"Фантастика 2024-1" Компиляция. Книги 1-22 (СИ)
– Ты бы хоть закусывал, Антоша. Не дело так…
– Не дело, – согласился Швец. – Ты права, извини. Пришёл в гости и накидываюсь, как алкаш привокзальный.
Щёлкнула пробка, зажурчала коричневая, ароматная жидкость, наполнив кухню запахом дуба, ванили и корицы. Инспектор снова взял стакан, поднёс его к губам, а после решительно вернул обратно на стол.
– Нет! Сначала дело! Короче, ситуация такая: в очереди, где покойники сортируются, постоянно ведётся работа по сбору информации. Сами понимаете, люди по-разному на тот свет попадают. Иногда не по естественным причинам. Сегодня моё дежурство по графику, так что информация из первых уст… Бабульку одну там увидел, так она рассказала, что доживала свой век одинокая, в самом центре города, со всеми удобствами в царской однушке. Сын в Афгане погиб, родственников особых не имела, угасала потихоньку на пенсии, в общем… И тут к ней из непонятного фонда по помощи матерям, чьи дети погибли в локальных войнах, тётка пришла. Чаю выпила, печенье сожрала, жалобы стариковские на здоровье послушала. Оформила ежемесячную материальную помощь. Точную цифру не запомнил, но по вашим деньгам очень немного.
Навещать стала. Тихой сапой, постепенно, уговорила старушку квартиру продать, а вырученные деньги положить в банк и в дом престарелых для богатых переехать. Мол, на одни только проценты от вклада получит бабка полный пансион. Рекламки яркие показывала; душевно так вещала, человечно.
Потом был нотариус, сделка, красивый автомобиль… Бабулю отвезли в гостиницу с белыми и чистыми простынями. А с утра в дом престарелых. И после этого она толком ничего не помнит. Ни что, ни где, ни как персонал выглядел. То ли опаивали на постоянной основе, то ли наркоту напрямую мешали в еду – не понятно. Но интересно другое. Сделка сразу после нового года в нотариате заключалась, а померла она сегодня. Летом. Вопрос: где полгода старушка пропадала? Почему?
Серёга задумался, Маша захлюпала носом. Она вообще была девушка жалостливая, из неё слезу выдавить легче лёгкого.
– Знакомая картинка. Чёрные риелторы. Однако этой поганью, вроде, не по нашему ведомству заниматься должны?
– Шестой случай, – Швец таки махнул стакан. – Я как Карповичу доложил, он из стола пять аналогичных рапортов вынул. И это только те, которые удалось выявить в ходе опросов. В руки мне сунул и Ц/У выдал. Так что теперь это наш геморрой.
Иванов закурил, переваривая вводную информацию.
– Данные старушки, я так понимаю, у тебя есть.
Инспектор согласно кивнул головой.
– Да. ФИО, адрес домашний, адрес нотариалки. Про фонд – глухо. Ничего бабка не знала. К пенсии прибавку давали – и ладно.
– Имя тётки, которая к ней заявлялась?
– Ира. Но сам понимаешь, документы у неё никто не проверял…
– Липа, – подытожил помощник. – Приметы?
– Баба как баба. Всё среднее: рост, полнота, округлость лица. Две руки, две ноги, где положено – дырки. Волосы каштановые, длины, опять же, средней. Возраст – не поймёшь. Для старушки любой, у кого седины нет – почти подросток.
– Дела… – резюмировал Серёга.
Кицунэ, дотоле молчавшая, не удержалась и вставила свои пять копеек:
– Да нам, женщинам, что перекраситься, что имидж сменить – раз плюнуть! А ещё есть магазины, где театральный грим продают…
Дальше продолжать девушка не посмела. На неё колюче уставилась две пары недовольных глаз.
– Знаем, Машенька, знаем…
Чтобы замять неловкую ситуацию, домовая привычно принялась перемывать и без того чистую посуду.
– Предлагаю поступить так, – вернулся к конструктиву Иванов. – Я завтра пробегусь по бывшим коллегам, поспрашиваю. Не могли такие номера без внимания остаться. А ты нечисть отработай. Они много видят и ещё больше знают.
Швец согласно кинул головой, снова взявшись за бутылку. Его уже довольно сильно развезло. Попытка налить очередную порцию обернулась провалом – парень попросту не попал в стакан и спиртное разлилось по всему столу. Кицунэ захлопотала с тряпкой.
– Знаешь, – неожиданно трезвым голосом проговорил инспектор. – Это подруга мамы была, на заводе вместе работали. Я её ещё маленьким помню… – и захрапел, положив голову на руки.
Серёга переглянулся с домовой.
– Маша! – негромко, чтобы не разбудить приятеля, веско проговорил он. – Не буди. Пусть отдохнёт.
– Да уж сама не без понятия, – огрызнулась девушка, украдкой стирая слезу. – Вот ведь бедняжка…
***
Антон спал до полудня, чем немало порадовал скучающую и скачущую от безделья по столам и подоконникам Мурку. Кошечка сначала с интересом трогала лапкой призрачное тело спящего инспектора, очень удивляясь отсутствию материальности, а потом забавно прыгала внутри полупрозрачного парня.
Маша, улыбалась; Серёга откровенно посмеивался от этого зрелища и даже пытался снять видео на смартфон. Не получилось. Швец, как всякий приличный призрак, на экране не отображался. Но ролик вышел всё равно смешной, и домовая пообещала залить его в интернет, на Муркину страничку в Инстаграме (да, оказалось, есть и такая).
Наконец Антон проснулся. Тяжело оторвав голову от стола, хмуро осмотрелся и инстинктивно потянулся к бутылке с минералкой, заранее приготовленной кицунэ для снятия похмельного синдрома. Рука ожидаемо прошла сквозь ёмкость. Инспектор невнятно ругнулся и включил материальность.
– А-а-а! Блин… – спросонья он не догадался убрать руку из пластиковой полторашки, и теперь глупо пятился на собственные пальцы внутри бутылки. – Вот я тупой! ТБ нарушил! Сколько раз твердили не материализовываться при проникновении!
Девушка завизжала от такого ужасного зрелища, из комнаты суетливо прибежал Иванов.
– Что случилось?!
– Вот, – глупо указал целой рукой на минералку инспектор. – Неудачно в реал вошёл.
Помощник с интересом посмотрел на плавающие внутри пальцы, на окрашивающуюся красным воду, перевёл взгляд на беспалую культю Антона, затем спросил:
– А почему из обрубков крови нет?
– Так я мёртвый, как-никак. Это в жидкости то немногое, что осталось в моём бренном тельце, сейчас растворяется. И вообще, чего ты к похмельному трупу привязался? Лучше скажи, как на духу, пиво есть?
Серёга удивлённо покачал головой.
– Ты вообще нормальный? У тебя пальцы срезало, а ты пивка требуешь. Пугливо мне как-то с таким начальством…
Антон повторно осмотрел пострадавшую конечность. С удивлением, как странного, очень редкого жука.
– Правая… Жаль. Она мне нравится больше…
– У тебя шок? – влезла Маша.
– Нет. Я сразу из материалки вышел, иначе выл бы сейчас от боли. Да и пальцы, смотрите, растворяются. Не могут они без меня. Не бойтесь, отрастут за недельку. У призраков с регенерацией лучше, чем у ящериц. В два счёта восстанавливаемся. Но водичку выбросьте. Я её так точно пить не стану. И пива теперь не глотнёшь… нда…
Домовая аккуратно, словно дохлую мышь, взяла бутылку кончиками пальцев за горлышко и с облегчением отправила в мусорное ведро.
Иванов между тем думал, как поделикатнее вернуться к вчерашнему разговору и скоординировать действия. Он видел, что тема для инспектора не простая, нервная. Потому не хотел лишний раз задеть за живое.
Помог выпутаться из непростой моральной дилеммы сам Антон.
– Ребят, – начал он. – Вы извините за вчерашнее. Накатило, сорвался. Понимаете, нам, в смысле имеющим доступ на Землю, нельзя видеться с оставшимися здесь семьями по целому ряду причин; да и страшно, если честно, на них даже случайно нарваться. До дрожи в коленях, до глубинного ужаса. Это мы, в Департаменте, вечно молодые, вечно бодрые. А представьте увидеть в очереди на Суд или просто на улице города своих детей. Старых, дряхлых. Вся их жизнь мимо прошла, и сказать нечего… Или узнать о смерти близких и понимать, что ты всегда был рядом и не смог помочь…
Маша молчала, помощник тоже. Любое их слово сейчас будет лишнее – оба чувствовали. Швец говорил медленно, от души, с глубоким, давно вынашиваемым надрывом.
– Тётя Люда меня, маленького, иногда к себе брала, когда мама во вторую смену работала. Весёлая такая мне запомнилась, смешливая… Всегда конфетами угощала из старого буфета. А на нём слоники фарфоровые стояли, пять штук… Большой – и меньше, меньше, меньше… Я попрошу – она мне их даст, и до самого маминого прихода ими в войну играю. Они у меня вместо тридцатьчетвёрок были… – глаза инспектора увлажнились и он, не стесняясь, вытер слезу рукавом. – Я мамину подругу и забыл почти, и не узнал бы, если бы она меня не окликнула. Стыдно… Человек мне столько хорошего сделал, а я мимо прохаживался… Тётя Люда мне: «Антошенька! Антошенька! Сыночек! Ты ли это? Да как вырос!» … Так и разговорились…