Настоящий Спасатель 4. Назад в СССР (СИ)

Я сделал пять-шесть уклонов маятником, потом, резко оказался справа от него, ткнул Шкафа в печень, а затем легонько в челюсть. Это произвело на него неизгладимое впечатление.
Он реально не успевал ни видитеть, ни попадать в меня.
— А теперь давай учиться.
Мы стал повторять с Жанбаевым маятник. Я неспешно посылал ему прямой левый, а он уклонялся во во фронтальной стойке.
— Нет, не пойдет, — заключил сержант Гладков, — может это и хорошая связка, он слишком медленный, его там загасят с первого же удара. Надо менять рисунок. К тому же что это за защита, кулаки на лице.
Жанбаев опустил руки. Он был расстроен. Но я вступился за него.
— Товарищ сержант, вы же мне дали неделю? Давайте через неделю к этому вопросу вернемся. Устроим проверку. Жанбаев встанет с вами в пару. Если попадете в него, прекратим. Если не сможете попасть, то я продолжу дальше. Что же касается стойки и защиты — проверено, нормально работает, а главное прикрывает корпус и дает глазам обзор, в отличии от глухой защиты.
— Да? Никогда такой не видел.
Конечно не видел. Подумал я про себя. Но решил не спорить.
— Будем чередовать такую защиту с классической, когда ладони и виски прикрывают. Ну так как? Уговор насчет недели и тестирования скорости пойдет? Всё равно вы хотели только борцовскую технику ставить.
— Ладно, идет. Под твою ответственность.
— Так точно, товарищ сержант! Под мою ответственность.
Тренировка окончена. Подготовка к соревнованиям тяжела, но имеет одно несомненное преимущество перед остальными занятиями. В зале имела раздевалка с душевой.
К нашему счастью там даже была горячая вода. Шагнув в клубы пара и найдя свободный душ, я подставлял голову, плечи и спину под сильную струю теплой воды. На душевой трубке не было лейки, но это совсем не мешало благодарить судьбу.
Получить такой роскошный подарок было настоящим блаженством.
Во второй половине дня тренировки продолжались, мы снова бежали кросс и упражнялись на турниках и брусьях около плаца.
* * *
— Товарищи матросы, — громоподобно начал свое выступление начфиз, — Родина приготовила для нас новое испытание. Через час состоится дружеский турнир по армейскому рукопашному бою. Мы, молодые матросы, должны выступить с честью, доказать, что нам море по колено и горы по плечу. Ваша задача продержаться и победить. Где мы…
Капитан повернулся ухом и поднял указательный палец в вверх в ожидании продолжения.
— Там победа! — хором грохнули мы, из строя.
Капитан удовлетворенно кивнул
— В-о-о-от, молодцы! Товарищи матросы, финалистов ожидают ценные призы! А победителей, может быть, — хитро подмигнул начальник боевой и физической подготовки учебной части, — даже увольнительная.
При слове «увольнительная» глаза у матросов начали блестеть, как у изголодавшейся собаки при виде аппетитного куска мяса.
Откуда-то появился в людях боевой дух, каждый возомнил себя по меньшей мере Ильей Муромцем, ну или Добрыней Никитичем. За увольнительную мы готовы были на все.
— Так что бойцы, не посрамите, ёкарный бабай, честь нашей части. Вопросы?
Серега Шевченко выкатил грудь колесом.
— Товарищ капитан, разрешите обратиться.
— Обращайтесь, матрос.
— А разве в учебке увольнительные бывают⁈
— Само с собою, левою рукою! Ёкарный бабай! Но не сразу. В конце. И только победителям.
Мы стояли строем перед начфизом с торца у здания средней образовательной школы военного городка соседней части.
Там должны были проходить мои первые соревнования по армейскому рукопашному бою.
— Если вопросов больше нет. То встаньте в одну шеренгу, фотографировать вас буду.
— Товарищ капитан, может лучше после? — аккуратно спросил Саня Гладков, который сопровождал нас в качестве тренера.
— Кому они будут нужны после с расквашенными рожами и фингалами? Думай сначала, потом предлагай, ёкарный бабай, Гладков.
— Есть! Думать, а потом говорить.
