Забери меня домой (ЛП)

— Язык, — Бекка подняла на него бровь.
— Мне жаль, — он покачал головой. — Но это меня так зае… чертовски злит. Папина гордость мешает вам жить как цивилизованные люди, — он отставил кофе. — Просто дай мне поговорить с ним, хорошо? Я не буду кричать или раздражать его. Я обещаю.
— Это то, что ты сказал в прошлый раз.
Грей слегка улыбнулся.
— Ну, в этот раз я серьезно.
— Пусть идет, — сказал Таннер, откинувшись на спинку стула. — Может быть, он сможет убедить старика. Видит Бог, я уже пытался.
— Для тебя в этом ничего такого нет, — сказала тетя Джина, ее брови сошлись вместе. — Тебе не обязательно жить с ним полный день. Ты скоро уедешь, и мы с Беккой останемся теми, кто будет собирать осколки, если ты сведешь его с ума.
— Вам двоим тоже не обязательно оставаться, — заметил Грей. — Вы знаете, что я купил бы вам дом где угодно. Только скажите.
— Я никогда не оставлю его, — тетя Джина скрестила руки на груди. — Ты знаешь это.
Сердце Грея смягчилось от ее преданности. Он знал, что это не показуха. В детстве тетя Джина была для них как ангел-хранитель, заботясь о них, когда они больше всего в ней нуждались.
Она приехала в их дом на следующий день после смерти их матери ее сестры и больше не уезжала. С того момента она заботилась о них. Вытирала им глаза своим платком на похоронах матери, крепко обнимала их, когда дурные сны будили их посреди ночи. Она ругала их, когда они не сдавали вовремя задания или, когда директор звонил и сообщал, что один из четырех братьев Хартсонов отсутствует в классе.
Она облегчала их душевную боль и радовалась их победам и каждый из них любил ее за это.
— Почему ты осталась? — спросил ее Грей. — Большинство из нас давно уехали. Даже Бекка скоро уедет. Ты выполнила свое обещание маме.
Краем глаза он заметил, как сморщилось лицо Бекки. Она была такой маленькой, когда умерла их мама, что даже не помнила ее. Тетя Джина была единственной матерью, которую она когда-либо знала.
— Я обещала своей сестре позаботиться обо всех вас, — сказала тетя Джина, ее голос был низким. — Это касается и твоего отца. И он нуждается во мне, — она встала и отнесла свою тарелку к раковине. — Я буду здесь до тех пор, пока он будет нуждаться.
— В таком случае я плачу за новую сантехнику. И крышу, — сказал ей Грей. — Спасибо за завтрак. Я пойду поговорю с ним.
Она покачала головой, когда он встал и вышел в коридор, направляясь к кабинету отца. Когда Грей поднял руку, чтобы постучать в дверь, он услышал ее ответ.
— Они оба слишком упрямы. Все это закончится плачевно.
***
Когда Грею было двадцать лет, он сказал отцу, что бросает колледж и переезжает в Лос-Анджелес для записи альбома. Он заключил контракт на запись двух альбомов от одного из крупнейших звукозаписывающих лейблов страны.
Его отец молчал в течение целых пяти минут. Он просто смотрел на Грея своими голубыми глазами, его губы были сжаты, а правая сторона челюсти подергивалась.
С тех пор прошло более десяти лет, но его отец смотрел на Грея точно так же. Как будто Грей был не более чем дерьмом на подошве его ботинка, и он ждал возможности соскрести его.
Но с этим была проблема. Грей больше не боялся старика. К тому же ему нужно было думать о тете Джине. Он не собирался оставлять ее и Бекку в этом разрушенном доме, пока они заботятся о его отце. Она заслуживала большего. Они все заслуживали.
— Нет.
Ответ был достаточно слабым, чтобы Грей наклонился вперед, потому что его сильное тело возвышалось над отцом.
— Что?
— Я сказал «нет». Нам не нужна твоя помощь. И никогда не была нужна.
Его отец кашлянул и все его тело задрожало. Если бы это был кто-то другой, Грей спросил бы, все ли в порядке, но он знал, что лучше не делать этого со своим отцом. В глазах Грейсона Хартсона III сострадание приравнивалось к слабости. Любая эмоция приравнивалась к слабости.
— Этот дом разваливается. И, насколько я могу судить, денег на его ремонт не осталось. Тебе нужна моя помощь.
