Я смотрю в прошлое (СИ)

Катька, конечно. Дети.
Голова начинает болеть, и Дзюба спешно отгоняет свои мысли.
Утром он начинает играть в молчанку, а Игорь упорствует и стучится в ванную комнату, пока Дзюба принимает душ.
 — Арте-ем, — скребётся вратарь, пока первый намыливает голову шампунем. — Впусти-и…
 — Дверь открыта, — бесстрастно ответил Артем, но его, естественно, не услышали за шумом воды. Игорь прислонился спиной к двери, подтянул колени и уложил на них голову. Так он без слов просидел до тех пор, пока водяные капли перестали ударять о кафель, а сам Дзюба недвусмысленно дал понять, что если Игорь так и останется подпирать собой дверь, то придется вынести «преграду» ногой. По возможности, вместе с акинфеевской башкой.
  
Игорь ещё пару раз намекал во время тренировки, что был бы довольно не прочь вернуть их отношения. В конце концов плюнул. Дзюба захочет — Дзюба подойдёт. И не надо его уговаривать.
Но когда после вечерней тренировки Артем опять отправляется в ванную снимать стресс с помощью мочалки, Игорь не выдерживает. Ждёт с минуту, пока дробный звук воды опять застучит по полу, а потом прямо в одежде отправляется к Артему.
Дверь и правда открыта.
Артем удивлённо дергается, когда в нему со спины прижимается мокрое тело. Футболка тяжелеет и тянет вниз, пижамные штаны неприятно липнут к ногам. Акинфеев на миг отлипает, стягивает верх, а потом поворачивает Артема к себе лицом и проводит тому языком по шее. Последний довольно мычит и запрокидывает голову, пока Игорь, внутренне ликуя, не ставит крупные засосы тому под подбородком и у левого плеча.
Дзюба не выдерживает, грубо притягивает за волосы вратаря и по-жесткому целует. Обводит губы языком, сталкивается зубами, Игорю кажется, что тот хочет высосать из него душу. Артем заводит руки капитана назад и сам запечатлевает пару красноватых ссадин на груди Акинфеева.
 — Артем, — глаза Игоря нахально горят, он сам шепчет на ухо любовнику, пока руки неторопливо скользят по чужой спине. — Мне кажется, я знаю, чем смогу загладить свою вину.
Зеркало запотевает, а в ванной становится душно. Артем стоит и прижимается спиной к горячему, мокрому кафелю, а Игорь, все ещё в одежде, медленно целует, вылизывает, кусает его, всасывает пупок, постепенно спускается ниже, пока не оказывается на коленях.
Дзюба прикрывает глаза, и в голове становится абсолютно пусто.
***
Счастливые, они лежат на кровати и лениво спорят о том, кто должен выключить свет. Время далеко за полночь, и если, не дай Бог, Черчесов увидит, что его подопечные ещё не спят, разразится скандал.
 — Вставай, — сонно зевает Дзюба и хлопает Игоря по плечу, неосознанно прижимая его к себе только сильнее. — Я всё ещё обижен.
 — Разве я недостаточно приятно извинился? — бурчит сконфуженный Игорь, вспоминая события пары прошедших часов.
 — Разве. Встань и выключи свет, экономь электричество.
 — Тем, — у Игоря слипаются глаза, и тело наливается сладкой истомой. — Мне действительно очень жаль, я поступил как свинья. Доволен?
Артем улыбается куда-то в затылок Акинфеева. Наверное, надо ещё немного поломать его, вдруг расколется. Он убирает руки подальше от вратаря, чтобы тот беспрепятственно встал, но последний ещё сильнее прижимается к Дзюбе и, глядя в глаза, мило улыбается.
 — Ты после минета всегда себя ведёшь, как уебан?
 — А ты хочешь ещё раз его сделать, чтобы проверить?
Артем картинно поднимает одну бровь; Игорь раздосадованно ударяет кулаком по покрывалу и наконец щелкает выключателем, отходя к противоположной стороне номера.
Комната мгновенно потухает, и Игорь стоит пару секунд, растерянно осматриваясь по сторонам и неуверенно двигаясь в сторону кровати. Глаза ещё не привыкли к темноте.
 — Иди на мой голо-о-ос, — потешливо зазывает Артем и кидает одну подушку в Акинфеева. Вратарь хмыкает.
 — Я не слепой, разберусь, — заваливается обратно на кровать и, закрыв одной ладонью глаза Артему, садится на него сверху.
Оседлав бедра Дзюбы, Игорь задумчиво проводит руками по плечам, рукам или мышцам, словно случайно задевая горошины сосков. Артем терпко жмурится, закусывает губу и в ответ перехватывает руки Акинфеева, притягивая того к себе за поцелуем.
 — Все ещё обижен, — утверждает Дзюба и аккуратно стягивает с себя Акинфеева. — Спи. Ужасных снов.
 — Да ладно, Тем!
Артем с непередаваемым лицом встаёт и валится на свою кровать, оставляя Игоря на второй в полном гордом одиночестве.
 — Да ты шутишь! Я не буду спать один, слышишь?
 — Будешь, ещё как будешь, — довольный Артем забирается под одеяло и с предвкушением ожидает дальнейшего монолога от вратаря. И действительно его дожидается — Игорь порядка двадцати минут распинался, сидя на кровати, о том, что Артем его только использует и вообще-то он самый настоящий еблан. Конец рассказа Дзюба так и не дослушал — к тому моменту он крепко спал, слегка улыбаясь во сне.
Утром он проснется и обнаружит у себя под левым боком тяжёлого Акинфеева, который не послушается запрета и все равно ляжет рядом. Потому что соскучится.
***
 — Эта тренировка — просто жесть.
 — Будешь завтра играть с хорватами — ещё хуже будет.
 — Я нервничаю, Игореш, — наигранно жаловался Артем, надувая щеки. — Если мы не победим, то вся Россия нас опять на колья посадит.
Они шли в номер Жиркова — Юра обещал им что-то «пиздец какое классное, не обоссытесь главное». И поэтому ребята, негромко переговариваясь, стояли у двери и безмолвно решали, кто будет стучаться.
Дзюба хмыкнул и резко распахнул дверь.
И тут же застыл на месте.
В центре комнаты стояли Фернандес и Черышев. Точнее, крайне смущенный Марио и краснющий Денис с ярко-алым засосом на шее. Пока Черышев неловко хватал в воздух и путался в испанских и русских междометиях, Марио просто взял и ушел из номера с глупой ухмылкой.
Все ясно, как божий день.
 — И что это мы тут делаем, м? — выгнул бровь Артем, внешне оставаясь непроницаемым. — Балуетесь, так ведь?
 — Так мы это… — по цвету лица Черышев соревновался с перезрелым помидором и уверенно держал первое место. — Волнуемся… Хорваты ведь…
 — Волнуетесь? Ладно.
Игорь задумчиво почесал подбородок.
 — Мы с Артёмом «волнуемся» точно так же.