У здания школы прямо перед входом толпились матросы из военно-морского оркестра, сверкая надраенной медь, ослепительно блестящих духовых инструментов.
  
Вокруг царила праздничная атмосфера, несмотря на обычную армейскую и флотскую муштру. Раздающиеся то здесь, то там команды: «равняйсь, смирно, налево, направо, шагом марш», фоном перекрывали голос капитана.
Начфиз вместе с прапорщиком Шматковым входили в судейский состав и вскоре покинули нас, скрывшись за дверями школы.
— Ну, что матросы, очко жиж-жим? — поинтересовался сержант Гладков, — пошли на взвешивание.
Все-таки стоило переговорить с сержантом о не меньшей важности психологической подготовки бойцов чем физухи.
Известное дело, что если тренер нервничает, то нервозность по цепочке передается его спортсменам. Я посмотрел на лица ребят. Каменные изваяния, древнегреческие статуи, ни мускула ни у кого не дрогнуло на этом вопросе.
Нет, не буду скрывать — легкое предстартовое волнение мной ощущалось.
Но похоже, что Гладков нервничал куда больше, чем каждый из нас.
Он суетился, что-то бормотал себе под нос, не смотрел нам в глаза, носился и оформлял какие-то списки, вообщем ходил неприкаянным. Он то подходил, то уходил.
После взвешивания мы отправились переодеваться. Все мы были очень разношерстно одеты и экипированы. Кто в чем. У каптерщика с трудом нашлись более менее подходящие куртки, шорты, самбовки.
Мы же сидели в раздевалке, тихонько переговаривались с Серегой и ждали своего выхода после разминки в коридорах школы.
— Что это с ним? — спросил Зокоев, первым нарушив свое молчание после взвешиваний. Он с утра ни разу ни с кем не заговорил.
Наверно таким немногословным образом горец готовил себя к предстоящему поединку.
Серега Шевченко сидел с закрытыми глазами на скамейке, прислонившись спиной к стене.
— Видать их знатно пропесочили в прошлом году. Так, что до сих пор вздрагивает.
Зокоев посмотрел на меня.
— Ты, как Макс? Готов?
— Как пионер, всегда готов.
Это был шаг на встречу нам с Сергеем и я постарался дать понять, что у меня нет претензий к давешним противникам. тем более, что наши командные интересы теперь выше личных.
— А ты, Шкаф? — это прозвище закрепилось за нашим Жанбаевым.
— Не знаю, что-то я очкую пацаны.
— Отчего? — Серега открыл глаза и посмотрел на здоровяка
— Ну, а вдруг там какой-нибудь чемпион выйдет?
— Да наплюй, ты на это. Главное помни, что говорил Саня Глушко. Продержись одну схватку, и это уже будет считаться победой.
— А как же увольнительная? Начфиз сказал…
— Да забей ты на это, из учебки никого не отпускают в увольнительные. Он так сказал, для моральной поддержки штанов.
— Ну почему же не отпускают? — послышался голос Шматко, — в исключительных случаях командир части может дать увольнительную. Уверен, что победитель может просить об увольнительной
Мы вскочили на ноги, увидев прапорщика.
— Вольно, — он продолжил, — так что настраивайтесь на победу. Если получите увольнительную, лично отвезу победителя на танцы, в город. А там девки вооот с такими сиськами!
Он продемонстрировал ладонями увесистые женские груди.
— Вот это совсем другой разговор, товарищ прапорщик! — ответил я под одобрительный гогот ребят в раздевалке.
— Зокоев, ты первый через четыре схватки. Давай еще раз разогрейся. Сейчас сержант за тобой придет. А так всем желаю удачи, держитесь. Где мы…!
— Там победа!
Мы высыпали в зал, чтобы поболеть за Зокоева. Он не заставил нас долго ждать своей победы.
Саша Гладков не к месту незаметно перекрестил его перед выходом.
Выйдя в шлеме, в синей куртке для самбо и таких же синих шортах, Зокоев подпрыгивал на месте и тряс руками, направленными вниз.
Его соперник был одет в белую дзюдоисткую куртку и какие-то синие штаны с двумя полосками по бокам.
Вообще все участники были одеты, кто во что горазд.