Тайна мертвой планеты (СИ)

Роботы наткнулись друг на друга и замерли.
— Кластер передвижения заблокирован, — прогудел первый робот.
— Кластер передвижения заблокирован, — повторил второй.
— Кластер передвижения заблокирован, — третий.
— Пора баиньки, — оскалил длинные зубы «череп», и роботы один за другим повалились на пол.
* * *
— Какой же ты ублюдок, папочка, — Эликс вытянула затекшие ноги. — Решил в пиршестве поучаствовать? Не боишься, что они тебя тоже на стол выставят?
— Не боюсь. Они едят только самок. Традиция такая.
Профессор сидел на краю самоходной платформы и болтал ногами. Толпа «черепов» медленно ползла следом, бросая голодные взгляды на привязанных к платформе девчонок.
— Ясно. Значит, за столом будешь сидеть. Смотреть.
— Буду.
— Как режут, руками рвут, в рот запихивают, жир по подбородкам стекает.
— Ага.
— Может и тебе перепадет? Ты главное не стесняйся. Попроси соседа. «Будьте так любезны, господин людоед, отрежьте кусочек от алисиной попки, она посочнее будет».
— Ты так аппетитно описываешь, я даже проголодался.
— Тебе нас совсем не жалко? — спросила Алиса. — Ладно я. Но с Эликс ты жил последние пять лет. Ничего внутри не ёкает?
Профессор сделал клоунский вид, что прислушивается.
— Хм. Нет, ничего. Мне вас жалко, как жалко старую мебель. Вот шкаф с ветхими тряпками. Стол, под который я пешком ходил. Диван, на который я завалил одноклассницу, а потом полдня следы оттирал, чтобы мама не заметила. Друганы, уроды, наперебой рассказывали, как они драли хором эту Олечку за гаражами, в туалете и у Вована на квартире. А она девственницей оказалась. А диван белый. — Профессор вздохнул. — Воспоминания. От них лучше вовремя избавляться.
— Когда ты смотришь на нас, ты же видишь ее, — сказала Алиса. — Свою настоящую дочь.
— Нет, не вижу, — он повернулся и мазнул по ним равнодушным взглядом. — Когда она… пропала, ей было двенадцать. Она была тоненькой, хрупкой, маленькой большеглазой девочкой. Доброй и немного наивной. А вы восемнадцатилетние жопастые кобылы. С толстыми ляхами и большим выменем. Вы не люди. Вы инструменты. Станки. Ты — шлюха. А ты убийца. Ничего общего.
— Скотина, — выдавила Эликс. — Ты нас сам такими сделал.
— Я же говорю, не люди.
Безжизненные руины тянулись по обеим сторонам от дороги, заросшие мхом и повалившиеся друг на друга. Только редкие отблески костров в черных окнах говорили, что там кто-то живет. Иногда из проемов выскакивали одетые в лохмотья зеваки, глазели на процессию черными дырами и прятались обратно.
Профессор радостно улыбался, щерился и щурился, подставляя лицо налетающему ветру. Эликс с удовольствием сломала бы ему шею, если б дотянулась.
— Твоя хрупкая большеглазая девочка, — вкрадчиво сказала она, — убила собственную мать. Твою любимую жену.
Профессор вздохнул.
— Больно хочешь сделать? Не выйдет. Я сам твою память редактировал. В перерывах между поревом. В попку тебя выдеру, жуткие воспоминания в головку загружу и снова раком ставлю. Ты ревешь, вырываешься. Как же, убийца собственной мамочки. Я плохая девочка, накажи меня, папенька. Ну я и наказываю. И так, и эдак. Не помнишь? Ах да, я же тебе каждое утро мозги подчищал. Непростая, я тебе скажу, работа. Кропотливая.
— Ложные воспоминания, — прошептала Эликс.
— Именно, доча. Ты никогда не узнаешь, где правда, а где ложь. Которую я выдумал, глядя, как твоя пухлая задница на мой болт насаживается. Кстати, вы никогда и не были похожи на мою дочь. Разве что личиком немного, чтобы вопросов не возникало. Алиска была тонкая, как тростинка. А вас с самого начала бордельными кобылами вырастили. С сочными ляжками, стоячими сиськами и круглыми жопами. Иначе бы ни Марск, ни Второй на вас бы не клюнули. Ни тот, ни другой на кости не бросаются. Им фигуристых подавай.
Профессор вдруг осекся, словно понял, что проболтался.
