Свобода и Магия (СИ)

Когда джип подъехал к кпп, он буквально в мгновение ока выскочил со своего места наружу. И остолбенел.
Шлагбаум был опущен, они как раз притормозили перед ним, а по ту сторону стоял чёрный “Фольксваген” с разбитым вдребезги лобовым стеклом и спущенной передней шиной, возле дверей лежало два тела в пиджаках и рубашках, предположительно, мужских, но лиц из-за крови на них было не разобрать. На самих же телах отчётливо виднелись раны от пуль. Кубань осознал, что эти двое как раз те самые, кто настойчиво пытался проехать на базу.
Чуть поодаль стоял оливковый “Вольво” с распахнутой водительской дверью, почему-то закопчёной и обгорелой. Возле него прямо на дороге лежал боец его взвода, над которым хлопотали, по-видимому, Грач и Крит. “Скорая уже на подходе”, - пытался успокоить себя Кубань.
А вот рядом с ними расположились те, из-за чего взводный и остолбенел — там были Полоз и Малыш Эдди, но стояли они рядом с двумя мальчиками, на вид, детсадовского возраста. “Эти-то откуда?” — пронеслось в голове взводного, когда его увидел Рихтер и помахал рукой подзывая.
— Эдди, насколько у нас всё плохо? — спросил взводный специалиста по внешним коммуникациям, подбежав к нему.
— Ну, у нас есть проблем, — тот пожал протянутую ему руку, — Один трёхсотый, два бээндэшника крайне борзой породы и два ребёнка из багажника, — он показал сначала на тела у “Фольксвагена”, которые стали осматривать подбежавшие бойцы, потом обернулся на мальчиков, которых поил водой из бутылки Полоз. Лица детей были измазаны в грязи, у одного, который выглядел помладше, запеклась под носом кровь. Они затравленно озирались, разглядывая поле боя и мужчин в камуфляже, но только шмыгали носами, хотя глаза у обоих были красными. Одеты дети были в какие-то пижамы, словно оказались тут прямо с постели.
— Откуда? — не понял Кубань.
— Из багажника, эти п… — Эдди запнулся, понимая, что хоть и говорит по-русски, но рядом же дети, — Два козла этих везли их в багажнике, в чёрных пакетах.
— Как они не задохнулись-то? — охнул взводный.
— Мне кажется, это чудо, как и то, что эти два козла до сих пор живы, — Рихтер утёр пот со лба, — Крепкие оказались.
— Кубань, я не знаю, что с Худом, но в него будто кислотой плеснули, — подал голос Крит.
— Скорую вызвали уже, — сказал Полоз, не оборачиваясь, он пытался водой из второй бутылки умыть ребятишек, те не сопротивлялись.
— Обезболили, он заснул, но нет гарантий, нужно срочно в больницу, — покачал головой второй боец.
— А с этими чего? — спросил взводный, указывая на двух мужчин в костюмах, которых обступили трое бойцов, словно размышляя, что с ними делать.
— А по этому поводу к нам уже выехали, — зло ответил Эдди, — Они махали тут удостоверениями БНД, а у самих в багажнике два ребёнка. Крит немного перестарался с одним, тому теперь только на пластику.
— Это если выживет, — пробормотал Кубань.
— Они оба живы и похоже, что умирать не собираются, — подал голос Полоз, — Я их осмотрел, пульс нормальный, просто без сознания и все в крови. В одном пять дырок, в другом три, а они даже не думают отдавать богу душу.
— Броники?
— Если бы, никакой брони и оружия, палки только какие-то с собой.
Взводный удивлённо посмотрел на Рихтера. Тот чуть закатил глаза.
— Уэльс, операция, которую взвод Раввина вёл, — ответил он, — История с портативным огнемётом, один-в-один, — Эдди указал на дверь своей машины, пластиковые элементы которой оплавились, как от большого жара.
— Я, пожалуй, не буду задавать вопросы, — благоразумно решил Кубань, — Пойду Игнату Кондратьевичу доложусь.
Рихтер кивнул, глядя, как сначала взводный подошёл к бойцам возле “Фольксвагена”, распоряжаясь ещё раз обыскать мужчин в костюмах, а после ушёл к своему джипу.
* * *
(12 августа)
Когда последняя скорая закрыла двери и под вой сирен помчалась прочь от КПП, к шлагбауму с внутренней стороны подъехал белый “Мерседес”. Малыш Эдди попросил разрешения у следователя полиции, опрашивавшего его, отлучиться переговорить с тем, кто сидел в подъехавшей машине. Офицер полиции согласился, только попросил предупредить пассажира “Мерседеса”, что к нему будет тоже некоторое количество вопросов. На что Эдди мрачно подумал, что сначала он задаст этому турку свои.
 
Вначале русский подумал, что разговаривать они будут в машине с кондиционером, где хотя бы нет этой удушливой влажности, но нет, Мустафа Озтюрк вышел наружу. Он был в летних белых брюках и такой же рубашке, что вкупе с очень смуглой кожей и пышными седыми усами делало его похожим на какого-то индуса, по крайней мере, Эдди так показалось.
— О, Эдди, такое несчастье! — он обнял собеседника, похлопав того по плечу, — Сколько мне следует заплатить за это всё? — его рука окинула всё пространство, заставленное автомобилями W&C, полиции и врачей.
— В контракте указана компенсация за травмы или гибель сотрудника при исполнении, — сухо ответил Рихтер, — Компенсация компании и его семье.
— Конечно, я всё выплачу, — заохал турок, — Даже готов больше, вы меня так спасли.
— А вот с этого момента мне хотелось бы подробностей, — также сухо и по-деловому начал его собеседник, — Мы не часто требуем с заказчика объяснений, однако бывают случаи, которые корректируют нашу работу. Накладывают, так сказать, отпечаток. И вот именно это тот самый случай.
— Послушайте, Эдуард, — Мустафа отступил на шаг назад и опёрся на капот “Мерседеса”, - Сколько я должен заплатить вам сверху, чтобы объяснения стали не нужны?
— Проблема не в деньгах, а в готовности к проблемам, встающим перед нами. Изначально в контракте значилась простая охрана сельскохозяйственной базы.
— Ничего не изменилось, — турок развёл руками.
— Только в списках возможных противников не значились спецагенты германской разведки, — мрачно отозвался русский.
— А это были спецагенты? — вполне правдоподобно удивился его собеседник.
— Уж не знаю, кто это точно был, но представились они именно ими, и проехать пытались именно на нашу охраняемую территорию.
— Может, они заблудились?
— Мустафа, здесь одна дорога, заблудиться невозможно, — достаточно жёстко ответил Эдди, — Если у нас в работе появляются подобные нюансы, то скрывать их нельзя.
— Это не нюансы, это случайность. Сложное время, — снова пожал плечами и развёл руками турок.
— Это ещё не сложное время, сложное начнётся уже скоро, когда сюда придёт полицейский следователь и начнёт спрашивать, почему на Вашу территорию, герр Озтюрк, пытались провести двоих детей в багажнике странного вида люди, которых вон только что скорая увезла, у Вас есть ответ на этот вопрос? — Рихтер даже немного повысил голос, произнося свою речь. Откровенно говоря, валяние заказчиком ваньки его начало напрягать. Ещё жара эта.
— Каких детей? — очень сильно удивился Озтюрк.
— Двух мальчиков, немецких, лет эдак по семь-восемь, — собеседник турка поймал его взгляд и увидел в нём смятение и страх.
— Но я не имею к этому никакого отношения, — в голосе того было слышно сильное волнение.
— К этому никакого отношения не имеет War&Consulting, а вот один турецкий бизнесмен, решивший заняться сельским хозяйством в Саксонии, по всей видимости, имеет.
— Но вы можете проверить, и все могут проверить, — пролепетал он, — Просто теплицы с овощами, больше ничего.
— Теплицы с овощами, ограда под напряжением и охрана с боевым оружием, ничего необычного, — усмехнулся Эдди, — А детей-то зачем Вам везли?
— Эдуард, я не понимаю, каких детей? Не везли мне никаких. А если и везли, я не представляю, — он потянул за расстёгнутый ворот рубашки, словно тот его душил.
— Хорошо, — выдохнул Рихтер, — Мы можем просто разорвать контракт. И Вы, Мустафа, останетесь один на один с теми, о ком не хотите мне сейчас рассказывать. Потому что ни о расширении условий договора, ни даже о продолжении работы с таким подходом не может быть и речи.