Мона Лиза (СИ)

— Не грусти. Я всё понимаю. Работа у тебя хорошо оплачиваемая, жаль будет её терять.
— Я достал для тебя бейджик. Хочешь пойти со мной? Посмотришь, как я работаю. Сделаю из тебя настоящего журналюгу, — лукаво улыбнулся Валька.
— Ещё мне не хватало писать эти скучные статьи про недвижимость, — проворчал Ромыч. — Конечно, я с тобой пойду. Мне всё равно куда, лишь бы рядом с тобой быть, — тут же согласился он.
  
Они спускались в метро на эскалаторе, как всегда болтали обо всём подряд, перескакивая с одной темы на другую. Оба парня отличались общительностью, но раскрывались лишь очень близким. Только Ромке Валька улыбался так искренне и даже как-то по-детски чисто.
— Ты всем так улыбаешься? — однажды спросил Ромка. — А то я прямо ревновать начинаю, как подумаю, что ты и другим так же улыбаешься. У тебя глаза очень красивые.
— Нет. Я только с тобой такой. Другие мне даже говорили, что я холодный.
Вспоминая сейчас в метро, что Валька вытворяет в постели, Ромка даже возгордился, что только с ним его любимый так раскрепощается. Он в очередной раз порадовался, что это чудо досталось ему, что они в своё время смогли переступить через свою гордость, обиды, общественные запреты.
Вальку Роман оценил с первого взгляда и решил для себя, что вот он, его родной человек. Парни прекрасно видели взаимные недостатки. Иногда, бывало, и ссорились, сердились, если не понимали друг друга, но ведь так бывает во всех парах. Главное, чтобы ссоры не были очень частыми и не капали на мозги. Парни доверяли друг другу, хотя от природы были довольно осторожными.
Ромка души не чаял в своём парне. Хотелось его ласкать, говорить кучу нежных слов, выслушивать даже его ворчание по поводу тупости людей, с которыми журналисту приходилось сталкиваться по работе. Ромыч шептал Вальке слова признания. Тот слушал, улыбался, обнимал, отвечал взаимностью. Они ещё не так давно жили вместе: всего несколько месяцев. Может, поэтому их отношения не успели утратить яркость и пылкость. Хотя, как и все люди, они ходили на работу, уставали, стремились поскорее прийти домой. Приятно вместе поужинать, посмотреть какой-нибудь фильм, поделиться впечатлениями.
— Ром, ты извини, мне надо текст по работе допечатать. Это недолго, — сказал Валентин, когда они зашли в квартиру.
— Конечно, я пойду тогда пока на кухню, что-нибудь на ужин соображу.
Ромка кудесничал на кухне. Рыжий пушистый кот вертелся рядом, важно помахивая шикарным хвостом. Валька очень любил своего питомца. Но сейчас парень сидел и, бормоча себе под нос, печатал текст. Ромка иногда заходил в комнату, очередной раз дивился, как можно в таком быстром темпе долбить по клавишам лишь одной правой рукой и одним пальцем. Такую технику он видел впервые в своей жизни. Даже в этом его любовник отличался от других людей.
Брюнет иногда подходил и целовал журналиста в шею. Тот отрывался и, виновато оглядываясь, говорил: «Я скоро. Ещё немного».
Наконец-то Валька справился с заданием. Парни поужинали. Валентин всё никак не мог расслабиться и постоянно говорил о работе, лицо было задумчивым, он мысленно прокручивал в голове завтрашний день.
— Валь, ну хватит. Завтра будешь обмозговывать. Я из командировки вернулся. Столько тебя не видел. Расслабься ты уже, наконец, — провёл по спине любовника пальцами мужчина.
— Да, хорошо. Ну что, пойдём в кровать? — улыбнулся Валька. — Марсик, иди к себе, — чмокнул он кота в нос, почесал его за ушком, тот затрещал, словно холодильник, от удовольствия.
 — Марсик, Меркурик, Сатурник, иди спать, — пошутил Ромка, за что получил по макушке от негодующего хозяина кота.
— Он Марсель!
— Ага, французских кровей. Только спать давай всё же будем не с принцем. Обойдёмся в постели без его монаршего величества.
Валька выпустил кота в коридор. Тот, похоже, не обрадовался этому факту. Хозяин же набросился с кулаками на Ромыча, в шутку его колотя. Ромка хохотал, отбивался, кричал, что сдаётся. Валька победно водрузился на любовника сверху, попрыгал на нём, утверждая права победителя. Брюнет же коварно сбросил с себя завоевателя и, кинув его на спину, содрал с него футболку и домашние штаны.
