Британский вояж (СИ)

Пожилой начальник порта Лещинский разместил нас в гостиничном домике. Я попросил выставить у подлодки надежную круглосуточную охрану. Мы сытно пообедали и проспали весь остаток дня и всю ночь. Морское путешествие на подлодке всех сильно утомило.
Наутро линкор «Добрыня» доставил в порт двадцать российских моряков, спасшихся на лодках. Среди них оказалось много раненных. Капитан Добрич потерял почти половину команды во время морского боя.
  
Разумовский подробно рассказал о стычке с англичанами, о героизме экипажа клипера и как удалось потопить два вражеских фрегата. Мне раньше доводилось участвовать в морских боях, это действительно страшно. Если на земле еще можно укрыться, спрятаться или отступить — в море зачастую вражеские корабли идут друг на друга, стреляя из пушек. На палубах разрываются бомбы, сея сотни смертоносных осколков, ядра разбивают надстройки и мачты, а при попадании в человека — это мгновенная смерть. Разумовский слегка прихрамывал, в бою ему располосовало ногу шрапнелью.
А я все думал о том, что если бы двадцать лет назад император Николай и его приближенные разглядели перспективу морского подводного флота, не пришлось бы с таким огромным риском и такими потерями переправлять в Россию первую подводную лодку…
После полудня меня вызвали к начальнику порта, в двухэтажное здание за судоверфью. В кабинете сидел капитан Добрич, начальник порта Лещинский и незнакомый лысый мужчина в пенсне и черном пальто. Он внимательно взглянул на меня и представился:
— Полковник Денисов. Третье Отделение.
— Андрей Никитин. Военный советник.
Полковник тихо произнес:
— Прошу оставить нас наедине с господином Никитиным.
Комендант и капитан переглянулись и сразу вышли из кабинета.
Полковник печально вздохнул:
— Капитан Добрич в двух словах поведал о ваших приключениях на острове Бронхольм и о стычке с англичанами. Вы ведь могли уничтожить весь экипаж «Елизаветы». Тем более, когда завладели кораблем.
— Это вовсе не делало нам чести. Для чего лишнее кровопролитие…
— Конечно…– злобно усмехнулся полковник.– Вы провели в плавании несколько дней с английскими моряками, возможно даже успели сблизится, подружится. Добрич рассказал, как во время морского боя, британские морпехи безжалостно расстреливали с палубы раненных на клипере, пока они пытались подойти на помощь… Никитин, войну не выигрывают в белых перчатках, и вы это прекрасно знаете. О вашем отказе уничтожить команду «Елизаветы» мне придется доложить в Петербург.
— Докладывайте,– пожал я плечами.
— Скажите, сколько времени вы находились в Англии?
— С декабря прошлого года.
— Да, да… все верно…– пробормотал полковник.– Значит Грегори Добсон и его помощник добровольно согласились на переезд в Россию…
— Да, добровольно.
— Теперь расскажите, при каких обстоятельствах вы встретили в Англии бывшего майора Разумовского?
— Я встретил Разумовского вовсе не в Англии, а на Мадейре, когда наша экспедиция возвращалась из Африки в декабре прошлого года. Разумовский сбежал из французского лагеря и попросил забрать его в Англию.
— Простите, а что это за экспедиция в Африку?
— Это долгая история… мне пришлось возглавить экспедицию, чтобы отбить английских моряков от каперов.
— Хорошо. Более подробно все расскажете в Петербурге. Сейчас меня больше интересует Разумовский. Не находите, очень много странных совпадений? Он ловко сбегает из плена и случайно встречает вас на Мадейре. Вы привозите Разумовского в Портсмут, поручаете задание, знакомите с куратором…
— За все время у меня не было причин усомниться в Разумовском. Кстати и у куратора тоже. Разумовский проделал блестящую операцию по сбору данных и заставил талантливого ученого-кораблестроителя покинуть Англию. Он выполнял и другие поручения, рискуя собственной жизнью.
Полковник кивнул:
— Хорошо. Значит у вас нет сомнений в Разумовском. Но как вы сами знаете, он отбывал ссылку по политической статье, как радикал-революционер. По прибытию в Петербург и тщательной проверке, Разумовский наверняка снова отправится на войну, искупать вину кровью, или в Сибирь, отбывать оставшийся срок.
Полковник достал платок и протер бисеринки пота на лбу.
— Вам тоже придется пройти в Петербурге проверку. Очень много нестыковок в вашем деле…
— Я готов к любым проверкам. Подводную лодку, Добсона и его помощника нужно доставить в Петербург как можно скорее.
— Не волнуйтесь. Об этом мы позаботимся. Утром транспортник с подлодкой отправляется в Кронштадт. Вы здесь еще немного задержитесь. Отправитесь в Петербург на следующей неделе, вместе с командой Добрича. Нужно уладить еще кое-какие дела…
— У меня создалось впечатление, что вы подозреваете Разумовского. Но я уверен в нем на сто процентов.
— Ни в ком нельзя быть уверенным на сто процентов,– пробормотал полковник.– Даже в самой верной жене… пока ступайте, господин Никитин.
Вечером мы с Разумовским стояли на причале. Уже почти стемнело. С моря дул легкий бриз. Подлодку закрепили на платформе транспортника, отплытие назначили на семь часов утра.
— Андрей Иванович, зачем вас вызывали в штаб?
— Похоже и вас, и меня, в Петербурге ждет тщательная проверка. Очень долго мы пробыли за границей.
— Поскорее бы уже домой…– вздохнул Разумовский.
Затаив дыхание, я смотрел на яркую лунную дорожку, которая терялась в черных барашках волн. Балтийское море завораживало, но все же было холодным и неприветливым. Черное море мне нравилось больше.
— Знаете, Андрей Иванович, я сейчас неожиданно вспомнил наше знакомство. Помните, на реке за Новореченским? Если бы я тогда знал, что вы за славный человек!
— Давайте не будем ворошить прошлого.
— Да нет…– задумался Разумовский.– Прошлое будто багаж, который навечно с тобой… за какие-то поступки действительно стыдно… но ведь было и такое, чем можно по праву гордиться. Я вам никогда не рассказывал, когда еще служил на Кавказе, три абрека похитили в небольшом гарнизоне молодого лейтенанта Алексеева. Была у них такая забава, похищали и обезглавливали, а после голову к воротам гарнизона подбрасывали, вроде как для устрашения. Всю ночь мы рыскали по округе, а к утру все же нашли дом в соседнем селе, где держали пленного. Завязалась перестрелка, одного моего товарища ранили, двоих абреков застрелили, третий успел удрать на лошади, но парня мы все же успели спасти. Через месяц этот лейтенант уехал с Кавказа, женился. Мы еще долгое время переписывались… Помню мне один мудрый старик на Кавказе сказал — кто спас хотя бы одного человека — спас целый мир. Я еще думал как это целый мир? А потом до меня дошло. У этого лейтенанта будут дети, и у них тоже дети… ведь все человечество пошло всего от двоих, Адама и Евы…
Мы услышали шаги и одновременно обернулись. Приближался рыжий матрос:
— Господа офицеры, что же вы тут скучаете… капитан Добрич просит на ужин в комендантский домик.
— Конечно, скоро придем…– кивнул я.
За ужином мы засиделись допоздна, выпили, вспомнили павших товарищей. Капитан Добрич снова во всех деталях поведал о бое с британскими кораблями, восхищаясь героическим подвигом экипажа клипера.
За ужином я изрядно набрался, хотя не очень дружил с алкоголем. Возможно расслабился, покинув чужбину и снова оказавшись в Российской империи, хоть пока еще за тысячи километров от дома.
Мы расходились уже ближе к полуночи. В гостиничном домике я спал один, в небольшой комнатке на втором этаже. Как только моя голова коснулась подушки, я почти сразу вырубился.
Ночью мне приснился старинный большой галеон, который величаво шел по морю. Я пригляделся и заметил, что паруса корабля странные, страшного багряного окраса. Галеон неожиданно растворился в дымке и я увидел на зеленом лугу девушку. Она бежала босиком, слегка подобрав подол. Я пригляделся и сразу узнал Аглаю. Волосы супруги растрепались, взгляд был странный, как у испуганной лани. Аглая на миг остановилась и вытянув руки, пронзительно закричала: «Андрюшенька, берегись!»