Однажды в Древней Греции (СИ)
Столько толстых бледных рож Дионис, пожалуй, никогда в своей жизни ещё не видел.
- Мама… - пискляво выдал троюродный племянник Икария. – Он таки напился. Спасайтесь кто может, братцы-ы-ы-ы…
- Врёшь, не уйдёшь! – залихватски засвистев на разбойничий манер, царь схватил ближайшего не успевшего увернуться толстого родича за шиворот, и принялся топить его в огромном блюде с апельсиновым соусом.
- Помо… помо… ги… те… - нелепо засучил ручонками бедолага.
До смерти перепуганные гости с дикими криками кинулись врассыпную, разом ломанувшись к спасительным дверям.
Разумеется, тут же возникла страшная давка и через пару секунд в дверях одновременно застряли восемнадцать упитанных родственников ревущих, словно стадо половозрелых быков с подожженными хвостами.
Поначалу видя всё это, Дионис хохотал как сумасшедший, но вскоре быстро одумался и, схватив за шиворот маньяка-царя, попытался оттащить его в сторону:
- Что же ты делаешь, придурок, ты же его убьёшь?
- Так его, дармоеда, – вовсю сопротивлялся Икарий, тряся как тряпичную куклу выхлебавшего почти весь апельсиновый соус несчастного толстяка. – Жирные зажравшиеся упыри на шее трудового народа…
- Фидиппид, помоги! – отчаянно крикнул марафонцу покровитель виноделия, уже и не радуясь тому, что он заварил всю эту опасную кашу.
Общими усилиями им всё-таки удалось оттащить Икария от всхлипывающей жертвы и спасённый родственник, тонко повизгивая, полез под пиршественный стол.
- У-у-у-у… аспиды-ы-ы-ы… - утробно взревел царь и, вырвавшись из рук Диониса, вонзил в широкий зад лезущего под стол толстяка серебряную двузубую вилку.
Затем демонстрируя чудеса цирковой эквилибристики, Икарий ловко вскочил на стол и высоко задрав полы длинных одежд как одержимый помчался к выходу из пиршественного зала.
- Хрен поймаете, – весело крикнул он кинувшемуся следом за ним Дионису и, легко взбежав по упитанным спинам застрявших в дверях ополоумевших от ужаса родичей, бросился по длинному коридору наутёк.
- Держите его-о-о-о… - прокричал кто-то из гостей. – Он бежит в оружейную…
- Проклятье, – покровитель виноделия попытался проделать тот же путь, что и сбесившийся царь, но неожиданно оступился, поскользнувшись на чьей-то толстой щеке и кубарем скатился в коридор. – Стой, сволочь…
Но куда там!
Безумца было уже не остановить.
***
Вооружившись дальнобойным луком и повесив за спину толстый колчан с тремя десятками крепких стрел, Икарий забрался на самую высокую башню своего дворца, после чего принялся с великим мастерством расстреливать бегающих внизу поселян и поселянок.
- А-а-а-а… шельмы… - приговаривал при этом царь. – Вон как забегали… в поле вы работаете не так шибко…
- Что же делать? – держась за голову, в ужасе спрашивал троюродный племянник безумца. – Он забаррикадировал изнутри единственную дверь, ведущую в башню…
- Да, проблема… - почесал затылок Дионис. – Придётся ждать пока он протрезвеет…
- Но это случится очень не скоро, – принялся рвать на себе волосы несчастный толстяк. – Я его хорошо знаю, он долго потом отходит. Через час разойдётся уже как следует, так сказать, на полную катушку…
- А он ещё не разошёлся?!! – изумлённо спросил покровитель виноделия.
- Да что вы? – отчаянно всплеснул маленькими руками троюродный племянник. – Дядя Икарий сейчас только слегка разогревается…
Браслет на правой руке покровителя виноделия издал мелодичное треньканье, ярко засветившись.
- Да? – ответил Дионис, поднося золотую побрякушку к уху.
- Ты что это, мать твою, натворил? – взрыкивающе донеслось от запястья.
- Зевс, я могу всё тебе сейчас объяснить…
- Да не нужны мне твои поганые объяснения. Ты разве не слышал, что я тебе на Олимпе говорил? Это ЕДИНСТВЕННЫЙ наш верный союзник среди царей во всей этой треклятой Греции. Что ты наделал, я тебя спрашиваю?!!
