Наследник из прошлого (СИ)
Сержант Ордена святой Ванды-миротворицы, Деян Вартовский сейчас носил совершенно другое имя и представлялся купцом-караванщиком из белых хорватов, данников великого кагана.
Рода он был знатного, да только бедного, как церковная мышь. Капиталы семьи развеялись как дым еще лет сто назад, их прожили дотла неумные предки. Да и что говорить, если егеря из семьи самого великого Варты выходили отменные, а дельцами они были скверными. Повезло далекому предку, в услужение в самому князю-епископу Бериславу попал, в бояре выбился и старшего сына вывел. Из его потомков такое уже никому не удавалось, и Вартовские болтались где-то в нижнем слое имперской знати, не смея даже приблизиться к небожителям. Все величие обнищавшего рода сосредоточилось в доме на Малой Новгородской, который семья удерживала за собой, что бы ни случалось. Голодали порой, но дом не закладывали и даже не думали продать, зная, что это станет их концом. Вот и сейчас там жила матушка с сестрами, а Деян на сержантское жалование должен был выкроить им приданое, отчего и лез во всяческие авантюры, поражая брата-магистра, командующего егерями, своей неуемной отвагой. Уж очень Деян хотел наградные получить. Сестер у него было пять. Хоть плачь.
Но в этот раз Святая Ванда смилостивилась над ним. Сам четвертый наследник Станислав, о котором говорила вся столица, призвал его к себе. Как такое могло случиться, Деян не знал и даже мыслей дельных на эту тему не имел. Наследник почему-то долго вглядывался в его лицо и улыбался, как будто давно потерянного родственника нашел. Деян слышал историю этого парня с айдаром на голове и должное ему отдавал. Он с другими егерями не раз за его здоровье пил… точнее, два раза. Первый, когда узнали, что у государей, наконец, наследник появился, у которого яйца присутствуют, а второй — когда он боярина Любимова при всем честном народе уложил. Матушка тогда всю ночь святой Ванде молилась, здоровья наследнику просила. У Вартовских с Любимовыми нелюбовь давняя, еще с «Войны братьев». Не то боярин Варта кого-то из их родных в соляную шахту отправил, не то на кол посадил. За давностью лет все это забылось, а ненависть осталась навсегда. Любимовы Вартовским ходу не давали нигде, отчего род и захирел. Пойди-ка пободайся с теми, кто на государевых деньгах сидит.
Жилистый парень с острым насмешливым взглядом Деяну понравился сразу. Роскоши в его одежде не было. Не было даже чулок из белого шелка, как этикет предписывает. Наследник надел форменные штаны, заправленные в аварские сапоги, и форменную же рубаху без погон, из тонкого сукна. Из роскошного — только золотая гривна на шее, сплошь усаженная самоцветами. Это ее он с убитого хана снял.
— Деян Вартовский… — видимо, наследник удовлетворился тем, что увидел. — Задание для тебя есть, Деян. Брат-магистр сказал, что язык степняков ты изрядно знаешь, и в кочевья под чужой личиной не раз ходил. Отличиться хочешь?
— Так точно! — ответил Деян, ударив кулаком в грудь.
— Если сделаешь то, что скажу, в точности, — усмехнулся наследник, — то погоны лейтенанта твои. А сестер я сам сосватаю, и хорошее приданое за них дам.
— Что нужно сделать? — едва ворочая пересохшим языком, спросил Деян, очень надеясь, что этот странный парень не знает, сколько у него сестер.
— Ослабить болгарскую орду, — ответил наследник. — Нам нужен год передышки. Они не должны еще раз прорвать Лимес, сержант. Иначе целые области опустеют, погибнут десятки тысяч, и империя после такого может не подняться никогда. На нее набросятся со всех сторон и разорвут на куски.
Вот так Деян стал купцом, который шел по льду рек с грузом овечьих одеял, которые отдавал удивительно дешево. Он догадывался, что это за одеяла, потому как забрал их с лесной базы Ордена, куда свезли полсотни мечущихся в оспенном бреду словен из северных княжеств. Осуждал ли он это? Да ни в коем случае, одобрял даже. Для него, потомственного слуги Высшей справедливости, на первом месте стояла целесообразность. Цель оправдывает средства — так учил его покойный отец.
— Четвертак! Всего четвертак за такое одеяло, почтенный Бехтер! — закатывал он глаза, тряся валяным шерстяным полотном. — Это изделие из самого Драгомирова! Это не блохастая кошма, сделанная косорукой рабыней! Под ним в любую стужу ты будешь спать в тепле! В жизни бы не отдал так дешево, но меня приняли в твоем кочевье как дорогого гостя! Другим я нипочем не отдам за такую цену. Я же просто разорюсь!
— Я возьму все! — у почтенного Бехтера горели глаза. — По пятнадцать копеек!
— Три! — смущенно разводил руками Деян. — Я могу по этой цене продать только три одеяла. Остальные — по честной цене. Рубль!
— Рубль! — хватался за сердце старейшина рода. — За какое-то одеяло! Да я лучше буду укрываться кошмой, как это делал мой отец и дед! Рубль! Да ты с ума сошел, купец!
— Ну должен же я хоть что-то заработать, — в смущении прятал глаза Деян.
— Три! — Бехтер жадно тянул к одеялам руки. — Давай их сюда! И пойдем, я угощу тебя. Сегодня прирезали коня, он поранил ногу об острый край льда и захромал. Проклятая зима! То оттепель, то мороз. Мы-то сыты, но мясо едим со слезами. Наши стада изрядно поредеют, пока сойдет снег.
— Я могу скрасить твое горе, почтенный, — подмигнул Деян. — Бренди! Из самой Любляны! Монастырский. Ты такого никогда не пил.
— О! — не на шутку обрадовался старейшина. — Я слышал, что это отменное пойло, но никогда не пробовал его. Погостишь у нас, почтенный?
— Увы! — виновато развел руками Деян. — Я же должен продать эти проклятые одеяла, пока на улице холодно. Летом они ведь никому не нужны. Я уйду завтра на рассвете…
* * *Коста и подумать не мог, что визит в цитадель повернет его жизнь так круто. Он дал взятку служителю во дворце, чтобы попасть на прием к наследнику Станиславу и поздравить его с победой на дуэли. Из того, что в его семье осталось, подарить персоне такого уровня можно было только расписную шкатулку и брошь матери, и Коста не колебался ни секунды. Ему до смерти надоела служба в приказе. Надежды на повышение нет никакой, он так и умрет подьячим с грошовым жалованием. С родственниками-нобилями они не знались, их предки разошлись поколений десять назад. Фактически у Косты кроме знатной фамилии и полученного образования и не было ничего. Хотя нет, он имел неуемные амбиции и желание отличиться, о чем и заявил наследнику Станиславу прямо в лицо. Почему он так сделал? Да потому что наследник в столице — чужак. Нет у него здесь верных слуг. Одна только красотка горничная, которая смотрит на своего господина обожающим взглядом. Коста понимающе отвел глаза. Серьги в ее ушах были впору любой пани.
Лучше около четвертого наследника стать первым, чем около первого наследника тысячным. Так думал Коста, когда просил службы у того, кого нобили считали взбесившимся ублюдком. Да только сердце подьячего трепетало в предвкушении. Сердце как бы говорило: вот оно! То самое, что случается только раз в жизни. Это же птица удачи, как в одной из сказок княгини Милицы. Хватай ее за хвост, пока она не улетела.
Наследник Станислав, не глядя, поставил его подарок на стол и протянул руку. Коста чуть в обморок не упал, ведь это значит, что он принят, и принят в ближний круг. Он встал на колено и поцеловал пальцы этого необычного парня. А потом наследник вытащил из кучи подарков какой-то расписной кошель, открыл его, взвесил на руке, хмыкнул удовлетворенно и бросил Косте.
— Тут примерно сто солидов, — сказал тогда Станислав. — Это тебе на расходы. Поедешь в Персию, привезешь мне кое-что. Завтра в полдень придешь в Черный город, найдешь брата Серафима. Он решит вопросы по твоей поездке и даст образец того, что мне нужно.
— А что нужно привезти, ваша светлость? — обмирая от любопытства, спросил Коста.
— Селитра, — сказал наследник что-то непонятное и, увидев непонимающее лицо подьячего, пояснил. — Вещество такое, похожее на горькую соль. В теплых странах ее много. В Египте, в Индии… Особенно там, где лежал навоз или трупы животных. Вроде бы из скотомогильников ее добывали. Я не знаю точно, где ее найти, и это твоя задача. Надеюсь, я в тебе не ошибся.