— Мне не нужна никакая помощь, — глаза его отца были ожесточенными. — Ты думаешь, что ты большой человек, раз размахиваешь деньгами? Думаешь, это делает тебя лучше меня? Эти деньги, которые ты получил, испорчены. Я не хочу иметь с ними ничего общего.
 
Грей нахмурился.
— Испорчены? Как?
— Они не заработаны должным образом.
— Я заработал каждый цент. Писал песни, записывал их, путешествовал по всему миру, продвигая их.
Отец втягивал его в это, Грей знал это, но остановиться было невозможно. Старик знал, как нажать на каждую кнопку, и каждая из них причиняла боль.
— Ты занимался проституцией. Думаешь, я не видел фотографий? Ты выставлял себя напоказ, пока девушки не бросали в тебя деньги, — глаза его отца сузились. — И теперь ты хочешь, чтобы я взял эти деньги? Нет, спасибо. Я не возьму ни одного дьявольского доллара.
Грей не был уверен, смеяться ему или кричать. Дьявольский доллар? Это было неплохое название для альбома, но очень дерьмовый способ описать своего сына.
— Значит, ты предпочитаешь, чтобы тетя Джина и Бекка жили в нищете?
Господи, его отец был упрям. Но, опять же, он тоже был таким. Эта жилка текла по венам всех Хартсонов и это приводило к эффектным столкновениям. Может, ему стоит уехать побыстрее. Он мог бы сидеть на балконе, бренчать на гитаре, писать новую музыку, любуясь океаном.
— Я скоро поправлюсь, — сказал его старик, расправив плечи, хотя он лежал в постели. — И тогда я все отремонтирую. Так, как я всегда делал.
По тому, как он это сказал, Грей почти поверил ему. Он был уверен, что его отец тоже в это верил. Но стоило только взглянуть на него в кровати, на его хрупкое и истощенное тело, на его изборожденное возрастом лицо, чтобы понять, что это неправда. Он никак не мог залезть на крышу или заменить трубы.
Грей проглотил сострадание, которое пыталось подняться в нем. Он скрыл его, пожав плечами.
— Я сделаю это, — сказал он.
— Что сделаешь?
— Я заменю трубы. Починю крышу.
Его отец закашлялся от смеха.
— Ты сделаешь это? Серьезно? Ты ни дня в жизни не занимался ручным трудом. Ты знаешь, как резать трубы? Сваривать их вместе? — еще один кашель. — Хотел бы я посмотреть, как ты попробуешь.
— Я сказал, что сделаю это, и я сделаю, — Грей глубоко вздохнул, его челюсть напряглась, грудь выпятилась.
Он не был уверен, кто больше удивлен его решимостью — отец или он сам. В любом случае, ему пришлось проглотить привкус разочарования, который, казалось, всегда оседал в нем, когда он разговаривал с отцом.
— Будь моим гостем. Мне бы не помешало немного развлечений.
Грей пожал плечами и вышел из кабинета отца, стены давили на него, когда он вышел в коридор.
Ему нужно было выбраться отсюда на некоторое время. Этот дом заставлял его чувствовать себя сумасшедшим.
***
Мэдди вошла в закусочную через кухонную дверь и окликнула Мерфи, чтобы сообщить ему о своем приходе. Он поднял голову и поманил ее к двери, ведущей в закусочную.
— Как ты думаешь, кто это? — спросил он, указывая на кого-то, сидящего в угловой кабинке. — Он спрашивал о Коре Джин, — он понизил голос. — Ты же не думаешь, что он один из этих золотоискателей? Охотится за ее деньгами?
Мэдди постаралась не рассмеяться. У Коры Джин была небольшая пенсия и деньги, которые она зарабатывала, работая в закусочной. Она не была похожа на сахарную мамочку.
Посмотрев в ту сторону, куда указывал Мерфи, Мэдди точно знала, кто это, с его широкой спиной и каштановыми волосами, завивающимися сзади. На нем была темно-синяя кепка, козырек низко надвинут на лицо, а голова наклонена вниз, как будто он внимательно читал лежащее перед ним меню. Это позволило ей немного изучить его, рассмотреть мышцы его спины, татуировки, которые были почти, но не полностью, скрыты рукавами его черной кофты. Ей стало интересно, каково провести пальцем по чернилам.
— Есть только один способ это узнать, — сказала Мэдди Мерфи, задвигая свою сумку в шкафчик и забирая с крючка свежий фартук. — Я спрошу, хочет ли он кофе.