Тайна мертвой планеты (СИ)

— В холодильной камере у стола, — кивнул в сторону профессор.
Марск выдвинул ящик. Блеснули медицинские инструменты.
— Тут всякие железки, скальпели, щипцы, ножницы и все такое. Никаких ампул.
— Они рядом, в соседнем…
Профессор отвернулся, чтобы показать, и тут же повалился мешком на пол от удара кулаком в основание черепа.
Эликс перескочила через него и ребром ладони в горло вырубила Марска.
Схватила из ящика скальпель, врезалась в девчонку, прижала ее к стене и приставила к шее лезвие.
— Хорошо быть роботом, — прошипела Эликс, всматриваясь в ее испуганное лицо, словно в зеркало. — Роботы быстрее. Показывай дорогу, сука!
 Рассказ 22. Доча с дочей 
«Ты альтергом. Детка».
Альтернативный человек. Рабыня с ограниченным функционалом. Вещь, с которой можно делать всё, что угодно. Трахать, бить, издеваться, уродовать, потом засовывать в регенератор, восстанавливать ткани, органы и кости. И стирать память. Чтобы утром детка вышла к завтраку чистенькая, новенькая, с пустыми, наивными глазенками. «Доброе утро, папочка». «Доброе, малышка». «Что-то у меня голова болит». «Сколько раз тебе говорить, не ешь на ночь тортик. После тяжелой пищи всегда спишь плохо. И толстеешь. Вон какую попу отъела». Игривый шлепок по пухлым ягодицам. Ага. Помню теперь этот твой тортик. С кремом. И как ты мне его в рот засовывал. Снова и снова, до упора в горло. Тебе же нравится, когда твоя малышка давится и задыхается. Спазмы сжимают и массируют твой тортик намного сильнее мышц влагалища. Главное, выдернуть вовремя, когда у малышки уже в глазах темнеет.
Клубок подавленных воспоминаний продолжал разматываться, мешая соображать.
Вот они за столом. Режутся в покер. Их пятеро. Папаша, троица капитанов и дядя Рудик. Эликс сидит рядом на барном стуле, болтает ногами и раскрыв рот слушает россказни Третьего капитана, как он сбежал от пиратов. В игре остались папаша и Второй, прочие отвалились. Взгляд Второго то и дело скользит по ее пухлым губам и ляжкам. «Профессор! — говорит Второй нарочито пьяным голосом. — Предложение. Играем на твою подстилку. Сочный кусок. Давно хочу ее попробовать». Папаша кидает на нее осоловевший взгляд и клюет головой. «Только чур! Пробовать аккуратно, нежно и осторожно. Она д… д-дев…». «До сих пор⁈» Второй гогочет. «Не до сих пор, а всегда. Регенератор ей каждый день честь того-этого… Восстанавливает. Люблю, знаешь ли, когда там тесно…» «Свежее мясо с кровью? Старый ты греховодник». Эликс слушает их болтовню и даже не подозревает, что речь о ней. Она воспринимает себя как невинную, озорную школьницу, которая о взаимоотношении полов знает только из учебника биологии, раздела о пестиках и тычинках. Да из смутных рассказов одноклассницы Машки Вороновой, которая умудрилась год назад забеременеть от сводного брата. Эликс смешно. Как подстилка может быть сочной и зачем ее пробовать? «Слушай, Второй, — хихикает она, — представляю, как ты ешь подстилку. Хрум-хрум!» Второй смотрит на нее и улыбается. «Только у меня условие, — говорит он папаше. — Память в этот раз не стирать.» Папаша щурится. «Память не стирать, значит и честь не восстанавливать». «Соображаешь». «Зачем тебе это?» «Потом расскажу. Вскрываемся?».
Ты проиграл меня в покер, гребаный очкастый урод.
Дальше, клубок, дальше. К самому началу, за которым только ложные воспоминания, скопированные с памяти настоящей Алисы.
Первый день. Залитое солнцем фойе профессорского дома. Она стоит в центре и кожей ощущает перекрестные взгляды. На ней клетчатая школьная юбка, едва прикрывающая промежность, и обтягивающая футболка с детским принтом.
— Альтергом, — говорит Первый капитан, коренастый, белобрысый, в темно-красном скафандре. — Они же запрещены.
— Это боевые запрещены, — мотает головой сутулый, высокий, в очках. Профессор. Хозяин. — А она домашняя. Их запрет еще не вступил в силу. Можно сказать, я урвал последнюю.