— Помнишь, ты мне писал, что у тебя есть родимое пятно на бедре, но при этом на вагине. Я очень озадачился географическим местоположением этой родинки, — улыбнулся Ромка, целуя сексуальное тёмное пятнышко на плоском животе, расположенное повыше лобка.
— Помню, — засмеялся Валька. — Я тогда занят был и просто описАлся.
— Хорошая описочка, учитывая, что у тебя вагины вообще нет. Зато член такой красивый, — Ромка вытянул губы и провёл влажной головкой по ним, втягивая носом неповторимый запах. Член брюнета среагировал на прикосновение к любовнику весьма стойко и даже устойчиво, не желая расслабляться, а напротив, пытаясь показать хозяину и его возлюбленному, что он готов к труду и обороне. Хотя обороняться, по всей вероятности, предстояло всё же Вальке, ибо Роман уже настойчиво раздвинул его ноги и поглаживал пальцем анус. Он быстро облизал пальцы. Вставать и вынимать из тумбочки смазку было лень, а точнее, не хотелось оставлять без внимания любимого ни на секунду, когда тот уже смотрел поплывшим взглядом, а с губ срывались пока ещё тихие постанывания.
Один палец погрузился в глубину. Валька сжал кулаки, чуть прогнул спину. Ромка начал водить пальцем туда-сюда.
— Я поспать хотел немного, — выдохнул Валентин.
— Конечно, ты устал. Давай поспим, — брюнет хотел было отстраниться, но русоволосый парень схватил его за руку, зафиксировал на своей промежности, ещё шире раздвинул ноги, согнутые в коленях.
— Второй палец добавь, — словно смущаясь своих желаний, попросил Валентин.
Ромка не стал отказывать.
— Ты будешь спать, а я буду тебя трахать. Когда человек почти спит, он раскрепощается.
— Какая же ты всё-таки сволочь, — закусил губу Валька, почувствовав, как возбуждение постепенно нарастает всё больше.
Он заметался по подушке, обрывками выталкивая из себя вдруг показавшийся ему горячим воздух. Непроизвольно сжал ягодицы. Мышцы ануса плотным кольцом обволокли два пальца Ромки. Парень, словно зачарованный, вот уже в который раз смотрел, как стремится к нему Валентин, отдаваясь сначала так робко, будто сомневаясь ещё в чём-то, затем начинал расслабляться, впуская в себя. Спустя какое-то время, после того, как брюнет интенсивно имел его пальцами и облизывал его восставший орган, парнишка уже выгибался, хрипел, стонал, повторяя: «Ой, бля!» Сам беззастенчиво толкался в рот и насаживался на пальцы.
Потом он перевернулся на бок. Ромка невольно оторвался от члена соблазнителя.
— Так хочешь?
А плоть Романа уже восстала и не желала угомоняться. Он встал на колени, тёрся членом о задницу Вальки. Тот подтянул ноги к груди, цепляясь за одеяло пальцами. Стянул с волос резинку, рассыпав волосы с завитками на концах по подушке. Ромка наклонился, прикасаясь к нежной шелковистой коже молодого, такого обворожительного сейчас в своей не нарочитой, а настоящей сексуальности парня. Губы касались шеи, волос, спины, плеч. Пальцы двигались внутри в уже жёстком ритме, вынуждая парня ловить ртом воздух и губы любовника.
— Третий. Давай.
— Натрётся, — обеспокоился Ромка.
— Выеби. Хочу, — услышал он в ответ.
Сильно, резко, так, что напрягались мышцы предплечья, Ромка трахал того, в ком не чаял души, кто сводил его с ума, на кого реакция его организма была уже предсказуемо мгновенной, хоть брюнет и дивился до сих пор этому факту. Он хотел только Вальку. Он перестал обращать внимание даже на фотомоделей в журналах и симпатичных девушек на улице. Иногда Ромка пытался анализировать, почему так происходит, потом забивал на законы логики и жил чувствами. Вот так случилось. У любви нет пола, нет логики, нет причин и объяснений. Это самое непонятное, необъяснимое явление на земле. И сколько бы учёные ни твердили, что любовь — это химия, простым людям было на это плевать. Они стремились друг к другу, пренебрегая всеми правилами, созданными обществом, преодолевая расстояния и совершая пусть небольшие, бытовые, но всё же подвиги.