Злодейка должна умереть (СИ)

− И ты решила измениться, − понимающе кивнула Эва. Она действительно понимала, потому что помнила, как закончился роман.
− А ты бы не изменилась?! — возмущенно закричала Адалисия и выдохнула резко, вновь отбрасывая волосы назад. — В той жизни меня называли сумасшедшей злодейкой. Эта простолюдинка забрала у меня все, чего я добивалась долгими годами! Но в этой жизни я учла все свои ошибки. Я не позволю больше меня смешивать с грязью.
− Но из-за этого страдают другие! — не выдержала Эва и почувствовала, как щекам и шее стало горячо. Сжала плотно зубы, вспоминая бледную Мари, обеспокоенного графа, который разбирался с обвалом шахты. — Как ты можешь так просто говорить об этом, если страдают люди. Из-за твоего эгоизма умирают люди, выходят реки из берегов и обваливаются шахты! Из-за того, что ты изменила все, происходит это!
Эва указала рукой на грязное окно, за которым дул сильный ветер. Тонкие стекла дрожали, на коже появлялись мурашки от холода. Она сжала плотно руки, которыми хотелось схватить Адалисию за грудки и встряхнуть. Сюжет не шел из-за глупого желания отомстить! Это было бы не страшно, если б не страдали другие. Если б не заболела Мари!
− А что эти люди сделали для меня?! Оболгали, предали и оставили, когда мне нужна была помощь! Почему я должна жертвовать собой ради их благополучия? — заверещала Адалисия, прижимая руки к ушам, будто не хотела ничего слышать. Она дышала загнанно сквозь зубы и смотрела сквозь разметавшиеся волосы безумно. Улыбнулась неожиданно широко, хмыкнула и откинула голову. — А ты, вообще, кто такая, чтобы осуждать меня? Тебе не было дела до этих людей, пока не слегла сестренка. За нее беспокоишься? Ну дак давай! Займи мое место! Давай!
Адалисия раскинула руки и рассмеялась нервно. Замолчала резко и выдохнула. Убрала волосы с лица, поправила съехавший платок и вновь посмотрела спокойно, с вежливой улыбкой.
− Если тебе так важны люди, то давай! — она махнула рукой. — Займи мое место и встреть конец, который когда-то прошла я. Поверь, никто тебе «спасибо» не скажет. А меня в это не впутывай. Я тоже хочу жить и не позволю никому отобрать у меня то, чего я так долго добивалась. А теперь вам пора, леди Питтерс. Представим, что этого разговора не было.
Прислуга, будто только этого и ждала. Дверь открылась и Адалисия, вновь поправив растрепавшиеся волосы, вышла из комнаты. На ее место встал мальчишка, который поклонился и тихо сказал, что ей пора. Разговором Эва осталась недовольна, она бы еще много чего сказала, но вместо этого поджала губы, надела шляпу с широкими полями и вышла.
Лукреция, как ей и было приказано, ждала в карете и смотрела обеспокоенно. Наверное, Эва выглядела неважно. С покрасневшими щеками, глубокой складкой между бровей. Она ничего не говорила, покусывала подушечку большого пальца, прокусывала аккуратные ногти и ломала их, чувствуя боль. Смотрела равнодушно на длинные пальцы с некрасивыми ногтями, на побледневшую Лукрецию.
Чувствуя, как в груди сердце заполошно билось, роились мысли в голове и болело в висках — Эва ощущала себя полностью разбитой. Будто кто-то упал на нее и специально потоптался. Хотелось реветь от несправедливости и досады. Почему Адалисия не понимала? Почему не слушала? Она ведь просто эгоистично игнорировала людей в угоду себе!
Но можно ли ее винить? Ведь единственное, что ждало злодейку в конце романа — смерть.
  
Глава 7. Встреча с главной героиней
 
Мы с Артуром впервые вышли в свет как пара. Правда, пригласил он меня не на бал, а на конную прогулку. Но и от этого я была счастлива. Мне не важно было где, главное, провести время с Артуром. 
В камзоле, расшитом серебряной нитью, он был очень красив. У меня вспотели ладони и сердце пташкой забилось в груди. От одной только улыбки стало так хорошо. Артур не позволил мне сесть на лошадь одной, сидел позади и придерживал, чтобы я не упала. Это было так мило с его стороны.
Тропу я не знала, да и от страха большую часть времени жмурилась, но место, куда мы приехали, не узнать было сложно. Озеро, на берегу которого мы как-то раз встретились. Артур помог мне слезть и расстелил плед на траве, поставил корзинку. В объятиях было тепло.
 
− Риэль, мне придется на какое-то время вернуться на поле боя. Нужно закончить со всеми делами. Поэтому я оставлю тебя. но ненадолго! Как только я вернусь, то представлю тебя публике и семье, как мою единственную возлюбленную и невесту.
Было грустно от того, что Артур уезжал так скоро, но я не позволила печали отразиться на лице. Я улыбнулась и положила ему голову на грудь. Чтобы он чувствовал, что я рядом и поддерживаю его.
Эва вздохнула и вновь окунула теплое полотенце в воду. Выжала его и провела по бледной коже Мари, вытирая пот со следами лекарств. Графиня ушла на молитву в церковь, граф занимался документацией, а Клод выслушивал доклады вассалов. Ушли они ненадолго и лишь из-за того, что в комнате осталась Эва с Лукрецией.
− Госпожа, с вами все в порядке?
Лукреция выглядела обеспокоенной с той самой поездки, но прямо вопросы не задавала. К счастью, она оказалась понятливой и ничего не говорила, а одежда скрыла происхождение. Никто не знал о том, что произошло в неприметной комнате поместья графа Варлос.
Невольно усмехнулась и вытерла пот с груди Мари, вновь опуская тряпку в таз с водой. Этот вопрос казался странным в таких обстоятельствах. Рядом с Мари, которая около недели не приходила в себя, Эва выглядела даже прекрасно. Как у нее может быть что-то плохо?
Но было. Эва плохо спала, все чаще перечитывала сюжет романа и впадала в отчаяние. Адалисия придерживалась своего слова. Их встречи словно и не было, дни шли, разговоры распространялись, а репутация Адалисии как благородной и доброй девушки — укреплялась. Сюжет не двигался, ведь даже церковь, которая к середине лета должна была объявить Риэль Святой молчала. Даже про пророчество не трубила на каждом углу, из-за чего его мало кто знал.
Адалисия заняла место Риэль и это было понятно. Даже закономерно, если вспоминать тот разговор и страх, который отразился на лице Адалисии при воспоминании и смерти. Наверное, Эва бы тоже испугалась, когда вместо рая, о котором мечталось в сырой камере перед казнью, увидела б собственную спальню. Она тоже не хотела умирать, поэтому юлила, изображала Эванжелину, глуша собственные чувства и эмоции. Адалисия же не собиралась сидеть в поместье и жить за счет отца, пока любовь Артура и Риэль расцветала. Воспользовавшись знаниями прошлой жизни, она стала отбирать все то, что когда-то получила Риэль.
Можно ли было винить Адалисию в этом?
Нет.
Эва никогда не винила ее в том, что Адалисия старалась сделать свою жизнь лучше. Однако обвиняла в том, что продолжала это делать, когда видела, во что превращалась страна. Если в первой жизни Адалисия хотела стать женой второго принца и будущей герцогиней, то теперь она знала — жена Артура будет королевой Иоса. Такую возможность она ни за что не упустит, чем окончательно ввергнет мир в хаос.
На самом деле, Эва надеялась, что сгущала краски. Что роман адаптируется к новым реалиям. Риэль сама уйдет от госпожи, станет независимой и получит титул с богатством, приняв на себя ношу Святой. Артур с Адалисией будут счастливо править Иосом, Мари вылечиться, а сама Эва выйдет замуж за любимого человека и уедет как можно дальше от Питтерсов. Освободиться от оков Эванжелины.
Ей хотелось верить в этом. Мечтала о таком будущем, однако Мари не приходила в себя, а про Риэль никто не говорил. К сожалению, Эва ни разу не попадала на чаепитие или балы, где была бы леди с Риэль. Но, даже если бы они встретились, то что она б сказала? Потребовала бы, чтобы Риэль встретилась с Артуром и заняла положенное автором ей место? Приказала бы идти в церковь, где расцветут ее способности?
Если бы Эва сделала хоть что-то из этого, ее б посчитали сумасшедшей.