 
Худой, горбоносый в серебристом комбезе закидывает ногу на ногу и хмыкает.
— Н-да, профессор. Всегда знал, что ты предпочитаешь первокурсниц и старшеклассниц. Но это же… Сколько лет Алисе? Тринадцать? Ты взял себе секс-рабыню с внешностью твоей тринадцатилетней дочери. Это уже даже не педофилия. Точнее не только.
— Седина в бороду, — сказал трехногий фиксианец, — хрен в манду.
— Чем ближе могила, тем моложе любовницы, — добавил Первый.
— Да причем здесь любовницы! — покраснел профессор.
— Мы все видим, причем.
— Хочешь сказать, это развитое не по годам тело будешь использовать исключительно в качестве грелки?
— Ладно, — махнул рукой профессор. — Расскажу. Все равно узнаете. Алиса сбежала. С Галактионом Марском.
— Что⁈ — Второй резко подался вперед.
— В смысле? — Первый вскочил с кресла.
— В прямом. Любовь-морковь. Хочу не могу. Свалила с ним и последней волной его холопов. Сейчас небось уже где-нибудь в дальнем космосе ему… Черт! Как представлю, все в голове мутнеет.
— Он ее похитил?
— Какое там! На моих глазах ему на шею повесилась. Сама прыгнула в глайдер. Чуть ли не трусы сразу сняла.
— А он?
— А что он? Когда это олигархи от свежатинки отказывались. Наиграется и другому продаст. Или на аукцион выставит.
— Так, — Первый решительно шагнул к выходу. — Какого хрена ты молчал? Ее надо вытаскивать.
— Как ты ее вытащишь, если она сама этого не хочет? Я уже пытался. Это все ее дурацкое путешествие в двадцатый век. Совсем мозги набекрень сдвинулись.
— Подожди, — нахмурился Второй. — Я правильно понял? Ты хочешь выдать этого альтергома за…
— А что мне остается⁈ — вскипел профессор. — Иначе начнутся разборки и расследования. А мне это сейчас совсем некстати. Сам буду дочь вытаскивать.
— Альтергом не проболтается? — Первый подошел вплотную к «школьнице». — У него же функционал ограниченный.
Эликс подняла голову.
— Добрый вечер, хозяин. Готова служить. Как вы предпочитаете? Миссионерский вариант? На боку? Раком? Стоя? Сидя? Могу показать пятьсот двадцать три малоизвестные позы.
— С функционалом придется поработать, — буркнул профессор. — Но это не проблема. Все ее ограничения программные. А так-то ее мозг совершенно человеческий. Даже сверхчеловеческий.
Капитаны переглянулись.
Сверхчеловеческий мозг альтергомов, помноженный на модифицированное тело и возможность регенерации, и было изначальной причиной уничтожения и запрета.
— Я бы на твоем месте засунул ее обратно в ящик, — сказал Первый. — И вытаскивал только для показа контролирующим органам.
Профессор согласно кивнул.
Вчетвером они ее быстро запаковали.
Ночью профессор не выдержал, достал ее обратно, активировал и, стараясь не слушать нежный голосок, лепечущий о позах и предпочтениях, отнес к себе в постель.
* * *
— Так значит ты с тринадцати лет с Марском кувыркаешься? — Эликс затянула веревки на руках пленницы.
— Не твое дело, — огрызнулась Алиса. — Тебя мой папаша тоже с тринадцати лет пялит. Точнее даже с рождения. Ты же у нас из пробирки. А там день за год. Метод ускоренного развития.
— Да, твой папаша тот еще затейник. Я все думаю, с какого возраста он смотрел на твою попку и мечтал натянуть ее на кукан? Как полагаешь? С десяти? Или с семи?
— Заткнись, робот!
— А! Знаю. С пяти. Сразу после того, как ты мамашу убила.
— Сука!
Алиса рванулась, побагровев от злости, наткнулась на кулак и села обратно.
— Не рыпайся, — прошипела Эликс. — Я все равно сильнее. Теоретически я могу взять тебя за ноги и разорвать пополам. Просто никогда такого не делала. Как полагаешь, стоит попробовать?
В глазах у девчонки мелькнул страх.
Эликс сжала пальцами ее горло.
— Обязательно попробую. Если заведешь не туда.
Она затолкала Алису в узкий проход и повела ее вниз по винтовой лестнице, временами пихая в спину.