Однажды в Древней Греции (СИ)
- Надеюсь, ему хватит ума не хвататься руками за свою дурную голову.
От того, ЧТО именно после этого может произойти с самим Мидасом, несчастного Фидиппида хорошенько передёрнуло.
Бесстрашно спрыгнув с тучки в ближайшие кусты, марафонец со стоном согнулся пополам.
- Ах, какие мы нежные, – ласково проговорил Дионис. – Ну прямо как прекрасная Афродита в первый день своего рождения…
Одним словом история вышла хотя и сильно попахивающая, но зато жутко поучительная.
Глава 16 Пан и Сиринга
Доподлинно неизвестно, о чём именно на следующий день говорил с Зевсом бог Дионис, поскольку свидетелей этой без сомнения интереснейшей беседы не было. Так или иначе, но Тучегонитель простил своего подчиненного и более того, по слухам, даже наградил.
Одни говорили, что сия награда была хорошим олимпийским дружеским подзатыльником, другие упоминали некую украшенную алмазами чашу для вина. Скорее всего врали и те и другие. Олимпийцы ведь любят языками в пустую почесать, особенно, когда перемываются косточки себя любимых.
После памятной беседы покинул покровитель виноделия тронный зал в одном из своих наилучших расположений духа и даже вроде как насвистывал известный олимпийский шлягер, часто гремящий из общих колонок: «Какая грязь, какая власть и как приятно в эту грязь упасть».
Короче, обошлось.
Зеленоватому после постоянных перелётов между небом и землёй Фидиппиду дали отдохнуть недельку, в течение которой марафонец спокойно отсыпался в тени густой буйно растущей экзотической зелени, окружающей симпатичный золотой фонтан, из которого лилось потрясающе вкусное сладкое вино.
Проходящие мимо олимпийцы, конечно, видели две длинные торчащие из-за фонтана тощие ноги в больших стоптанных сандалиях, однако же все думали что это умаявшийся за ночь Эрот отсыпается после бурных приключений среди любвеобильных смертных.
По истечении отпущенной на заслуженный отдых недели бегун был обязан явиться в тронный зал Олимпа, что он и не преминул сделать посвежевший и розовый, словно жизнерадостный молочный поросёнок.
- Я вижу, наши спиртные напитки идут тебе только на пользу? – завидев входящего в зал Фидиппида, радостно вскричал Зевс. – Часто прикладывался к чудесному фонтану, а ну-ка признавайся? Я ведь хорошо знаю то место. Сам иногда там возлежал в дни трудового затыка… Стресс, так сказать, снимал. Ну так прикладывался или нет?
- Было, – честно признался марафонец. – И не один раз.
- Ну вот видишь. Результат так сказать на лицо. Помолодел за неделю лет этак на десять. Тебе сколько вообще было, когда из своего времени к нам попал?
- Мне… э… э…
- Ты что не знаешь своего возраста?!!
- Да вроде как знаю…
- Ну так отвечай раз «вроде как».
- Сорок пять, кажется…
- «Сорок пять, кажется»… - передразнил Тучегонитель. – Совсем вы там у себя в будущем оборзели… как был бардак так и остался… даже как-то помогать вам после этого не очень хочется…
- Так ведь всё это только ещё будет, – робко напомнил бегун.
- Вот именно. Стало быть все наши труды пошли насмарку. Как видно не перевелись и в далёком грядущем уникальные ослы в многострадальной Греции. А сколько от них было и будет бед… Нет-нет лучше даже не предполагать… Но ты, Фидя, вообще-то молодец. Вы там внизу славно с Дионисом поработали. Теперь возомнившие себя непонятно кем бунтовщики во главе с этим… как бишь его… Покусалом…
- Лессалом, – поправил владыку Олимпа Фидиппид.
- Ну да точно Лессалом. Так вот эти ребята теперь надолго запомнят, как похищать лояльных Олимпу греческих царей. В третий раз уж точно не рискнут. И это очень важный положительный момент в, по-прежнему, очень шаткой для нас ситуации… Это, конечно, была ложка мёда, но есть и хороший ковш дёгтя, а именно: я так и не смог вычислить, кто же сливает с Олимпа вниз информацию обо всех наших внутренних делах. Ума не приложу, кто рассказал о царе Мидасе богоборцам. Так что работы ещё много… Теперь тебе предстоит познакомиться с одним из самых колоритных… разумеется, после Посейдона… обитателей светлого Олимпа... Эй, там, кто-нибудь, позвать ко мне Пана.
