1938: Москва (СИ)
Впрочем, это все лирика. Воздушный бой — не балет из отточенных фигур, а, скорее, гибрид бокса и сабельной рубки, где все движения просты, стремительны и экономны. Большинство отправилось к земле подожженные внезапной прямой атакой сзади-сверху или из мертвой зоны сзади снизу-вверх, когда убийца поднырнул под жертву и, отстрелявшись, снова уходит вверх за счет набранной в падении скорости. Нужно не плести кружева, а крутить головой и не моргать, как можно меньше теряя собственную энергию. И не зарываться, просто делать работу, за которую тебе заплатили. «Гимнастика» нужна только для того, чтобы лучше научиться понимать и контролировать свою машину. И, возможно, когда-нибудь хитрый пируэт на грани и даже за гранью возможностей самолета, один раз спасет жизнь. Но лучше ее спасают внимательность, холодная голова и отработанное поведение в воздухе.
Заплетя еще пару морских узлов, Серебров вынес безмолвный вердикт — да, деньги отданы не зря. Машина стала острее, а главное — заметно улучшилась управляемость на больших скоростях, сократилась «вязкость» элеронов и управление полегчало. Впрочем, нет розы без шипов: триммироваться теперь придется по-другому, на взлете не стоит так сильно давать педаль, а повышенная управляемость может с непривычки сыграть с летчиком злую шутку, например, на стыковке с дирижаблем. Так что надо будет контролировать себя и, пока не привык окончательно, все время давать определенную скидку на движения органов управления.
— Ходынка, я А-18-4, прошу разрешения проследовать в сектор для огневых испытаний
— Я Ходынка, разрешаю, А-18-4. Не к выступлениям готовитесь? — подначили с земли
— Нет, опробую новые элероны. Я в секторе, прошу разрешения открыть огонь
— Разрешаю, А-18-4…
Внизу — трехсотметровый песчаный круг, широко обсыпанный кольцом из битого кирпича, полигон для отстрела оружия. Серебров снял предохранители, перекинул тумблер общего огня, перевернулся через крыло и, пикируя, дал вверх ногами несколько коротких очередей. В песок вонзились желто-белые и малиновые трассеры, машину трясёт, в кабине отчетливо пахнет тухлятиной от сгоревшего нитропороха — оружие работает нормально. Крутнул машину, пару раз энергично встряхнул крыльями, сделал мертвую петлю и пару иммельманов, словом, постарался заклинить пулеметы, потом снова пике. Все 6 стволов исправно трещат и трясут машину, сыплют пустыми гильзами и звеньями. Еще раз набор, еще пикирование и еще разок — все работает отлично. Он отстрелял все до железки, пока не замигали, а потом не загорелись красные лампочки.
— Я А-18-4, прошу посадку
— Посадку разрешаю. Садитесь на полосу три, небольшой встречный ветер.
Зарулив к ангару и выключив двигатель, Серебров откатил прозрачный плексовый пузырь, вылез на крыло и стащил шлем. Подошел техник.
— Машина ведет себя отлично.
Технарь ухмыльнулся и протянул дощечку с ведомостью и авторучкой. Помимо обычного ежедневного обслуживания, за которое платил Профсоюз, там еще стояли 25 червонцев в пользу техников за перенастройку рулей и элеронов.
Подошел заместитель старшего техника ангара.
— Вы собираетесь провести учебный бой с японцем, товарищ Серебров?
— Да.
— Вам выделен сектор… минуту… сектор 2. Через три часа. Над Филями, отсюда на запад, проходите завод «Юнкерс» по левому крылу и там как раз в петле реки полигон Мневники. Думаю, знаете. Знаете? Наблюдатели от Профсоюза будут следить за соблюдением правил с автожира, плюс киносъемка и право на копию вашего ФКП для комиссии. Возражаете?
— Нет.
— Тогда подпишите здесь, здесь и здесь, дата, расшифровка. Мы уведомили страховую компанию и службу неотложной помощи. И маленький подарок от меня лично и Профсоюза — техник перешел на шепот и потянул Сереброва так, чтобы их прикрывал корпус истребителя — вы знаете, что у японцев не серийные самолеты?
— Только подозревал — слишком уж закрывают.
— Они не подпускают никого, но… На этих машинах установлены автоматические предкрылки и не серийные закрылки. Судя по всему, эта механизация имеет некий аналог боевого режима у «ишака». Кроме того, наш заправщик видел у них закрытый отсек нижнего посадочного гака и по-другому сгруппированные выхлопные патрубки — явно новый двигатель. Плюс увеличенные баки — заказывают и заливают больше стандарта. Примите к сведению и сделайте японца. Профсоюз не хочет, чтобы один из его членов опозорился — это вредит репутации. Он уже летал с И-165 и свел бой вничью.
— Благодарю вас за информацию, и передайте мою благодарность Профсоюзу.
— Принято. Полная проверка, дозаправка и разрядка оружия?
— Да. Как для дуэли — половину топлива. Пулеметы только вычистить, они уже пустые.
Для себя Серебров отметил: у заправщиков работает человек из разведки Профсоюза. Логично, кого еще подпустят к самолету так близко, как не безымянного тыбика со шлангом.
Он пошел к ящикам, скинул реглан, расстегнул рубашку, расшнуровав, стащил сапоги и растянулся на брезенте, краем глаза наблюдая за техниками и японцами. Несерийные «райдэны» с нижним гаком и большими баками… так-так… Да еще предкрылки. Такие садятся на летучие аэродромы или на морские авианосцы.
В принципе логично. Японская экономика не бездонна, даром что империя. Японский рабочий живет на рисе. На улицах японских городов нет мусора, все уходит в переработку, они скупают в Европе свалки и подряжаются на разминирование зараженной и нашпигованной снарядами бывшей линии фронта во Фландрии с единственным требованием — все найденное, кроме покойников уходит им. Японский солдат следит за тем, чтобы из завоеванных территорий выжималось всё, что может оставаться сверх обеспечения самой провинции и небольшого экономического роста. Японский покойник и тот, превращаясь в пепел, гордо служит Империи удобрением для сельского хозяйства.
Но даже так, выжимая из себя все соки, клепать, как британцы, по воздушному аэродрому в год Япония не сможет. Не того калибра империя, не хватает земли и людей. Это сооружение размером с линкор, а стоимостью как три линкора, потому что дешево линкоры не летают. Медленное, ходящее всегда в сопровождении 2–3 дирижаблей ПВО и постоянно сменяющегося «хвоста» из дирижаблей-танкеров и грузовиков.
Морской авианосец хоть и еще медленней и, что логично, не могущий залететь на материк, предоставляет гораздо больше комфорта экипажу, чем летучая авиабаза, дешевле и гораздо автономнее. К тому же, если воздушный аэродром несет на себе максимум две эскадрильи, то есть 24 самолета, то, к примеру, французский морской авианосец «Мюрат», «Даву» или «Ней» — 48 и даже 60. И еще дюжину машинокомплектов, чтобы собрать замену потерянным самолетам.
Правда толку с большого количества самолетов на борту немного: скорость развертывания авиакрыла у морского авианосца смехотворная. За один раз выгрузить из ангаров и запустить можно не более 12–16 самолетов, один за другим, потом перерыв в 10 минут, пока вытянут на палубу следующую группу, и снова. В это же время британский летающий монстр может одним движением открыть люки и сбросить вниз сперва дежурную эскадрилью в 12 машин, а через 2 минуты с конвейерных подвесов еще 12, и еще каждый раз по 4 со взлетной палубы.
Тогда и предложение об учебном бое очень даже логично — его машина легче и скоростнее британского прототипа. Тем лучше: если новый «райдэн» превзойдет улучшенную копию, то уж с оригиналом он разделается как с котенком. Есть, впрочем, риск слишком поверить в технику. Уж если рассчитывать на преимущество в чистом железе, то оно должно быть таким, чтобы опыт летчика не учитывался вообще никак. На японцев, ценящих мастерство и боевой дух, не очень похоже…
Думаем дальше. Зачем? На союзную Советской России Монголию уже пробовали напасть, получили там по сусалам, а параллельно, под маньчжурским флагом попробовали вернуть «исконные земли», и там тоже получили. Пока не будут. Не иначе японский дракон захотел пощупать кого-то из соседей к югу. И, кажется, ясно за какое место — за ресурсы. И повод есть.