А потом он убил меня

— Возле Лонг-Айленда?
— Нет, на Карибах.
У нее отпадает челюсть, и я невольно возвожу глаза к небу в безмолвной молитве.
— Конечно, возле Лонг-Айленда, — заверяю я.
Кэрол прикусывает заусенец на большом пальце, но мысль явно запала ей в душу. Мы сближаем головы. Шепчемся. Вроде бы мозг у Кэрол включился. Мы обе выдвигаем идеи и отбрасываем большинство из них. Моя будущая подельница то и дело выдает реплики вроде «я не смогу» или «у меня ни за что не выйдет», а также другие вариации на эту тему. Разговор занимает какое-то время, но в конце концов логика побеждает и нам удается разработать, на мой взгляд, превосходный план.
— Я найду, где взять напрокат яхту. Для наших целей нужна определенная пристань — из тех, что поменьше.
Дело в том, что мы решаем не использовать лодку Кэрол. По разным причинам. Для начала, она слишком маленькая, но вдобавок нам нужны свидетели, причем много.
— Я добуду и все остальное, что нам понадобится, — заверяю я. — Тебе не придется ничего делать.
— Когда?
— Дай мне пару недель.
— Не знаю, смогу ли я столько протянуть, — дрожащим голосом говорит Кэрол.
— Конечно, сможешь. Просто притворяйся, что любишь его, про Тунис расспрашивай, буклетов каких-нибудь прихвати.
— Нет-нет-нет! Я не могу так долго ждать. Эмма, он действительно на грани. Бог весть что может произойти за две недели. Насколько я знаю, Джим уже купил два билета в Тунис.
— Понимаю. — И я действительно понимаю. Она права. — Дай мне свой номер. Я сообщу тебе дату. Просто надо сперва кое-что разведать.
— Нельзя, чтобы ты мне звонила.
— Ладно, а сообщения слать можно?
Кэрол качает головой:
— Нет. Куплю на обратном пути одноразовый телефон и скину тебе номер.
Я наливаю себе еще бокал из стоящей в ведерке со льдом бутылки, и рука замирает возле бокала Кэрол — наливать или нет? Она закрывает его рукой.
— Нет-нет, а то унюхает. Возьму лучше содовой. — Она встает, чтобы идти к стойке, но поворачивается ко мне: — Не откажешься заплатить? Я без налички, а кредитку светить не хочу.
— Да? Ладно, конечно.
Я роюсь в кошельке, чтобы дать Кэрол какую-нибудь купюру, но она просто выхватывает его у меня. Если честно, это уже раздражает. Не настолько мы близки. Не хочется, чтобы она возомнила, будто мы теперь подружки, хоть нас и объединила ненависть.
Когда она возвращается со стаканом и бутылкой минералки, я вырываю у нее кошелек и отправляю обратно в сумку.
— Надо поторапливаться, Кэрол. Пора тебе подумать о возвращении домой.
Она быстро кивает.
— Не уверена, что мне удастся убедить его покататься на яхте, Эмма.
— А я уверена, что удастся.
— Может, обставить морскую прогулку как сюрприз?
— Нет, пожалуйста, не надо. Он решит, что ты собираешься его копам сдать или еще как-нибудь подставить. У него же мания преследования, помнишь?
— Тогда скажу, что перед отъездом в Тунис нужно разработать план.
— Да. Вот это хорошо.
Она делает несколько глотков минералки.
— Но обсуждать его лучше не дома на тот случай, если за нами следят.
— Соображаешь! Отличная идея. А вообще говоря, почему бы тебе не включить собственную паранойю, когда ты вернешься?
Она косится на меня:
— Уж тут-то я справлюсь.
— Я вот о чем: скажи, что вроде бы видела, как внезапно включилась веб-камера, хоть на твоем ноутбуке, хоть на Джимовом, если, конечно, она у него больше не заклеена этим дебильным скотчем.
Кэрол кивает, часто и мелко.
— Притворись, что дома обсуждать планы отъезда тебе неспокойно. Но ты знаешь, где можно поговорить так, чтобы уж точно никто не вмешался и не подслушал.
— Посреди океана.
— Ну, может, не совсем уж посреди, но в целом мысль такая.
— Думаешь, получится?
— Конечно. Ты отлично справишься, Кэрол.
  
