Заговор (СИ)

Она спасется, а вот Барс с остатками своей группы… Но они мужчины, это их работа — воевать и защищать!
Ира услышала револьверные выстрелы, после ружейные залпы, три взрыва гранат, вновь одиночный револьвер работал, опять стрельба ненавистных шведских солдат. И все…
Одиночный последний выстрел револьвера заставил девчонку остановиться, она поняла, нет… она почувствовала, что этот выстрел прервал жизнь Барса, Пети Данилова. Он никогда бы не дался в руки врагу, всегда говорил, что оставит одну пулю для себя, благо их пять в револьвере.
Бежать! Нельзя, чтобы эти смерти были напрасны, бежать…
  
Глава 20
 
Глава 20
Стокгольм
12 февраля 1799 года (Интерлюдия).
Платить за три комнаты зимой в Стокгольме — сущее разорение. Для рачительного парня, у которого даже не в голове, а в крови, экономия и бережливость было сложно отдавать серебро хозяйке за очередной день проживания. Но Степану Кулаге приходилось это делать уже потому, что его шведский язык был лучший, чем у кого иного из группы Танка… И где Командир берет только такие позывные?..
— Фру Анна-Лизабетта, но вы же сдираете у меня кожу. Смилуйтесь, сбавьте пять рундштюков, прошу вас, фру! — не играя, на полном серьезе, как чувствовал, просил Степан, тут, в столице вражеского государства, представленный, как Олаф.
— Я ведь могу еще прибавить два рундштюка, до круглой суммы, чтобы вышел серебряный риксдалер, — улыбнулась вдова Анна-Лизабетта, которую Степан, а с его подачи и все остальные члены группы, называли «Анализ».
— Нет, нет, фру! Ни в коем случае не нужно повышать, тут бы все же понизить, — не унимался Степан Кулага, по позывному Казначей.
Фру Анна-Лизабетта лукаво посмотрела на Олафа. Женщина распрямилась и, поправ приличие, стала осматривать странного молодого мужчину. Делала это так, как-будто коня выбирает, только что зубы не рассматривает, хотя в нее станет и такое учудить. На самом деле, так почти что и было, хозяйка доходного дома выбирала себе жеребца.
Анна-Лизабетта, еще не старая, но уже вдовая женщина, муж которой, бывший ротмистром, погиб на последней войне с ненавистной Россией, это было девять лет назад. Тогда молодая вдова осталась с годовалым сыном на руках, но с немаленьким капиталом, который составляли, прежде всего, два дома в ее собственности.
Тридцатилетней женщине не хватало мужского плеча, но она больше не вышла замуж, а плечо… и не только этой части мужского тела, Анна-Лизабетта добивалась и без обряда венчания. Вопреки нормам морали и строгости общества, женщина брала то, что хотела и плевала на то, что о ней подумают. Когда-то, когда это было необходимо, никто не предложил ей помощь, а теперь она самодостаточная дама, имеет три продуктовых лавки, сдает комнаты в одном из своих домов, а еще у Анны-Лизабетты есть доля в небольшом рыболовном предприятии.
— Хорошо, красивый, пусть платой остается десять рундштюков. Но за то, что я не стану повышать цену, тебе придется согреть меня этим морозным утром, — сказала хозяйка и недвусмысленно облизала губы, жадно смотря на Степана и раздевая его глазами.
Казалось, что такое поведение должно исходить от мужчины, и Анна-Лизабетта чуть ли не каждый день встречается с подобными предложениями. Но в том и был интерес женщины — смутить своим поведением мужчину, который считает, что мир создан для них, людей с некоторыми, не всегда выдающимися, частями тела, которыми Господь обделил женщин.
Анна-Лизабетта была очень даже интересной, в меру упитанной, знойно рыжей, женщиной, с пышной грудью, и со страстными ярко-голубыми, скорее даже, синими, глазами. Степан и не против… Был бы, если только не ряд обстоятельств.
— Фру, у меня планы были на сегодняшний день и утро и… вечер… утро, — растерявшись, мямлил Олаф-Степан.
— Ты повторяешься, утро уже было… Нет, красивый мой, его не было, но обязательно будет, — Анна-Лизабетта рассмеялась.
«Засмеют же!» — подумал русский диверсант.
На самом деле, Степан не был робкого десятка, женщин уже знавал, да тут, в группе Танка, все знали женские ласки. Обучение в школе Сперанского предусматривало и такое образование. Но были некоторые причины, которые не позволяли Олафу-Степану накинуться на прелестную хозяйку прямо сейчас.
  
Во-первых, прямо сейчас на него смотрит лидер группы Танк. Даже для задания сложно заниматься этим, когда на тебя смотрят. Во-вторых, женщина нравилась Степану, он не хотел причинять ей боль, не понимал, что отказом еще больше расстроит. Ну и напор пугал парня. Такие они, мужчины… Когда они в роли охотника, так и хвост пистолетом, а как становятся дичью, то, порой, мало чем поведением отличаются от девиц, теряются.
— Итак, Олаф, я жду! — потребовала вдова. — Или мне нужно спросить, почему это по ночам к тебе, ну или к твоим дружкам, приходит женщина. Такая, светловолосая!
Вот теперь Степан, словно переключил внутри себя тумблер, стал собранным и решительным. Дело коснулось не только его, но и всей группы. Задание диверсионной группы Танка еще не выполнено, два дня нужно как-то прожить в Стокгольме и не вызвать подозрений. Когда выбирался доходный дом фру Анны-Лизабетт Бергстрем, то командир рассчитывал, что такая занятая женщина, чаще всего пропадающая либо в лавке, либо разъезжающая по своим делам, не станет пристально следить за постояльцами. Ошибка, — плохо изучили объект. Не учли женскую тоску по молодому и сильному мужскому телу. Хотя, времени на это не было.
Но Степан-Олаф приглянулся вдове не только своей молодостью, силой, тем, как он смотрел на женщину, поедая ее взглядом. Постоялец был хозяйственным, рачительным, умел считать деньги, выглядел не дорого, но опрятно, чисто, пах не конским навозом и потом, а… просто не пах, что уже удивительно. Такие качества в мужчине еще больше возбуждали вдову. А что до одежды, так она уже сейчас готова была купить Олафу такую одежду, что самые богатые торговцы стали бы принимать молодого мужчина за своего.
Пятеро мужчин представились хозяйке доходного дома, как пришедшие наниматься в королевский флот. Как раз Густав IV Адольф объявил о повышении вдвое жалования, чтобы к весне закрыть большинство вакансий в большом флоте Швеции, который, как и многие европейские флота, ощущал кадровые проблемы. Так что нахождение пятерых сильных и относительно молодых мужчин в Стокгольме вполне объяснимо: либо во флот пришли, либо в армию.
Англичане оплачивали будущую войну, так что шведскому королю было проще простого давать обещания о резком увеличении солдатского и матросского довольствия. И в столицу, действительно, несмотря на жуткие морозы, потянулись мужчины, спешащие записаться на славный флот. Ведь в стране с экономикой не сказать, что все хорошо, а реформы, которые могли бы поправить положение, еще не успели дать того результата, который ожидался. Такой поток людей в столицу, где был главный рекрутинговый центр, перестраивал гостиничный бизнес. Цены на любое жилье, конечно же, взлетели до небес.
— За женщину доплачивать будете? Или мне обратиться в полицию? У меня по условиям должны проживать пять мужчин, а выходит, — Анна-Лизабетта махнула рукой. — Что и не одного мужчины, малохольные какие-то. Еще по ночам женщин приводят…
Степан понял, что сейчас именно от него зависит успех выполнения задания, да и жизни всех соратников поставлены на кон. Ну и обвинение от интересной для него женщины, что он не мужчина, сильно мотивировали. Он не мужчина? Сейчас покажет, не посрамит Россию-матушку, вскормившую такого жеребца!
— Фру! — чуть ли не выкрикнул диверсант, одновременно перехватывая руку женщины и силой притягивая ее к себе.
— Херр Олаф? Оставьте меня немедленно, я приличная фрекен! И не называйте меня больше фру, я фрекен… Олаф… — русский диверсант уже обнажил груди рыжеволосой бестии и жадно мял их в руках. — Олаф пойдем к комнату, не на коридоре, Олаф… Нет, нет! Не останавливайся!
* * *
(Интерлюдия)
— Едрит твою на лево! — выругался командир диверсионной группы с позывным Танк. — Нашли место.