- Но… я… это была просто невинная шутка…
- Невинная ШУТКА?!! Значит так, делай что хочешь, но царя протрезви.
- Для этого я должен находиться вблизи него на расстоянии вытянутой руки. Я бы, конечно, приблизился, скажем, при помощи подъемника, но ведь у него в руках мощный лук, а внешнюю защиту Гефест пока ещё полностью не отладил…
- Если ровно через пять минут он не протрезвеет… - зловеще донеслось из браслета, – на Олимп можешь больше не возвращаться…
И связь с летающим островом с громким щелчком прервалась.
***
- Ну, я пошёл, – Дионис с чувством пожал руку ничего не понимающему Фидиппиду. – Не поминайте, братцы, лихом. Может и не вернусь я больше к вам. Однако же помните, что бог виноделия пал геройской смертью от руки распоясавшегося смертного маньяка…
Сказав сие, покровитель виноделия скорбно взошёл на припаркованную возле дворца Икария летающую тучку.
- А-а-а-а… сколопендра подколодная! – радостно завопил беснующийся на башне царь, завидев личного повара бегущего с дымящимся котлом через дворцовый двор. – Не ты ли, помнится, пересолил месяц назад чудесные поросячьи пятачки, запечённые в слоёном тесте с имбирем?
Почувствовавший неладное, повар резко прибавил ходу.
Непонятно зачем понадобилось ему выходить с дымящимся котлом во двор но, судя по всему, об очередном приступе острого безумия у царя он осведомлён не был.
- Получай, зараза! – и длинная стрела с пронзительным свистом рассекла воздух.
Повар побежал зигзагами, расплёскивая на землю дымящееся содержимое котла.
- Ах ты, сатир меня за ногу… не попал! – сокрушённо покачал головой Икарий, поспешно накладывая на древко лука новую стрелу.
- Кхе-кхе… - неожиданно смущённо закашляли откуда-то справа.
Сбесившийся царь недоумённо повернул голову и увидел рядом с башней бога Диониса, стоявшего на маленькой кудрявой тучке.
- Мнэ… - Икарий опустил лук. – Любезнейший, а мы с вами случайно нигде раньше не встречались?
- Я твой лучший друг, – лучезарно улыбнулся олимпиец. – Недавно ты гостеприимно принимал меня и моего слугу в своём чудесном дворце. Ты устроил роскошный пир в нашу честь…
- Да что ты говоришь? – на лице царя, искажённом приступом безумия, отразилась титаническая работа перепутанных мыслей. – А вот я что-то ничего такого сейчас и не припомню. Быть может ты спартанский шпион?
Готовая к спуску стрела медленно повернулась в сторону нервно сглотнувшего Диониса.
Произошло именно то, чего он больше всего сейчас опасался, над его драгоценной жизнью нависла нешуточная угроза.
Сработает ли хвалёная защита на этот раз?
Вопрос был чисто риторическим.
- Да-да, я припоминаю твою наглую гнусную рожу… - нехорошо сощурившись, проговорил Икарий, начисто позабыв о благополучно укрывшемся под телегой с сеном поваре. – В тот год, помнится, я гостил у Спартанского царя Пирсестетра Третьего. Ты всё крутился рядом с его троном, что-то постоянно нашёптывая ему на ухо. Правда, тогда ты был значительно старше, носил рыжую бороду заплетённую в маленькие косички и был абсолютно лыс как колено. Да и ещё одна немаловажная деталь… ты был женщиной. Да, точно женщиной, мерзкой старухой с крючковатой клюкой в худых руках. Потом после того памятного случая, царь Спарты объявил мне войну. Спартанские воины, числом два десятка, осадили мою столицу. Целых три часа длилась изматывающая осада, после чего я согласился уступить проклятому Пирсестетру свои восточные грядки с укропом. Это ты подговорил его напасть на меня, проклятый рыжий уродец.
- Да, это был я, старый ты дегенерат! – заорал на Икария Дионис, незаметно подобравшись на расстояние вытянутой руки.
Звонко щёлкнули божественные пальцы.
Мутная пелена человеконенавистничества мгновенно спала с глаз царя.
Боевой лук с глухим стуком выпал из мгновенно разжавшихся пальцев.
- О, не-е-е-е-т… - раздался душераздирающий вопль несчастного, когда он воочию узрел плоды преступных рук своих.