ГЛАВА 19
 
Я нашла идеальное место для воплощения нашего плана. Всю ночь прочесывала Интернет в поисках подходящей пристани, где можно взять напрокат яхту, а утром нанесла туда визит. А потом сказала Кэрол, что можно провернуть дельце в среду, то есть через два дня. Не такой уж большой срок, а еще предстоит переделать кучу дел. Начнем с того, что раздобыть в городе мужской парик оказалось на удивление сложно. Женские парики — да запросто, а вот с мужскими дело плохо. Видимо, считается, что мужчины предпочитают накладки или пересадку волос, и в первых двух магазинах, куда я обратилась, мне предложили клиники, куда нужно записаться, чтобы обсудить, так сказать, корень проблемы.
 
— Да нам просто для вечеринки! — объясняю я девушке в очередном магазине.
— А-а, у вас что-то вроде маскарада? Тогда вам лучше съездить в специализированный отдел карнавальных костюмов, и лучше выбирайте магазин покрупнее.
Но и такой вариант не годится: маскарадный парик мне не нужен. Я вовсе не собираюсь выглядеть как Людовик XIV и начинаю немного нервничать, что не успею закончить поиски к сроку. В следующем магазине из списка все та же история. На витрине у них рядами выставлены парики всевозможных цветов и размеров, но исключительно дамские.
Я уже собираюсь уходить, когда менеджер в зале интересуется, что я ищу.
— Парик, только для мужчины. Но знаете, не пиратский какой-нибудь и не напудренный дворянский, просто, понимаете…
— Да, понимаю, мужской парик, — кивает он. — У меня их не так много, но давайте поглядим.
На нижней полке боковой стены обнаруживается рядок париков. Я не заметила их, когда вошла, но даже с такого расстояния вижу, что они и близко не годятся.
— А его можно покрасить? — спрашиваю я, показывая на один. Раз уж больше ничего нет, нужно стиснуть зубы и найти способ обойтись тем, что удастся добыть.
— Этот нельзя, он из искусственных волос. Идите сюда.
Я шагаю за ним в дальнюю часть магазина. Она напоминает салон причесок с большими зеркалами и вращающимися креслами.
— Вот здесь, — менеджер магазина делает широкий жест рукой, — мы проводим полное обслуживание клиентов. Подбираем подходящие парики, можем при необходимости подстричь их и покрасить в тон настоящих волос. Парик нужен вам лично?
Я собираюсь сказать «нет», но передумываю.
— Да, для роли в любительском спектакле.
— Вы играете мужчину?
— У нас по нескольку ролей. Труппа маленькая, ну, знаете, как бывает в самодеятельных постановках.
— Если честно, я не в курсе. А что за пьеса?
— «Смерть коммивояжера».
— Занятно должно получиться.
— Надеюсь.
Он снимает с четырех пластмассовых голов парики и один за другим кладет на прилавок.
— Если какой-то из этих приблизительно подходит, его можно покрасить и подстричь, как вам нужно. У вас есть на уме какой-то образец?
— Ну-у, пожалуй, Билл Клинтон, только на двадцать лет моложе, и волосы чуть длиннее. И немножко потемнее.
— Та-ак… — тянет он, явно подразумевая: «Любой каприз за ваши деньги». — Как насчет вот этого? — Он поднимает один парик так, чтобы я могла рассмотреть. — Вот тут немного подкоротим, а на макушке сделаем погуще, и можно добавить легкую волнистость.
— Да, я прямо вижу! А по бокам получится немного седины пустить?
— Не вопрос. Давайте посмотрим, подходит ли размер. Присядьте, пожалуйста.
Я сажусь, куда велено, а менеджер натягивает на меня парик и показывает, как заправить под него волосы. Вид у меня дурацкий. Пожалуй, такая маскировка никуда не годится.
— Тесновато немножко по ощущениям, — замечаю я.
— Так и должно быть. Вы же не хотите, чтобы он сползал при каждом движении.
Я подробно объясняю, что мне нужно, расписываю в деталях и цвет волос, и стрижку. Если менеджера и удивляет такая дотошность, виду он не подает. Я же плачу за все, так что какое ему дело?
— Когда вам нужен готовый результат? — спрашивает он, сняв с меня парик.
— Хорошо бы завтра.
— Ах, нет. Не получится. У нас уже есть заказы, и…
— Я добавлю за срочность.