Злобный король

 Он повернулся и пошел прочь, когда приближающиеся шаги гулким эхом отозвались в наступившей тишине. Я наблюдала, как Николай без особых усилий залез на окно высотой по плечо и ловко выскользнул наружу.
— Мисс София? – раздался от двери голос Анджело.
 Я вскочила на ноги, превозмогая боль и отворачивая лицо от окна. Если отец узнает о случившемся, он больше никогда не выпустит меня из дома.
  
— Иду. Мне нужно в туалет, – бросила я через плечо, быстро направляясь в маленькую уборную рядом со спортзалом.
 Оказавшись внутри, я дрожащими пальцами включила свет и приготовилась к встрече со своим отражением. Я вздрогнула, как только увидела себя в зеркале.
 Я выглядела гораздо более дико, чем могла себе представить. Кровь стекала из обоих уголков моего рта, как жуткий макияж на Хэллоуин. Но хуже всего был символ, выведенный на моей щеке.
 Красная буква на моей чистой коже. Клеймо собственности.
 Н.
 Ты моя, София. Ты принадлежишь мне, мой приз.
Глава 8
София
Настоящее
 Прошло пять часов, а я чувствовала себя так, словно вообще не спала. Нас подвез одинокий пожилой дальнобойщик, который все время болтал. Николай молчал, глядя на дорогу и обнимая меня. Он развязал мне руки, но все это время держал пистолет приставленным к моему боку. Я туманно отвечала на вопросы водителя и старалась не паниковать, пока грузовик увозил нас все дальше в сторону Нью-Йорка.
 Страху добавляло и то, что я написала номер своего отца на грязной двери машины, когда Николай отвернулся. Пыльные каракули на немытой поверхности, которые, я надеялась, водитель увидит позже и позвонит. Крошечный, жалобный крик о помощи? Или призыв к хозяину забрать меня? Я могла слышать насмешливый голос Николая у себя в ухе.
 После прошлой ночи мне как никогда нужно было убраться от него. Запутанные эмоции из-за того, что произошло перед рассветом, сводили меня с ума. Чувство вины заполняло мою голову и ползло по коже всякий раз, когда я вспоминала как Николай двигался на мне. Я не хотела отстраняться. Я не хотела, чтобы он останавливался. Это была ужасная, пугающая правда. Внутри меня бушевало желание, угрожающее вырваться на свободу. Он был единственным мужчиной, способным разрушить стены, возведенные мной, и его не заботили последствия. Я должна была уйти от него, пока это не случилось.
— Ну, и каков теперь грандиозный план? – спросила я несколько часов спустя, когда мы стояли в маленьком чистом номере мотеля.
 Николай прошелся по комнате, проверяя замки на окнах. Он выглядел совершенно измученным.
— Мы приведем себя в порядок. Ты хочешь принять душ первой или я пойду? Отвечай быстро, пока я не решил, что нам стоит экономить воду и сделать это вместе. – Он повернулся ко мне и приподнял бровь.
— Я пойду первой, – выпалила я.
 Заглянув в ванную, я с разочарованием обнаружила там только одно крошечное окно, представляющее собой не что иное, как щель под потолком.
— Оставь дверь открытой, – крикнул Нико, усаживаясь на стул и стаскивая ботинки.
 Я застыла.
— Прости, что?
— Я что, заикался? Оставь гребаную дверь открытой.
— Но… ты все увидишь, – сказала я слабым голосом. Возможно, я тоже была измотана, потому что мой мозг явно работал с запозданием.
 Он смерил меня ленивым взглядом.
— Я обещаю не подсматривать.
 Что-то вскипело в моей крови от жара в его глазах. Это был не страх, и близко нет, и это пугало меня больше всего.
— Давай, lastochka, у нас нет целого дня.
 С этими словами он встал и стянул с себя черную футболку.
 Я замерла, увидев множество порезов и темно-фиолетовых синяков, заметных даже под чернилами. Медленно кровоточащая рана украшала его бок.
— Ты ранен, – услышала я свой голос. Лучше бы в нём не было сочувствия.
— Можешь быть уверена, что в любой день у меня откуда-то течет кровь.
 Он вздохнул, а затем расстегнул джинсы и одним плавным движением спустил их вниз.
