в руках, и я его не отдам.
Она не поверила ему.
– Где ты его нашел?!
– Этим утром перекупил у твоего горячего поклонника мистера Аттри. А он купил его вчера в галерее на Бонд-стрит. Я убедил его, что портрет, должно быть, украли, потому что ты не собиралась выставлять его на обозрение.
– Конечно, нет! Я никогда бы не стала продавать такую откровенную работу. Мне только-только пришло в голову, что он пропал из студии. Слишком много дел, поэтому не обратила внимания… Представить не могу, как он пропал.
– Зато я могу, – коротко ответил Торн. – Эми появлялась у тебя после того скандала из-за охотника за приданым?
– И ведь действительно… – Диана нахмурилась, вспоминая. – Она приезжала на следующий день, когда меня как раз не было дома. – Диана с тревогой посмотрела на Торна. – Я знаю, что Эми разозлилась, но не настолько, чтобы выкрасть портрет и продать его.
– Уверен, что настолько. Пусть радуется, если я ее не придушу. Надевай шляпку – и поехали. – От его тона Диана вздрогнула. – Теперь в самый раз нанести визит моей подопечной.
Диана догадывалась, что ярость, которой кипел Торн, не предвещала Эми ничего хорошего. Пока они ехали на Беркли-сквер, она попыталась сладить с собственным гневом и решить, как вести себя с неуправляемой кузиной.
Когда они прибыли туда, им сообщили, что мисс Лансфорд находится в гостиной вместе с мистером Джоном Йейтсом, который приехал с визитом.
Рука об руку с Дианой Торн вошел в комнату и увидел леди Хеннесси, которая тоже была здесь в качестве дуэньи.
Под пристальным взглядом взбешенного опекуна Эми, побледнев, вскочила с дивана. С выражением вины на лице она не отрываясь смотрела на Торна, который, обвиняя, выставил на нее указательный палец.
– Что скажешь в свое оправдание, дрянь? Украла мой портрет и продала его, так ведь?
Руки у Эми затряслись, но она воинственно вскинула подбородок.
– Да, украла! Я хотела отплатить за то, что вы разлучили меня с Реджи.
У Торна заходили желваки. Когда он двинулся в сторону своей подопечной, явно намереваясь задать ей трепку, Диана схватила его за руку, чтобы удержать:
– Торн, пожалуйста, не надо…
– Почему нет? – Он сверкнул глазами в сторону Эми и проговорил ледяным тоном: – Мне наплевать, что я снова оказался в центре внимания сплетников, но больше всего вреда ты принесла своей кузине. Она годами билась за то, чтобы заслужить уважение лондонских художников и не зависеть от светского общества. А это происшествие полностью уничтожает ее репутацию и дает завистникам и клеветникам повод обвинить Диану в скандальности. После этого можно будет радоваться, если ее с позором не изгонят из города.
В Эми вдруг что-то надломилось.
– О Господи! Я и не подумала про Диану!
– Конечно, не подумала.
Она глянула на Диану, а потом снова на Торна.
– Я не собиралась вредить ей, – убито произнесла Эми. – Мне нужно было только отомстить вам. Вы разбили мне жизнь.
  
– Значит, надо было отомстить так, чтобы разбить жизнь Диане? Ты хотя бы представляешь, скольким она пожертвовала ради тебя, испорченной, эгоистичной маленькой дряни?
Побледнев, Эми не сказала ни слова.
Джон Йейтс, который с самого начала был свидетелем того, что происходило, медленно выступил вперед и, сердито сдвинув брови, глянул на Эми: