Та ещё штучка (СИ)

- Вот так вот, - весело проговорил он, вернувшись к столу и присаживаясь снова напротив меня.
А я честно сказала:
- Это было очень здорово. Вы, на самом деле, талант, Иван Олегович.
Он слегка нахмурил брови, укоризненно проговорил:
- Ты опять?
Я головой качнула, отказываясь.
- Нет. Не буду. Но это было очень здорово, правда. Вы ведь играли для меня?
- Конечно.
- Спасибо. – Я сделала глубокий вдох, улыбнулась. – Почувствовала себя героиней фильма «Вокзал для двоих».
Филатов расхохотался.
- Ну да, ну да, я тоже номинант каких-то там премий. – А потом предложил: - Пойдём, погуляем?
Я согласно кивнула. В эту минуту я была готова идти с ним куда угодно. Протянуть ему руку и отправиться на край света. Правда, не забывала напоминать себе, что это всего лишь алкогольный дурман, и завтра я буду думать совсем по-другому. И даже не о нём, не о Филатове.
Мы покинули ресторан, вышли на улицу, и Иван Олегович галантно накинул мне на плечи свой пиджак. А я положила руку на его локоть.
- Ты родилась в этом городе?
- Нет, - ответила я.
- А где ты родилась?
- Далеко. В Петрозаводске.
Он хмыкнул.
- А здесь как оказалась?
Все эти расспросы меня особо не радовали, но, в то же время, никакого криминального подтекста за собой они не несли, и мне не хотелось обрубать Филатова, откровенно выкручиваться или просить его не лезть не в своё дело. Вообще, грубить и врать не хотелось. И я старалась отвечать, но делать это так, чтобы лишних вопросов у Ивана ко мне не возникало.
- После смерти родителей меня там ничего не держало, - сказала я. – Родственников не осталось, друзей и близких тоже. Так что… получила часть денег с отцовских счетов, и уехала. А здесь… Не знаю, как оказалась здесь. Мне понравился город.
- Ясно.
Иван положил ладонь на мою руку на своём локте и чуть сжал. А мне от этого его действия стало безумно приятно. Я напоминала и напоминала себе, что всё это волшебство с моими гормонами творит алкоголь, но не признать того факта, что Филатов мне нравится, что он меня волнует, было нельзя. Мы шли куда-то по центральной, шумной улице, я держала его под руку, задавали друг другу какие-то вопросы, и я вдруг поняла, что понятия не имею, куда мы с ним идём. Ну, вот дойдём до конца, и что? Куда потом? Скомкано попрощаемся, он вызовет мне такси, и на этом всё? А завтра, или через день, он уедет, и я его больше никогда не увижу. Скорее всего, так и будет.
Я вдруг поняла, что иду вперёд, а Филатов поотстал сначала на шаг, затем ещё на один, и вот он уже тянет меня за руку, назад к нему. Я оборачиваюсь, послушно шагаю к нему, и даже знаю, что за всем этим последует. Он наклоняется, его ладонь ложится на мою щёку, закидывает мне голову назад, и вот он меня целует. А у меня внутри словно разжимается тугая пружина. Меня будто в один момент отпустили все тревоги и неприятности.
- Ты такая красивая, - произносит он мне в губы.
Эти слова меня нисколько не трогают. Я столько раз их слышала, отлично знаю, что они практически ничего не значат. Никакого серьёзного подтекста за собой не несут. Да, я красивая, но что дальше?
- Поедем к тебе. – Я сама это сказала, когда он отстранился. Мы посмотрели друг другу в глаза, после чего Филатов кивнул. Никакого торжества в его взгляде не промелькнуло, чувства победы не взыграло, и это мне очень понравилось. Он лишь кивнул, взял меня за руку и шагнул к дороге, вскинул руку, чтобы остановить такси.
Вот только войти в гостиницу через главный вход, и на глазах у людей, с которыми я работаю, отправиться в номер к постояльцу, мне, конечно, смелости не хватило. Потом сплетен не оберёшься. Поэтому я попросила таксиста объехать гостиницу и высадить нас на заднем дворе.
- Охрана всегда забывает закрыть заднюю дверь, - говорила я Филатову. – Курить без конца бегают, и не закрывают.
- А как же камеры? – спросил он, расплатившись и отпустив такси.
- Зачем им рабочая камера у заднего выхода? – удивилась я. – Чтобы начальство знало, сколько они курят и о чем болтают?
 
Иван понимающе усмехнулся. Протянул мне руку.
- Ладно, пошли. Шпионка.
Шпионка не шпионка, а в гостиницу мимо чужих глаз я его провела. Правда, по коридору, мимо охраны, мы крались на цыпочках. Я слышала знакомые голоса, сегодня была ночная смена Ильи, и от него нужно было сбежать обязательно. Этот парень и без того слишком много знает и видит. И на третий этаж мы тоже поднялись по лестнице. Мне было необычайно весело и волнительно, как не было очень давно. Я то и дело на Ивана оглядывалась, улыбалась, он продолжал держать меня за руку и смотрел на меня горящими глазами. Время от времени тянул меня за руку назад, к себе, я буквально падала на его руки, смеялась, а он меня целовал.
Не знаю, откуда во мне взялась эта легкость, возбуждение, головокружение, которое бывает только от счастья, но я не хотела ни о чём думать. Все проблемы я мысленно отодвинула в завтрашний день. И когда мы с ним оказались в номере, позволила прижать себя к стене. Мы даже свет включать не стали. Дверь захлопнулась за нашими спинами, Иван прижал меня к стене, и всё веселье вдруг куда-то ушло. В небольшой прихожей гостиничного номера было очень темно, и из всех ощущений остались только тактильные. Я трогала, гладила мужчину, что целовал меня с желанием и упоением. Перебирала его волосы, затем принялась расстёгивать пуговицы на его рубашке. А их было много, они были мелкие, и я казалась себе безумно неуклюжей. Меня сводила с ума атмосфера, переполняемое нас обоих желание, меня буквально трясло. Я чувствовала жар и внутреннюю волнительную дрожь. С момента развода с Сергеем в моей жизни не появилось ни одного нового мужчины, я ни на одно свидание не сходила, и была уверена, что ещё долго никаких отношений заводить не буду. В душе ничего не трепетало, даже во времена брака, и я давным-давно к этому привыкла, жила спокойно. И тут появился он. Мужчина, который, если вдуматься, не соответствовал ни одному моему принципу. Вежливый, воспитанный, осторожный. Адвокат, специалист по чужим проблемам. И ко всему этому ещё и воспитанный бабушкой талантливый пианист. С длинными, холёными, аристократическими пальцами. Как у всех музыкантов. Или у тех мужчин, что никогда не занимались физическим трудом.
Мой первый муж называл таких, как Филатов – очкарик-зазнайка. И десять лет назад я бы согласилась, и посмеялась над Иваном. А вот сейчас дрожу в его руках, задыхаясь от ласк и поцелуев.
Но пусть, пусть это случится, и останется лишь воспоминанием. Я клянусь, что завтра или послезавтра с лёгкостью отпущу Ивана Олеговича, провожу его в его привычную, столичную жизнь, и стану дальше жить спокойно. Просто сейчас я настолько истосковалась по настоящей страсти. Притворюсь ненадолго, что это будет не просто секс, что это имеет хоть какое-то отношение к любви.
Иван вдруг подхватил меня под бедра, приподнял от пола, и я обняла его ногами за талию. Моё платье осталось лежать на полу, а я прижалась к плечу Филатова полуголой грудью. И снова встретила его губы, ответила на поцелуй. Как-то незаметно мы оказались в спальне, он положил меня на кровать, и мы на какие-то секунды замерли, разглядывая друг друга. Я лежала перед ним на постели, а он стоял перед кроватью, без рубашки, всклокоченный и с расстегнутыми штанами. Но мы внимательно друг на друга смотрели. В спальне было не так темно, в окно проникал свет от электрического фонаря на улице, и видеть мы друг друга могли, по крайней мере, очертания. И в этом полумраке мне неожиданно показалось, что-то меня царапнуло, какой-то отголосок тревоги или настороженности, но в темных очертаниях мужчины рядом я совсем не увидела того мягкого, улыбчивого, доброжелательного Ивана Олеговича, который так старательно улыбался мне в ресторане. Он стоял надо мной будто грозовая туча, и словно раздумывал в этот момент, что со мной делать. Но самое поразительное то, что именно это несоответствие будто подстегнуло моё желание, моё влечение к нему. Меня как будто накрыло темным одеялом, мне стало жарко и тяжело дышать, но я упрямо тянула к нему руки, пока Иван раздевался. А когда, наконец, склонился надо мной, потянулся губами к моим губам, когда рукой провёл рукой по моему телу, в попытке приласкать, я его руку оттолкнула. И только попросила: