Факел Геро. Часть 2 (СИ)
Майя села на топчан и, откинув волосы со лба подруги, вгляделась в её лицо. Выдохнула с облегчением: несмотря на недоедание и ночёвки в холодной каморке, Эгла всё ещё оставалась красавицей. Сколько это продлится, пока нищета, как голодная старуха, не съест очарование, и болезни не начнут терзать молодое нежное тело?
— Я говорила с агонотетом Нектарием. Он зовёт тебя на симпосий.
— Кто? Этот противный Нектарий? И не подумаю принять его приглашение! Сколько гадостей он мне наговорил… — Эгла осеклась и спросила с подозрением: — Что ты ему наобещала?
— Ничего. На вот, поешь, — девушка сунула в протянутую руку лепёшку.
Пока Эгла жевала, Майя раздумывала. Она знала — уговорить подругу будет нелегко. В чём-то Нектарий был прав: не годилась та в гетеры, слишком капризна, ленива и непостоянна. Труд жриц любви — это не только ублажение мужчин, но и непрекращающаяся работа над собой, регулярный уход за телом, разучивание новых танцев, песен, поэм, чтение и понимание философии, знание религиозных традиций и обрядов, а также умение вести беседу и участвовать в спорах. Те, кто не обладал такими способностями, могли рассчитывать в лучшем случае на обслуживание клиентов в портовых тавернах или диктерионах.*
Но сейчас Майя уже не мечтала о том, что Эгла станет самой знаменитой гетерой Ольвии. Вопрос стоял жёстче: как пережить эту зиму?
Девушка слезла с топчана и направилась в один из тёмных углов комнаты. Покопавшись там, вытащила маленький узелок с медяками и, положив его на кровать, сказала:
— Это всё, что осталось.
— О! У нас есть деньги? — вытаращила глаза Эгла.
— Здесь пятнадцать оболов. Если покупать каждый день по одной ячменной лепёшке, то хватит почти на восемь дней, а если реже — то дотянем до Халоя.* На празднике можно поесть бесплатно.
— Что будет потом? — притихла Эгла.
— Не знаю, — Майя равнодушно пожала плечами. — Умрём от голода, если раньше не замёрзнем.
— Ты затем пугаешь меня, чтобы я согласилась на предложение Нектария?
— Я не пугаю. Говорю как есть, — устало вздохнула Майя.
— Зачем?.. Зачем мы ушли от дядюшки?
Не первый раз Эгла упрекала старшую подругу за то, что она подбила её сбежать из придорожного кабака.
— Он не твой дядя! — огрызнулась Майя. — И собирался устроить торги, а после подложить тебя за того, кто больше заплатит!
— Ну и пусть! Какая разница? Зато была бы сейчас в тепле и сытости!
— Ты и в Ольвии могла бы хорошо жить, если б захотела.
— Нет! Здесь все мужчины надо мной смеются. Они считают меня необразованной и глупой.
— Хватит капризничать, — строго проговорила девушка. — В Ольвию тебя сманил богатый эфеб*, я лишь последовала за вами.
— Он меня любил! — запальчиво воскликнула Эгла. — Если бы родители не отослали его в Милет, мы до сих пор были бы вместе.
Майя не стала напоминать подруге, что молодой любовник ещё до своего отъезда бросил её. Немного помолчав, она снова принялась уговаривать:
— На симпосий приглашены гости не только из Ольвии. Я узнала про одного — его зовут Идоменей, он из Прекрасной Гавани. Говорят, очень добрый и щедрый, — вдохновенно врала девушка. — Если ты сможешь его обольстить, то нам не придётся думать, как дожить до весны.
3.
Майя млела от тепла, расслабившись на влажном деревянном лежаке купальни, рядом две рабыни трудились над Эглой, удаляя с её тела волоски. Третья рабыня накручивала длинные тёмные пряди девушки на деревянные палочки. После завершения процедур по приведению Эглы в порядок, подруги выбрались в прохладный предбанник, чтобы немного остыть.
Внезапно дверь открылась, и с улицы вошла женщина со свёртком в руках. Посмотрев на девушек, она спросила:
— Кто из вас Эгла? — и тут же добавила: — Впрочем, догадаться нетрудно. Иди сюда, красавица, я принесла твой наряд, — поманила она девушку. А потом, оглядев представшую перед ней нагую Эглу, покачала головой: — Тоща. Зато грудки как хороши! Словно яблочки наливные!
Пришедшая вытащила из свёртка длинную многослойную юбку тёмного винного цвета с золотыми искрами и ловко обвила её вокруг талии девушки. Такого же цвета персидский кандис* из плотной материи с разрезами по бокам и на рукавах оказался великоватым. Портниха, опустившись на колени перед Эглой, ловко заколола лишнюю ткань булавками, подогнав одеяние точно по фигуре. Обычно под кандис надевалась рубаха, но для симпосия, где девушки, чтобы привлечь клиента, часто обнажались, она была не нужна.
— Ну-ка, покружись, — попросила женщина.
Эгла сделала несколько танцевальных движений, и глаза портнихи восхищённо заблестели. Через некоторое время, довольная своей работой, она ушла, пожелав девушкам удачи.
У Майи не было сменной одежды, поэтому ей пришлось облачиться в свой грязный хитон. Эгла уселась у ног старшей подруги, и та принялась вплетать в её волосы золотые нити. Будущая звезда симпосия уже не сердилась на Майю и потихоньку распевалась, пробуя голос. Горячая купальня, немного еды и красивая одежда привели её в хорошее расположение духа.
— Жаль, что нам пришлось продать все мои украшения. Серьги и пара браслетов мне не помешали бы, — грустно вздохнув, посетовала Эгла.
— Мы можем по дороге зайти в лавку ювелира. Возможно, он одолжит, — предложила Майя, подумав о том, с какой лёгкостью разлетаются ещё не заработанные деньги.
Закончив с волосами Эглы, девушка приказала ей встать на табурет и критически осмотрела подругу. Глядя на невысокую, по-детски ладную фигурку, трудно было представить, что малышке уже девятнадцать. Она всегда пользовалась большим успехом у мужчин, но лень и слабая воля мешали занять своё место среди ольвийских гетер. Может быть, сегодня повезёт? Должно повезти!
Сама не зная почему, Майя возлагала большие надежды на господина Идоменея.
_________________________________________________
Дельфины — на монетах Ольвии были изображены дельфины.
Геомор — землевладелец.
Навклер — кораблевладелец.
Симпосий — пиршество, важная часть мужской жизни.
Агонотет — устроитель городских праздников.
Рапсод — исполнитель эпических поэм.
Диктерион — публичный дом.
Халой — земледельческий праздник, праздновался в декабре-январе.
Эфеб — юноша до 20 лет.
Кандис — узкий кафтан.
Глава 5. Симпосий
1.
В небольшой комнате, расположенной рядом с пиршественным залом, было не протолкнуться. Гетеры, артисты, акробаты, рапсоды и музыканты ожидали своего часа, чтобы предстать перед гостями. Пахло потом, ароматическим маслом и дорогими духами. Сизый дым от лампионов* витал в воздухе и смешивался с белым пудровым облаком. Рапсод то и дело прочищал горло, готовясь к выступлению, акробаты разминались — вскакивали на руки и прохаживались на них, болтая ногами, чтобы сохранить равновесие.
Эгла приуныла, увидев разодетых гетер, сладко пахнувших, обвешанных драгоценностями, а Нектарий скривился, заметив дешёвый наряд Эглы, взятый напрокат у портнихи. У Майи всё похолодело внутри: как бы не прогнал! К счастью, агонотета кто-то отвлёк.
Майя нашла свободное местечко около одной из колонн, подпиравшей потолок комнаты. Усадив туда Эглу, наказала ей распеваться. Сама же поспешила к двери в пиршественный зал, возле которой толпились любопытствующие.
Когда очередь заглянуть в щёлку между створками дошла до неё, девушка принялась выискивать господина Идоменея. Возлегавшие на ложах мужчины вели беседу, отдавая при этом должное яствам, уставляющим низкий прямоугольный столик. Апоклинтра* гостя из Прекрасной Гавани, в знак особого статуса, была установлена у центральной стены, рядом с ложами владельца дома и архонта Ольвии, апоклинтры же остальных гостей располагались по периметру комнаты, в центре которой находился небольшой алтарь для воскурений.
Симпосиарх* хлопнул в ладоши, и в зале появились мальчики в ярких, по-восточному пёстрых хитонах. Рабы произвели смену блюд на столах и, собрав тарелки с объедками, удалились. Майя ещё никогда не видела прислугу на пирах, одетую с такой роскошью! Ткань с Востока стоила очень дорого!