Прискакавшее в тронный зал через пару минут мохнатое нечто заставило Фидиппида поспешно отступить к возвышающемуся посередине зала трону.
- Зевс, ты мнэ-э-э-ня-я-я-я звал? – проблеяло жуткое прямоходящее существо, нервно подёргивая длинными мохнатыми ушами, украшенными многочисленными золотыми серьгами.
- Пирсингом увлекаешься? – недовольно поинтересовался Громовержец. – Запретить я тебе, конечно, не могу, но вид у тебя с этими побрякушками как у матёрого сутенера…
- Мнэ-э-э-э-э… - рассмеялся Пан. – Вот за что я тебя, Зевс, люблю, так это за твоё уникальное… мнэ-э-э-э… чувство юмора и способность в любой ситуации оставаться отличным мужиком…
- Но-но. Ты мне тут без подхалимства и панибратства. Я все эти подлизывания не очень то и приветствую. Помни о строгой субординации.
- Так ведь это же козёл, – беззастенчиво выдал Фидиппид, только сейчас сообразив КТО именно перед ним. – Прямоходящий человекообразный козлина. И пахнет от него соответствующе…
Пан недовольно скосил правый блестящий глаз на марафонца:
- А это ещё что за смертное… мнэ-э-э-э… недоразумение в больших сандалетах?
- Твой новый напарник на пару деньков, – радостно ответил Тучегонитель.
- Точно, вылитый прямоходящий козёл, – всё не унимался бегун. – Я бы даже сказал лютый козлище.
- Ну да, козёл, – гордо встопорщил серую бородку Пан. – Но я только выгляжу как он, а некоторые с виду… мнэ-э-э-э… вроде бы как люди, а на самом деле самые настоящие законченные козлы.
- В яблочко, – захохотал на троне владыка Олимпа. – Кстати, о законченных козлах... Позвать ко мне Эрота.
- Мнэ-э-э-э… зачем? – несколько обеспокоился козлочеловек.
- Сейчас всё поймёшь, – усмехнулся Громовержец.
***
В тронный зал быстрой деловой походкой зашел Эрот:
- Что там у вас ещё? – раздражённо спросил страшно озабоченный юноша. – У меня по горло дел… проклятые бабы опять бунт готовят на далёком Лесбосе.
- Чего хотят? – весело поинтересовался Зевс.
- Равных прав с мужиками…
- Ха!
- Носить вторые мужские имена…
- Хо-хо!
- На лысо стричься…
- Хе-хе!
- Легализовать однополые браки…
- ЧЕГО-О-О?!!
- Что слышал!
- Да я их в порошок сотру вместе с этой их знаменитой поэтессой… Как её там бишь зовут… Кашпо, кажется…
- Неважно, – презрительно скривился Эрот. – Я им так, кстати, и сказал… легализация однополых браков только через хладный труп самого Зевса…
- А они что?
- Что-что… да послали меня по матери… вот думаю, что теперь с этим со всем делать. Чего звал-то меня?
- Мне, конечно, следовало обратиться к Гименею… - задумчиво проговорил Громовержец. – Но он бедненький и так за последний месяц набегался, на нём просто живого места нет…
- Ой-ой-ой… - тут же закатил глаза Эрот. – Смотри, а то ещё надорвётся болезный…
- Не юродствуй. Просто я доходчиво объясняю, почему обратился именно к тебе, а не к нему…
- Ага, понял. Но давай всё-таки поближе к телу.
- Ну, хорошо, – Тучегонитель как-то странно посмотрел на Пана. – Понимаешь, тут такое дело… вот этого парня нужно срочно женить.
- Какого парня? – оглянулся Эрот и тут же подскочил на месте как ужаленный. – Мать моя Гея, это ещё кто?!! Ах, это ты Пан! О тысяча сатиров, а то я с перепугу подумал, что это прямоходящая собака Дурбарбак из моих детских кошмаров.
- А что, у тебя бывали детские кошмары? – удивлённо воскликнул владыка Олимпа.
- Бывали, как и у всех нормальных детей, – огрызнулся дерзкий юноша. – Там меня постоянно преследовал гигантский прямоходящий волкодав, носящий имя какого-то великого композитора… не помню уже которого, но сон был очень жуткий… и звал я его в детстве Дурбарбаком… потому что если произнести во сне это тайное имя пёс сразу же уходил…