 Святые угодники. Вид длинных мускулистых ног и округлой, привлекательной задницы в черных боксерах обжег мои глаза, и я быстро развернулась, скрываясь за дверью. Сердце бешено колотилось, и на этот раз это не имело ничего общего с мыслями о побеге.
 Я быстро разделась, оставив нижнее белье. Пройдя в душ, отодвинула занавеску и повернула ржавые краны. В зеркале я увидела Николая. Сидя в одних боксерах, он зажег сигарету и лениво курил. Я рискнула оглянуться через плечо и встретилась с его глазами.
 Он наблюдал за мной.
 Я не осмелилась опустить взгляд ниже, чтобы рассмотреть его почти обнаженное тело, хотя очень хотела. Вместо этого я спряталась за занавеску и сняла трусики, после чего постирала их под теплым душем, натерев небольшим кусочком мыла.
 Я приняла душ так быстро, как только могла, болезненно осознавая присутствие Николая за дверью. Затем обернула полотенце вокруг себя и заправила его между грудей. Выйдя из ванны, я бросила взгляд на широкую, татуированную спину Николая, который сидел за столом и возился с разобранным пистолетом. Я повернулась к зеркалу. Мои глаза были дикими и огромными. Я была совсем на себя не похожа. Я выглядела… я подыскивала подходящее слово… взволнованной.
 Нет, этого не могло быть. Только не это. Если это было так, то у меня в голове был такой же беспорядок, как у психопата в соседней комнате.
— Восхитительно, – тихо сказал Николай с мурлыканьем в голосе.
 Теперь он стоял, прислонившись к дверному проему, обнаженный, если не считать черных боксеров. Я с усилием оторвала взгляд от его скульптурного тела. В руке у меня была расческа из мотеля. Это был хлипкий кусок пластика, который сломался бы через секунду после расчесывания моих длинных волос.
 Николай посмотрел на мою крепкую хватку и ухмыльнулся.
— У тебя было больше шансов с отверткой, королева бала.
 Я покраснела, смущенная напоминанием о прошлой ночи.
— Точно. Какой смысл иметь оружие, если у меня нет инстинкта убийцы? Похоже, Антонио все-таки был прав, – пробормотала я, пытаясь сменить тему, но только раскрыла свое уязвимое место.
 Глаза Николая сузились, и он неторопливо вошел в ванную. Его тело было в полное раздрае под чернилами. Он был ранен во многих местах; на боку запеклась кровь, а запястья представляли собой жуткое зрелище. Я напряглась, когда он прошел позади меня и уставился через моё плечо на наши отражения.
— Ты называешь своего отца Антонио? Неужели между papa Тони и его драгоценной маленькой принцессой нет любви?
— Почему тебя это волнует? Хочешь сблизиться со мной из-за схожих проблем с отцами? Разве ты не убил своего несколько дней назад?
 Николай ухмыльнулся.
— Завидуешь? – Он наклонился и прижал меня к стойке, обхватив руками с обеих сторон, его кожа обжигала мои обнаженные плечи. — Хочешь стать такой, как я, когда вырастешь?
— Думаю, прошлой ночью мы оба убедились, что я никогда не смогу стать такой как ты.
— Неправильно. Инстинкт убийцы есть у каждого при определенных обстоятельствах. Ты выскользнула из моих рук, отвлекла меня и одержала верх, пусть и всего на секунду. Прошлой ночью ты была впечатляющей во многих отношениях, – сказал Николай, угрожая перевести разговор на самую постыдную часть ночи.
— И все же ты все еще дышишь. – Я не могла отвести от него взгляда.
 В свете зеркала его глаза казались почти серебряными. Порез на шее от отвертки в какой-то момент открылся, и оставил засохшую полоску крови. Это сделала я. Даже от этой царапины меня передернуло.
 Он убрал мои волосы за ухо, обнажив место, где вырезал микрочип моего отца.
— У тебя все еще идет кровь.
 Николай потянулся за аптечкой на столе. Он прижал меня бедрами к раковине. Я не могла пошевелиться, даже если бы захотела. Я и не пыталась. Непринужденная легкость властных прикосновений Николая возбуждала что-то темное и извращенное внутри меня.
— Хочешь знать, почему ты бездействовала? Тебе это не понравится, – предупредил он, нанося горошину антибактериального крема на нежную кожу за моим ухом.