Пробуждение (СИ)

Прогремел выстрел – это Чедвик выстрелил прямо в лицо бандиту. Тот осел в снег, и тот час же второй разбойник выстрелил в Чедвика. Джон упал, застонав от боли, Анна бросилась к нему, но чьи-то руки потянули её из повозки и выкинули прямо в снег. Темноту ночи разбивали отблески факелов. Но при таком свете Анна не могла хорошо рассмотреть лица, окруживших повозку разбойников. От страха она словно лишилась сил и не могла собраться с мыслями, чтобы точнее оценить обстановку. Крики, лица в сиянии факелов – всё это слилось в одну фантасмагорическую картину. Невольно мелькнула мысль, что всё это сон, жуткий кошмар.
- Смотри-ка, ребята! Баба! Ей-богу баба! – обрадованно воскликнул тот, кто вытащил её.
Это был темноволосый и по виду совсем молодой, безбородый человек, он с любопытством обшаривал Анну взглядом и похотливо ухмылялся. И его возглас вернул бедняжку к действительности. Увы, это не сон, а самая настоящая реальность! Анна старалась не смотреть злодею в глаза.
- А ну, погодь! – его оттолкнул огромный мужик, - Не лезь поперёд старших!
Этот человек был богатырского сложения, косолапый и сутулый, похожий на огромного медведя. Чернявый не решился ему возразить.
Анна испуганно смотрела на них и была не в силах даже закричать, но надеялась, что Чедвик, возможно, жив.
- Чо тут у вас?! - внезапно на лошади появился третий, в добротном полушубке, подпоясанным кушаком, в высокой собольей шапке, лихо заломленной назад.
В свете факелов Анна успела рассмотреть, что из-под шапки у всадника свисал кудрявый русый чуб, он гарцевал на коне, оценивающим взглядом окидывая пленницу. И ещё в его внешности была одна деталь, которая заставила Анну затрепетать от ужаса: вместо левой руки из рукава у бандита выглядывал блестящий острый железный крюк. Поводья лошади безрукий крепко держал одной правой.
Посмотрев Анне в лицо, он вдруг удивлённо вскинул брови и распорядился:
- Кто хоть пальцем тронет, голову оторву! – и тут же спросил, указав крюком на повозку: - Там кто? Живой?
- Мужик её, должно быть, - предположил Чернявый, - Терёху ухлопал, ну я в него и пульнул… В упор почти, наверняка…
- Посмотрите, ежели дышит, вместе с девкой отвезите ко мне! И чтоб волос не слетел! – с этими словами он ещё раз посмотрел в лицо Анны и быстро ускакал вперёд.
Анна не помнила, как её вновь затолкали в повозку, опустили полог, и вскоре повозка тронулась. Из оцепенения её вывел стон Чедвика.
- Джон, вы живы? – она склонилась над ним, лежащим с запрокинутой головой.
Даже в полумраке поняла, что он бледен и теряет кровь: рана на левом плече была большой, кровавое пятно расплылось по шубе и обильно испачкало клетчатый плед, который Чедвик носил вокруг шеи поверх шубы.
- О, бедный Джон! – всхлипнула она, но тут же попыталась взять себя в руки: - Ничего! Я помогу вам!
Анна попыталась зажать рану носовым платком, но нежная кружевная ткань сразу же промокла от крови, буквально пульсирующей из раны.
- Мадам, - слабым голосом простонал Чедвик, на его губах появилось нечто вроде улыбки, и вдруг он заговорил на родном языке: - I'd make a pretty good bodyguard, I think... ) – он поморщился и добавил: but too late, too late… *
- Не говорите так, сударь! – она приложила ладонь к его лбу. – Нас куда-то везут, надеюсь, я скоро смогу перевязать вашу рану… Всё будет хорошо! Вы поправитесь! Главное, не разговаривайте и не шевелитесь! – она говорила что-то ещё, успокаивая не столько его, сколько саму себя убеждая в невозможном, не замечая, что по её щекам бегут слёзы и капают ему на лицо.
- У вас солёные слёзы… - заметил он прерывистым шёпотом и вновь попытался улыбнуться, но тут же потерял сознание.
Анна рассудила, что это к лучшему: находясь без сознания, он не тратит силы и не чувствует боли.
***
Повозка свернула. Сквозь щель Анна рассмотрела, что дорога углубилась в лес. Вдоль неё будто стражи высились огромные ели, в свете факелов, которые держали ехавшие впереди всадники, картина казалась сказочной. Вскоре деревья словно расступились, и повозка выехала на небольшую поляну, в центре которой стояла добротная изба, окна светились, из трубы на крыше валил дым. Это уютное жильё ничем не напоминало убежище разбойников. Впрочем, это было лишь предположение Анны: ведь она понятия не имела, как должно выглядеть логово лиходеев. Когда подъехали ближе, Анна с удивлением обнаружила неподалёку ещё несколько изб поменьше, получается, в таёжной глуши спряталась целая деревня разбойников. Сердце молодой женщины сжалось в томительном тревожном предчувствии.
 
Лошади остановились. Анна поняла, что дальше они не поедут.
- Выходи! – в повозку просунулась голова Чернявого. – Да поживее, Сугак ждать не любит!
- Мой спутник ранен, я прошу вас позаботиться о нём, - стараясь говорить твёрдым тоном, осмелилась сказать Анна, - Я сама буду за ним ухаживать, мне лишь необходимо полотно и горячая вода! Я умоляю вас! – она не побоялась взглянуть в лицо разбойника, но тот только оскалился в ухмылке.
- Я сожалею, красавица, но молить не меня будешь! – хохотнул он и строго приказал: - Иди за мной!
- Но как же мой спутник? – не отступала Анна, хотя внутри трепетала от ужаса.
Однако Чернявый просто схватил её за руку и силой потащил за собой к большой избе. Они поднялись на высокое крыльцо, распахнув двери, бандит толкнул её внутрь. Анна зажмурилась то ли от неожиданности, то ли от тепла, мягкой волной ударившего ей в лицо. В сенях было не просто тепло – жарко. Впрочем, возможно ей так показалось с мороза.
- Атаман! – Чернявый ударил кулаком в двери, которые вели в избу. – Я привёл её!
Распахнув дверь, он втолкнул Анну в комнату. Она увидела просторную горницу, в центре стоял широкий стол, покрытый цветастой скатертью. Вокруг стола тянулись скамьи с разложенными на них меховыми покрывалами. На стенах – видимо для тепла – висели две шкуры медведя украшенные оружием – здесь были палаши, несколько дуэльных пистолетов, похожие Анна видела в кабинете мужа, и среди них выделялся странный железный крюк, вроде того, что заменял руку атамана. Одна медвежья шкура лежала на полу прямо между дверью и столом. В комнате было светло от многих свечей, укреплённых на стоящем на столе канделябре, в углу манила теплом белёная печь.
- Чего стоишь, Анна Лександровна? – неожиданный вопрос заставил Анну вздрогнуть.
Из-за ширмы за печью вдруг вышел высокий мужчина, тот самый, которого Анна уже видела на лошади, атаман шайки. Он смотрел на неё с усмешкой, но без злобы и похоти, скорее, с любопытством и некоторым удивлением.
- Откуда вы знаете… - Анна вскинула на него взгляд, удивившись, что он знает её имя, и вдруг застыла в изумлении. – Иван?! Вы?!
- Признали всё-таки, - улыбнулся атаман.
Анна всмотрелась в его лицо. Да, это был Иван, тот самый крепостной Марьи фёдоровны, строптивый парень, которого барыня отдала в рекруты. Те же пронзительные карие глаза с белёсыми ресницами, тёмно-русые кудри. Только теперь нижнюю часть лица украшала рыжеватая борода, над полными губами топорщились усы, и само лицо стало старше. Перед Анной стоял не юноша, а сильный и крепкий мужчина, лихой атаман разбойников. Пусть и с физическим увечьем, он не вызывал жалости. Анна даже поймала себя на том, что с восхищением рассматривает его стройную широкоплечую фигуру в ладно сидящей на нём простой рубахе с вышивкой по вороту, подпоясанной красным кушаком и яловых** сапогах, которые поскрипывали при каждом его шаге. Нет! Уж жалким он точно не был – затаённая сила исходила от него, и двигался он со звериной грацией. Это был тот самый Иван, которого она видела несколько лет назад и рассказала ему о гибели его отца и невесты, но вместе с тем, это был другой человек. В прежнем Иване был какой-то надрыв, он напоминал метающегося по клетке зверя. В новом Иване от этого смятения и неуверенности не осталось и следа – свободный, уверенный в себе человек стоял перед Анной и смотрел на неё пронзительным взглядом, лёгкая полуулыбка играла на его губах.