— Что, даже ее с сиськами? — усмехнулась Эликс, кивнув на Алису. — Ей же десять лет было по номиналу.
— Акселерация, — буркнул профессор. — И гормоны. А в школе объяснил, что бабушка в деревне за лето откормила… Короче, закончили вечер воспоминаний. Хватит. Заболтался я с вами.
 
Он спрыгнул с платформы и отстал.
— Ты поняла, что это значит? — прошептала Алиса.
— Конечно. Этот урод изначально хотел меня подложить под Второго. Даже рассказал о своей выдумке про смерть матери, чтобы тот меня на крючок подсадил. Чего уж тут не понять.
— И всё? И больше ничего? Не, у тебя реально мозги с горошину… Аййй!
Эликс вцепилась зубами ей в ухо.
— Отпусти!
Эликс отпустила.
— В следующий раз откушу. Давай докладывай, чего ты там поняла.
— Да ничего особенного. Что под Второго хотел подложить, это и так было понятно. Но вот то, что мы на его дочь не похожи…
— Ну?
Алиса заворочалась, двигаясь ближе, и прижалась теплым бедром к спине.
— Это значит, что ни Второй… ни Первый с Третьим… и вообще никто из знакомых… никогда его настоящую дочь в глаза не видел!
* * *
Процессия погружалась в подземелья вслед за платформой, как стая рыб за китом. Скрипели колеса. Пыхтели черепа. Главный «череп» с профессором шли в стороне и о чем-то шептались, время от времени поглядывая в сторону девчонок.
— Как думаешь, — шепнула Алиса. — О чем они болтают?
— Не бери в голову. Меню обсуждают. Кого из нас чем фаршировать. Кого яблоками, а кого гречневой кашей.
— Я серьезно!
— Я тоже.
Алиса обиженно отвалилась.
Руины многоэтажек сменились развалинами длинных и низких домов, потом исчезли и они, и по обеим сторонам потянулись скудные поля какой-то бурой растительности, похожей на грязную морскую пену. На полях паслись животные, похожие на бугристых свиней.
Эликс то и дело совалась в настройки, но ее оттуда сразу выкидывало, обдав мигающим красным светом. Похоже, все подземелье покрывало блокирующее излучение.
Пещера внезапно сузилась и превратилась в темный тоннель, заставленный внушительного вида клетками. Почти все они были пусты. Только в некоторых шевелился и переминался с ноги на ногу свиноподобный скот. Эликс ненароком глянула назад и увидела, что толпа черепов осталась у входа в тоннель. Теперь за платформой плелись только главный череп с профессором.
Вдруг платформа свернула в сторону и остановилась.
— Надеюсь, глупости вы делать не будете, — сказал профессор, отвязывая их от фиксаторов и стаскивая вниз. — Бежать тут все равно некуда.
— Конечно, папочка, — елейным голосом пообещала Эликс.
Внутри стены что-то протяжно заскрипело. Тяжелая плита дернулась и откатилась вбок. Изнутри пахнуло холодом.
— Вперед, — просипел череп и толкнул их в спины.
Эликс перешагнула порог и застыла, почувствовав, как пальцы Алисы судорожно вцепились ей в руку.
Все немаленькое помещение было забито безголовыми, выпотрошенными женскими телами. Они свисали с потолочных брусьев, насаженные на мясницкие крюки, как свиные туши.
— Свежатинка, — осклабился череп и потыкал пальцем ногу той, что висела ближе всех. — Только что сверху привезли.
Эликс пошатнулась, увидев на заиндевевшем от холода бедре замысловатую татуировку из вьющихся розовых кустов. Она видела ее совсем недавно, в Цветочном круге. На девушке, которую уводили двое клиентов.
— Чего застряли? Хотите рядом повисеть? Двигай булками, — череп шлепнул их по задницам.
Алиса, всхлипывая, рванулась вперед, но череп тут же осадил ее, дернув за веревку.
— Не так быстро, телочка. — Он повернулся к профессору. — Какие они у тебя все-таки аппетитные. Эту, говоришь, сам откармливал?
— Не то, чтобы сам, — сказал профессор, протирая очки. — Но по моей рецептуре. Пророщенные зерна, фрукты и пряности. Плюс легкий ежедневный массаж и поменьше движения. Чтобы мышцы не напрягала. В идеале лучше зафиксировать, чтобы совсем не двигалась хотя бы полгода перед забоем. Но и так неплохо.